Змея и Крылья Ночи

Не то чтобы я не знала, что именно он делает. Заманивает меня, как он заманил того мужчину на пиру. Если я была змеей, то он тыкал в меня палкой, чтобы посмотреть, когда я перекушу ее надвое.

— Это он научил тебя так драться? Он дал тебе их, верно? — Он кивнул на мое оружие, которое все еще лежало передо мной. — Он дал тебе их, это очевидно. Мастерство Ночнорожденных чертовски хорошее.

— Ты, что, глухой или глупый?

— Ты недружелюбна.

Чего, по его мнению, он здесь добивается? Неужели он думал, что мной так легко манипулировать? Неужели он думал, что я не знаю, что это такое?

— Почему ты здесь? — огрызнулась я. К этому времени я изо всех сил старалась скрыть затрудненное дыхание и сохранить силу в голосе. — Для развлечения? Я чертовски скучная, это я тебе гарантирую.

— Я это вижу.

— Прекрати играть со мной. У меня не хватит терпения.

И снова уголок его рта приподнялся в мрачной, удовлетворенной ухмылке.

— Или времени, — сказал он категорично, его взгляд упал на мое раненое бедро.

Моя челюсть сомкнулась. Его взгляд снова метнулся ко мне, и долгое мгновение мы просто смотрели друг на друга, погруженные в безмолвный разговор.

Я знала, что это правда. Он знал, что я это знаю. Мне было ненавистно, что он знал, что я это знаю.

— Тогда перестань тратить его впустую, — выплюнула я, наконец. — Чего ты хочешь?

— С кем ты заключишь союз на испытании Третьей четверти луны?

Я моргнула. Я не была уверена, чего я ожидала — возможно, больше игр, но это было не то.

Это был хороший вопрос. Важный вопрос. Выбор союзника для испытания Третьей четверти луны был важнейшим стратегическим решением. Это должен быть кто-то достаточно сильный, чтобы удержать вас в пятидесяти процентах участников во время Полумесяца, но не слишком сильный, потому что он станет вашим главным соперником в двух последних испытаниях.

Испытания менялись в каждом Кеджари, но эти три важных момента оставались неизменными: оно требовало сотрудничества, оно приводило к смерти половины участников… и то, что многие участники были убиты во сне сразу после испытания, чаще всего бывшими союзниками, решившими, что они больше рискуют, чем получают.

Несмотря на все мои усилия, я не смогла сдержать дрожь, пробежавшую по моему носу.

Райн издал негромкий смешок.

— Я так и думал. — Затем он без колебаний сказал: — Стань моим союзником.

Мои брови взлетели вверх.

Винсент часто ругал меня за то, что я плохо контролирую мимику, и в этот раз Райн снова рассмеялся.

— Союзник… тебе, — сказала я.

— Мне и Мише.

Мише. Так звали девушку с короткими волосами? Ту, что управляет огнем?

— Мы заняли комнату на самом верху башен, — продолжил он. — Там безопасно. Большая, почти как целый дом. Безопасная. Или точнее сказать, там безопаснее, чем здесь, по крайней мере.

Это было как-то неправильно.

— Почему?

— Потому что ты произвела на меня впечатление.

— Чушь собачья.

Его брови дернулись в слабом намеке на удивление, как будто он искренне не ожидал такого ответа.

— Прошу прощения?

— Ты не сказал ни одной правдивой вещи с тех пор, как вошел сюда, поэтому я буду честна за нас обоих. Я — человек. Мы оба знаем, что это делает меня самой слабой среди всех. У тебя есть выбор из пятидесяти более сильных вампиров, с которыми ты мог бы заключить союз. И ты думаешь, я поверю, что я тебе нужна?

Он осмотрел порез на своем безымянном пальце.

— Всего сорок, вообще-то. Слушай, сегодня ты победила участников, которые превосходили тебя во много раз. Ты и я… — Его взгляд вернулся ко мне. — Мы хорошо сработались, не так ли? И я люблю изгоев.

— Дерьмо. — Я ткнула в него одним из своих клинков, чтобы подчеркнуть каждое слово. — Неужели другие люди на это ведутся? Скажи мне хоть одну правду, или убирайся, как я тебя уже просила с тех пор, как ты появился.

