Страница 113 из 124
И все вокруг потемнело.
Глава
73
Орайя
— Райн!
Я не хотела выкрикивать его имя. Оно вырвалось из моего горла, когда он упал. Я не столько услышала, сколько почувствовала его — поток эмоций, слишком сильных, чтобы оставаться внутри меня.
Я выбежала из этих туннелей в недра гребаного ада.
Это зрелище потрясло меня, повергло в ужас. В небе темнели сражающиеся в бою воины, а песчаная земля руин была залита цветущими брызгами крови, стекавшими с тел сверху. Вдалеке, за скалами, наши наземные войска сцепились в бою с Кроворожденными — люди, хиаджи, ришаны, Кроворожденные — все рвали друг друга на части.
Ни одна история про ужасы не может сравниться с этим. Ни один кошмар. Даже тюрьма богов не могла быть хуже этого.
И все же ничего не было ужаснее, как видеть Райна в таком состоянии, собранием раздробленных тканей и порванной плоти, лежащего на земле.
Внезапно я оказалась на территории Колизея во время финального испытания. Вдруг я снова его потеряла.
— Райн! — Я схватила его за потрепанную кожу доспехов и сильно встряхнула. — Вставай. Вставай, черт возьми!
Его голова запрокинулась. Я ожидала размытых морганий, полуулыбку, фразу вроде: «Пошла ты, принцесса».
Но вместо этого получила ничего.
Я прижала руку к его груди. Или, по крайней мере, попыталась, хотя это требовало от меня невозможного — найти участок кожи, на котором не было бы открытой раны.
Грудь поднялась и опустилась. Очень слабо.
Он был жив. Но я знала, что это ненадолго. Я столько лет чувствовала, что смерть нависает надо мной. Я знала, каково это, когда она рядом.
Краем глаза я заметила, как Саймон зашевелился. В этот момент он был чудовищем, гротескной марионеткой из скрюченной плоти и крови. Но эта магия, эта чудовищная, ужасная магия, не давала ему покоя.
Я снова потрясла Райна.
— Райн. Я запрещаю тебе умирать на моих руках. Ты понял? Вставай, черт возьми. Ты поклялся мне… ты поклялся…
Никогда больше, — обещал он мне тогда, на источниках. Он поклялся мне, что никогда больше не предаст меня.
А его смерть — была самым большим предательством.
Нет. Нет, я не могла этого допустить.
Я выхватила свой клинок и снова разрезала руку, вливая кровь в приоткрытые губы Райна. Она стекала и жалко вытекала из уголка его рта, бесполезная.
И все равно он не двигался.
Все остальное в моем сознании просто исчезло. Горе разгоралось внутри меня, неконтролируемо захлестнув меня.
Позади меня Саймон снова дернулся, из его разрушенного тела вырвались булькающие стоны.
А надо мной с небес лилась кровь.
Вокруг меня мои люди пали под клинками моих врагов.
Передо мной погибал мой муж.
А в моей руке, прижатой к обожженной плоти, была сила, достаточная для того, чтобы покончить со всем этим.
Всю свою жизнь я мечтала стать тем, кого можно бояться. Это была мечта моего отца, которую он воплотил в жизнь с того самого момента, как я поняла, что нужно развивать силу, которую он от меня ожидал, и искоренять слабости, которые он не одобрял.
Если бы я использовала кровь бога, я бы точно стала той, кого нужно бояться. Я стала бы более ужасающей, чем Саймон. Я могла бы уничтожить его. Септимуса. Кроворожденных. Я могла бы убить всех врагов и сделать так, чтобы никто и никогда больше не сомневался, и не угрожал ни мне, ни моему народу.
Обо мне будут слагать легенды.
Но это была бы сила разрушения.
Я не смогла бы спасти Райна.
Я раскрыла ладонь. Кожа потрескалась и кровоточила, обагренная силой флакона, который я прижимала к ней. Но это уродство лишь подчеркивало сияние того, что находилось в нем: кровь была цветов вселенной на фоне темных теней ночи.
Это было так невероятно красиво.
Я моргнула, и слеза скатилась по моей щеке.
