Страница 20 из 52
– Да! – сказал, в свою очередь, Талли Брекенбок, недовольно покосившись на шута в зеленом пальто. – Нам нужны актеры. Вероятно.
Манера Улыбаться, крутя раскрытый зонтик в руке и разбрызгивая дождевые капли кругом (Гуффин, видимо, не заметил, что ливень закончился), крадущейся походкой подошел к мистеру Несбиту и принялся беззастенчиво разглядывать его лицо, поднеся свое почти вплотную. Мистер Несбит ощутил несвежее дыхание шута и даже разглядел прожилки в серых гуффиновских глазах – настолько тот был близко.
– Знакомый нос. – Гуффин с подозрением прищурился. – Мы с вами прежде не встречались?
– Полагаю, что нет. – Мистер Несбит отодвинул настырного шута зонтиком. – Вы часто бываете в Старом центре?
– Нечасто.
– А я – постоянно. Вот видите: мы с вами определенно не могли встречаться.
– Странно все это как-то…
– Так! – решительно сказал Брекенбок. – С меня хватит этой возни. Мадам Бджи! – Он повернулся к кухарке. – Доделывайте ужин. Проныра, – хозяин балагана хмуро поглядел на бывшего адвоката, – только попробуй еще раз сунуть нос в котел, иначе следующий ужин будет уже из тебя. Эй вы! Сломанные Пальцы и Шишковатые Головешки! Молотки в руки, и дальше сколачивать сцену!
– Но у нас пальцы болят…
– Но у нас шишки… болят…
– В «Семь дубов» резаться они вам не мешают? Я все сказал. Заплата! – Брекенбок брезгливо поджал губы. – Открутишь куклу от стола и оттащишь Бульдога на сцену – пусть там валяется. Я еще с ним поговорю. Мадам Шмыга! – Хозяин балагана глянул на гадалку. – Отправляйтесь в свой фургон и примите сонный порошок, а то вы своим унылым видом уже всех в сон вогнали. Я разрешаю вам немного поспать перед ужином. Сабрина, – наконец, он повернулся к кукле, которую Заплата, кривясь и про себя ругаясь, как раз поспешно освобождал, – продолжай учить роль.
Раздав труппе указания, Брекенбок развернулся и потопал от навеса прочь.
– Но куда вы? – удивленно глядя ему вслед, спросил мистер Несбит.
Брекенбок обернулся.
– В свой фургончик. Ах да, я ведь забыл вам сказать, чтобы вы шли за мной. – Он выдержал паузу. – Идите за мной.
Приложив два пальца к грязному цилиндру и широко улыбнувшись актерам балагана, чужак последовал за Брекенбоком. Но не один: Гуффин приклеился к нему, словно тень.
Вскоре они втроем уже были в фургончике.
Мистер Несбит с любопытством принялся разглядывать обстановку дома на колесах – его лисьи глазки быстро обшарили все уголки, а кончик носа заходил ходуном. Отдельного его внимания удостоились разлитые чернила рядом с вешалкой и обломки лежащих там же часов.
Хозяин балагана поворошил длинной кочергой угли в камине и устроился в своем кресле, а Манера Улыбаться, которого никто не звал, сложил зонтик и закрыл дверь.
В фургончике поселилась тишина…
Брекенбок поправил колпак и, закурив папиретку, вцепился взглядом в человека, забредшего в его тупик:
– Значит, вы набиваетесь в «Балаганчик Талли Брекенбока», мистер Несбит?
– Нанимаюсь, вернее, – с неизменной улыбкой уточнил чужак. – Я прочитал в газете объявление – в нем было сказано, что вы ищете актеров.
– В какой газете?
– В «Габенской Крысе».
– Вы давали объявление, сэр? – удивленно подняв брови, спросил Гуффин.
– Да. Пять лет назад.
Мистер Несбит покивал.
– Так уж вышло, – сказал он, – что я как раз добрался до номера пятилетней давности. Понимаете ли, я читаю в основном только старые газеты: нафталиновые новости, в отличие от свежих, не пугают – они ведь уже давно случились.
Гуффин прошаркал по лежащему на полу фургончика тонкому коврику, оставляя на нем грязные следы, и застыл за спиной чужака. Брекенбок с удовольствием отметил, как Манеру Улыбаться злит сам факт существования этого неизвестно откуда и зачем свалившегося на его голову Несбита. Весь вид Гуффина говорил о том, что появление чужака не входило в его планы. Это хозяина балагана не могло не радовать.