Я никому не доверяю в этом месте. Но особенно я не доверяла тому, кто преследовал меня под таким откровенно ложным предлогом. Сам факт, что он хотел заключить со мной союз, делал его наименее надежным из всех присутствующих, потому что ни один здравомыслящий участник не захотел бы так поступить. И я могу справиться с эгоистичными мотивами, я ожидала их, но не тогда, когда я не знала, что он от меня хочет.

Он дважды моргнул, прикусив внутреннюю сторону щеки. Я не могла понять, был ли он оскорблен или сдерживал смех.

Наконец, он сказал:

— Все остальные достойные участники, которых я мог бы терпеть, уже вступили в союз.

— И?

— И?

— Этого недостаточно. Продолжай. У тебя уже есть друг. Зачем приглашать еще одного?

— Мне любопытно узнать о тебе. Не вини меня за это. Мы все такие. Маленькая человеческая принцесса Винсента находится в стеклянном дворце, где все могут смотреть на нее, но никто не может до нее дотронуться. — Он огляделся вокруг, криво улыбаясь хрустальным стенам оранжереи. — Ты скучаешь по своему стеклянному замку, принцесса?

Я не позволила бы ему заманить меня, даже если бы я почувствовала, что меня передернуло от раздражения при этом описании.

Но упоминание о Винсенте вызвало волну понимания. Это, по крайней мере, имело смысл. Возможно, это была первая правда из уст Райна, в которую я действительно поверила.

— Винсент не сможет мне здесь помочь.

— Я в этом сильно сомневаюсь.

Ах.

Винсент. Речь шла о Винсенте. Предложение о союзе не имело ко мне никакого отношения. Райн думал, что, если он заключит союз с маленькой человеческой принцессой короля, это даст ему преимущества, которых здесь больше ни у кого нет… и не позволит другим участникам получить их первыми.

Мне это не нравилось, и это было неправдой, но, по крайней мере, это имело смысл.

Я усмехнулась, но не стала спорить. Вместо этого я спросила:

— И?

Он выглядел озадаченным.

— И?

— Почему же?

Еще один долгий взгляд. Еще один бессловесный разговор. Я забыла, каково это — разговаривать с мужчиной, чье лицо говорит так много.

Была еще одна ключевая причина, по которой я была бы для него идеальным союзником. Мы оба знали это. Он знал, что я знаю это. Ему было неприятно, что я знаю о том, о чем он сам прекрасно осведомлен.

Но я просила честности, и я хотела, чтобы он сказал это.

Он явно все взвешивал, решая, какой ответ будет правильным, чтобы пройти тест. Наконец, он сказал:

— И тебя будет легко убить, когда закончится Третья четверть луны.

Было действительно приятно услышать, как кто-то произносит это вслух.

— Но до тех пор, — быстро добавил он, — тебе не причинят никакого вреда. Обещаю.

Я услышала голос Винсента в воспоминаниях шестнадцатилетней давности:

Я единственный вампир, который когда — либо даст это обещание и сдержит его.

— Почему ты думаешь, что я нуждаюсь в твоей защите?

К его чести, он не стал смеяться надо мной.

— Ты опытный воин. Гораздо лучше, чем я думал. — Он слез с фонтана и сделал несколько медленных шагов ближе, не разрывая зрительного контакта, его большая, покрытая шрамами рука была свободна, а другая крепко сжимала целебное зелье. С каждым его шагом я отступала назад.

— Но ты все еще человек, — тихо сказал он. — А это значит, что здесь ты — добыча. Ты всегда будешь добычей. Неважно, насколько хорошо ты владеешь этим причудливым оружием.

Это правда. Но, возможно, он не понимал, что я знаю, каково это быть добычей. Я делала это на протяжении всей своей жизни.

Он был прав. Мне нужно будет заключить с кем-то союз на время Третьей четверти луны, а потом убить его. Может быть, я могла бы заключить с ним союз, позволить ему защищать меня и потратить это время на изучение его боевого стиля и слабостей, готовясь убить его, как только все закончится. Он может недооценивать меня, и я могла бы использовать это против него.

Но союз сейчас? Было еще рано. До испытания Третьей четвери луны, середины турнира, оставалось шесть недель. Это был долгий срок, чтобы находиться в непосредственной близости не от одного, а от двух вампиров и не погибнуть. Много времени, чтобы позволить ему узнать мои сильные и слабые стороны.