Я не хотела бы вновь обрести потерю. Еще одну личность. Я не могу.
Да, эта кровь может быть использована как инструмент разрушения. Но как еще ее можно использовать?
Когда-то я бережно хранила грязные бокалы для вина моего умершего отца. Я куталась в его одежду. Если бы кто-то предложил мне клок его волос, я бы оплакивала и это.
Эта кровь была не просто оружием. Это была частичка того, кто когда-то был любим. Это была разменная монета, бесценная для того существа, которое, как я знала, будет дорожить ею превыше всего.
Когда Саймон, фыркнув, поднялся на колени, я подняла глаза к небу. За крылатыми телами над головой неестественно кружились грозовые тучи, похожие на рыб, кружащих в пруду, между которыми плясали обрывки взвешенных молний.
Я видела такое небо только однажды. Когда мы были в центре внимания богов.
Я подняла флакон над головой, предлагая его небесам.
— Мать Алчной Тьмы, — закричала я. — Я взываю к тебе, Богиня Ночи, Крови, Тени. Я предлагаю тебе кровь твоего мужа, Аларуса. Услышь меня, моя богиня, Ниаксия.
Глава
74
Орайя
В течение нескольких долгих, ужасных секунд ничего не происходило.
Бой продолжался. Саймон продолжал медленно опускаться на колени. Райн продолжал умирать.
На глаза навернулись слезы.
Нет. Это должно было сработать. Должно.
Моя рука дрожала, когда я подняла флакон к небу, подняла его так высоко, как только могла, мои глаза не моргая смотрели в божественную ночь над головой.
Пожалуйста, — беззвучно умоляла я. Пожалуйста, Ниаксия. Я знаю, что никогда не была твоим ребенком. Никогда. Но я умоляю тебя услышать меня.
И тут, словно услышав мою безмолвную молитву, появилась она.
Время словно замедлилось, фигуры над головой двигались как в замедленном действии. Ветер трепал мои волосы, и пряди висели в воздухе. По коже пробежали мурашки, как в момент, предшествующий удару молнии.
Как и в прошлый раз, я почувствовала ее раньше, чем увидела. Потрясающее чувство непередаваемого восхищения и одновременно ощущение крошечности.
— Что, — произнес низкий мелодичный голос, смертоносный, как выхваченный клинок, — здесь происходит?
В этот момент я поняла, что есть только одна вещь, более страшная, чем присутствие бога.
И это была ярость одного из них.
Я медленно опустила глаза.
Передо мной парила Ниаксия.
Она была так же прекрасна и так же ужасна, какой я ее запомнила. Ее красота была такой, что перед ней хотелось пасть ниц. Ее волосы развевались в чернильно-черной ночи. Ее босые ноги парили, изящно расставленные, прямо над землей. Ее тело с серебристым отблеском, сверкало и переливалось, как лунный свет во тьме. Глаза, в которых отражались все оттенки ночного неба, были темными и бурными от неимоверной ярости.
Сам мир почувствовал эту ярость. Поддался ей. Словно воздух отчаянно желал угодить ей, звезды двигались, чтобы успокоить ее, луна готова была склониться перед ней.
Возможно, сражения прекратились, когда появилась Ниаксия, и солдаты со всех сторон были потрясены тем, что они видели. А может быть, так только показалось, потому что с ее появлением все остальное перестало существовать.
Ее плечи поднимались и опускались от тяжелого дыхания. Ее окровавленные губы исказились в гримасе.
— Что, — прорычала она, — это за зверство?
Она выплюнула это слово, и вместе с ним землю сотрясла вспышка силы. Я вздрогнула, и мое тело прижалось к телу Райна, когда из руин посыпались камни и песок. Вокруг нее закружились клубы грозовой тени, просачиваясь в воздух зловещим мраком трагедии.
Саймону удалось подняться на колени. Он повернулся к ней, склонился, и кровь хлынула у него изо рта.
— Моя Богиня…
Я даже не заметила, как Ниаксия пошевелилась. В одно мгновение она была передо мной, а в следующее — уже рядом с Саймоном, одной рукой поднимая его на ноги, а другой вырывая кулон из его груди.