– Что побудило вас ответить на объявление, мистер Несбит? – спросил он.
– Наличие толстого красного карандаша под рукой. Я просто взял и обвел объявление.
Брекенбок хмыкнул. Гуффин возмущенно принялся топтаться на ковре – ответ Несбита остроумным ему не показался.
– Играете на каком-либо инструменте? – спросил хозяин балагана.
– На молотке. И клещах. Кое-что могу исполнить на шиле. Начинал учиться на пиле, но забросил – слишком сентиментально и лирично.
– Вы поете?
– Чуть хуже, чем танцую.
– Вы танцуете?
– Едва ли.
– Кувыркаетесь? Вертитесь?
– Только в переносном смысле.
– Жонглируете?
– Словами.
– Декламируете поэзию?
– Нахожу ее бессмысленной и стараюсь избегать.
– Читаете наизусть прозу?
– Только про себя и отнюдь не наизусть.
– Вы имеете какое-либо отношение к сцене?
– Только лишь косвенное.
– Что это значит?
– Как-то проходил мимо.
– Мимо чего?
– Сцены.
– Вы наняты.
– Что?! – Гуффин, казалось, вот-вот грохнется в обморок от неожиданности.
– Он сказал: «Вы наняты», почтенный, – любезно подсказал мистер Несбит.
Гуффин скорчил гримасу – он все прекрасно расслышал, но мириться с происходящим не собирался:
– Сэр, вы нанимаете его только потому, что он курит такие же папиретки, как и вы!
Брекенбок широко улыбнулся:
– Это одно из достоинств мистера Несбита, несомненно…
– О, благодарю, сэр.
– Ео, блягядялю, сель, – передразнил Гуффин. – Мерзость! Такого лизоблюдства, мистер Подхалим, даже я себе не позволяю!
Гуффин считал, что раскусил этого чужака: по улыбке, ответам и манерам Несбита, можно было решить, что он – весьма легкомысленная особа, но шут понимал, что это лишь маска. Его острое лисье лицо вызывало у шута тошноту.
– Что тебе не нравится, Манера Улыбаться? – ехидно спросил Брекенбок.
– Да вы поглядите на него, сэр! Он же скользкий… – Гуффин выдал, как ему казалось, наинеопровержимейший аргумент из всех возможных, – и липкий… и мрачный! Прямо как пудинг.
– Что же в пудинге мрачного? – спросил мистер Несбит.
– Да все! – ответил Гуффин. – Я-то, ясное дело, его никогда не ел, но Пустое Место говорил, что это весьма мрачная штуковина.
– Хватит молоть чушь, Манера Улыбаться, – прервал своего главного актера Брекенбок. – Как по мне, мистер Несбит идеально нам подходит.
– О, благодарю, сэр, – поспешил в очередной раз блеснуть манерами мистер Несбит.
– Ео, блягядялю, сель! – поспешил снова передразнить его Гуффин и тут же повернулся к хозяину балагана. – Вам не следует его нанимать! Не делайте этого!
– Почему? – искренне удивился Талли Брекенбок.
– Но он ведь ничего не умеет!
– Я бы так не сказал.
– А как бы вы сказали?
Брекенбок прищурился и сложил на лице одно из своих «зловещих» выражений. Он улыбался холодно-холодно, а от его немигающего взгляда Гуффина посетило неприятное ощущение: это походило на неожиданное прикосновение чьей-то незнакомой ноги под одеялом.
– Ну, я бы сказал, – процедил хозяин балагана, – что это не твое треклятое дело, Манера Улыбаться, кого мне следует или не следует нанимать. Но ты, вероятно, ждешь более… гм… конкретный ответ.
– Да.
– Тогда вот тебе ответ, Манера Улыбаться: заткнулся, развернулся и пошел вон из моего фургончика!
Гуффин смерил сперва босса, а затем и нового актера презрительным уничижительным взглядом, от которого каждый из них, без сомнения, должен был превратиться в мерзких уродливых жуков, и, к своему разочарованию, не дождавшись упомянутой трансформации, направился к выходу.
– Вы еще пожалеете, – пробормотал он.
– Что ты сказал, Манера Улыбаться?
– Ничего, сэр, – сжав зубы, ответил шут и так крепко схватился за дверную ручку, словно пытался ее задушить. – Я все думаю, не прогадали ли вы с этим… этим Несбитом. Или прогадали. Как всегда.
Он открыл дверь и уже собрался с гордым видом удалиться, когда Брекенбок его остановил: