Молчание Сабрины 2

«Это ведь не просто пьеса, верно, Талли?»

В Фли разворачивался настоящий клубок интриг, в котором странным образом сплелись и кукольник Гудвин, и шут Манера Улыбаться, и кукла в зеленом платье. Как Мэйхью ни ломал голову, пытаясь понять, что здесь происходит на самом деле, ответ ускользал. Оставалось надеяться, что Мамаша что-то прояснит: учитывая ее славу, он догадывался, что Брекенбок в действительности отправил его к ней не столько за «вещью, без которой не сможет обойтись его пьеса», сколько за сведениями. Вот только за какими?..

Спрятав револьвер, Мэйхью взял зонт и саквояж и пошагал через пустырь. Бредя меж торчащих из земли толстых, покрытых мхом труб и обминая лужи, он пытался выстроить в голове хоть минимально связную картину того, что уже успел выяснить, но как следует поразмыслить над делом Мэйхью не дали.

Примерно на полпути к заведению Мамаши Горбин из-за одной из труб вышли трое. Намеренья их были явно и четко пропечатаны на одутловатых и щетинистых, с позволения сказать, лицах.

Мэйхью так задумался, что забыл, где находится, и не учел, что, должно быть, выглядит кое в чьих глазах весьма многообещающе. Еще бы: он ведь в Фли, ночью, в одиночестве, вероятно, без оружия, зато с ручной кладью. Просто подарочек!

– Ты только погляди! – воскликнул мистер Громила № 1.

– На что? – удивился мистер Громила № 2.

– Кх-кх-кх, – покашлял мистер Громила № 3 (очевидно, у него была немая роль).

– Да ни на что! А куда. Или вернее – на кого!

– И на кого?

– Да вот на него. На этого глупенького заблудившегося кролика.

– Хм, – усмехнулся «заблудившийся кролик».

– Клерк в Фли, это ж какое счастье нам привалило, парни!

Мэйхью даже удивился. Ему и в голову не могло прийти, что он выглядит, как клерк. Он-то полагал, что выглядит крайне не так и впечатление производит соответствующее. Отец Мэйхью был клерком до мозга костей, зубодробительно занудным, по-конторски черствым и раздражающе бюрократически невыносимым человеком, а еще он предрекал, что и сын пойдет по его стопам, однажды отыскав себе непыльное местечко в каком-нибудь чулане, полном бумаги и чернил. Походить на него Мэйхью совсем не хотелось.

– Секундочку, – непререкаемым тоном сказал он троим громилам. – Нужно кое-что проверить…

Громилы даже застыли на месте от подобного нахальства. Недоуменно переглянувшись, они уставились на «клерка», которого, как им казалось, они весьма недурно застали врасплох.

Как ни в чем не бывало Мэйхью извлек из внутреннего кармана пальто зеркальце, полюбовался на свое отражение, хмыкнул, проворочал: «Ну да, ну да… почти безобидный клерк», после чего спрятал зеркальце обратно.

– Всё? – спросил один из громил – по виду их главарь, здоровенный увалень с самыми лохматыми из всей троицы бакенбардами и самым обвислым брюхом. Очевидно, именно он решал, где искать на свою и приятельские головы неприятности. – Вы закончили, мистер? А то у нас времени не так уж и много. Мы, так сказать, – очень занятые деловые люди.

Мэйхью с сомнением покосится на одного из громил. Тот стоял с открытым ртом и откровенно тупым видом. Единственной его «занятостью» можно было назвать сопение и кряхтение, да ковыряние пальцем в неоднократно сломанном носу. Но да – в этих вопросах, он, разумеется, включал исключительно деловой подход.

– С кем имею честь? – спросил Мэйхью.

– Это ж мы, – осклабился главарь. Мама, видимо, не научила его, что вещи, очевидные для него самого, не всегда являются столь же очевидными и для других.

– Мы?

– Бланди, Уипер и Хэклз же.

– Прошу прощения, мы разве знакомы?

– Да мы с вами, мистер, можно сказать, старые друзья.

В голосе Бланди прозвучала недвусмысленная угроза, и на сцену вышла улыбка мистера Мэйхью. Она представляла номер «Опасную игру вы затеяли», но публика выдалась не ахти какая толковая и ничего не поняла.

– Чем могу быть полезен, господа старые друзья?

Толстяк Бланди потел так сильно, будто мок под дождем.

– О, мистер! – сказал он, стряхнув со щек и лба зеленоватый пот. – Знали бы вы, как редко нам попадаются такие манерные… эм-м… м-м-м… как там это слово было, Дрю, которое мы вчера слышали на Подметке?

– «Зряченюхослышащие»? – предположил Уипер с видом гения (непризнанного).

– Нет. Другое, – поморщился Бланди.

– Тогда «джентльмены», Барри, – догадался Уипер.

– Джентльмены, – кивнул толстяк. – Знали бы вы, как редко они нам попадаются.

– Вы хотели сказать «встречаются»? – продолжая улыбаться, уточнил Мэйхью.

– Нет, именно «попадаются».

– Что ж, ясно. – Мистер Мэйхью пристально оглядел по очереди всех троих, опершись на зонтик, как на трость, и выдохнул дым. Желто-красное облако объяло его голову, словно причудливая шляпа. – Господа, смею заметить, что вышло ужаснейшее (для вас) недоразумение. Вы напрасно приняли меня за… хм… какого-то безобидного клерка из Тремпл-Толл, Старого центра или еще откуда. Вы… как там было это слово, которое я вчера слышал на Подметке?.. ах да: «ошиблись». Я не клерк, и я не безобиден. А еще я не слишком-то люблю недоразумения. Намного лучше, когда люди друг друга понимают. Вы же, господа, в свою очередь, кажетесь мне не такими уж и плохими людьми. Более того – вы даже вполне мне симпатичны. А если мистер Хэклз закроет рот, высморкается (но только в платок, ни в коем случае не в рукав!) и прекратит сопеть, как будто ему угля набили в нос, мистер Уипер прекратит вести себя так, словно ему на голову наступили, а вы, мистер Бланди, избавитесь от склонности отвратительно потеть, все вы станете так и вовсе исключительно милейшими особами.

Мистер Бланди побагровел. Мистер Уипер нахмурится. Мистер Хэклз засопел.

– Он назвал нас «милейшими особами», Барри? – спросил мистер Уипер.

– Забудь про «милейших особ», Дрю! – прорычал мистер Бланди. – Он нас и хуже оскорбил.

– Ты уверен, Барри?

– Я уверен, Дрю.

– Тогда предлагаю его прямо сейчас же…

– Не стоит этого делать, любезный. – Мэйхью переправил папиретку языком из одного уголка рта в другой.

– И позвольте поинтересоваться, почему… – скривился мистер Бланди, – любезный?

– Потому что совсем недавно прошел дождь, – простодушно ответил Мэйхью. Но простодушие его не имело никакого отношения к добродушию. – А мне совсем не хочется снова искать щетку в этой дыре – я, видите ли, больше не намерен пачкаться. Эта грязь на одежде! Эти пятна крови! Эти ваши сопли, которыми вы забрызгаете мне туфли, моля о пощаде! Моя славная экономка миссис Баррет будет в ужасе, если я вернусь домой в таком виде, да еще и…

– Экономка? – потрясенно прошептал Уипер и ткнул в Мэйхью пальцем. – Ты слышал, Барри? У него экономка есть! Да он же, разрази его гром, богач!

– Забудь про экономку, Дрю, – сквозь зубы ответил главарь. – Это он для пущего эффекта ее приплел. Ты что, уловил только про экономку? Он же угрожал!

– Когда? – округлил водянистые глаза Уипер – он действительно не заметил.

– Только что.

– Но кому?

– Нам, разумеется.

– Ты уверен, Барри?

– Я уверен, Дрю.

– И как мы будем реагировать, Барри?

– И как вы будете реагировать, мистер Бланди? – осведомился Мэйхью. Сложившаяся ситуация его несказанно забавляла.

– Кхе-кхе-кхеклз, – мокро прокашлял мистер Хэклз, выдавая, что это у него не имя такое, а прозвище. – Кхе-кхе-кхеклз.

– Мой добрый друг мистер Хэклз считает, – решил перевести заботливый Бланди, – что нам следует немного поучить вас скромности, мистер. Она бы замечательно смотрелась с вашими хорошими манерами.

– Что ж, как будет угодно, – сказал Мэйхью; глаза его ярко и опасно блестели. Как и белоснежные зубы, проглядывающие в довольной улыбке, словно бобы из консервной банки с рагу.

Все дальнейшее произошло так стремительно, что господа Бланди, Уипер и Хэклз не то что отреагировать не успели – они не успели ничего понять. Началось все с того, что Мэйхью вдруг подбросил высоко вверх зонтик, и тот эффектно раскрылся в полете. Зонтик взлетел на добрых пять футов над головами громил, и те проводили его недоуменными восхищенными взглядами.