Ведьма моря Демонов

Позади нее появилась худая тень, при виде которой Корун напрягся. Он слышал о ручной эринье Хрисеиды. Люди говорили, что дьявольский зверь нашел в груди ведьмы более твердое сердце и уступил ей; некоторые говорили менее достойные упоминания вещи.

Прищуренные зеленые глаза уставились на Коруна, и жестокая морда открылась в клыкастом зевке.

– Назад, Периас, – спокойно сказала Хрисеида.

Ее голос был низким и сладким, почти ласковым. Казалось странным, что такой голос произносил ритуалы черной магии и приказывал заживо содрать кожу с тысячи беспомощных иссарианских пленников и советовал некоторые из самых темных интриг в кровавой истории Ахеры.

Она сказала Коруну:

– Это прекрасный конец для всех твоих благородных мыслей, человек из Конахура.

– По крайней мере, – ответил он, – ты приписываешь мне то, что они у меня были. Это больше, чем я бы сказал о тебе.

Красные губы изогнулись в циничной улыбке.

– Человеческие цели имеют привычку заканчиваться таким образом. Могучий воин, бич морей, заканчивает в грязной тюремной камере, ожидая немыслимой смерти. Старые эпики лгали, не так ли? Жизнь – не совсем то славное приключение, какой ее считают глупцы.

– Так могло бы быть, если бы не такие, как вы. – сказал он устало, – уходите, хорошо? Если вы даже не позволяете мне поговорить с моими старыми товарищами, вы можете, по крайней мере, избавить меня от вашей собственной компании.

– Мы здесь с определенной целью, – сказал Шорзон. – Мы предлагаем тебе жизнь, свободу, и освобождение Конахура!

Он покачал своей загорелой головой.

– Это даже не смешно.

– Нет, нет, я серьезно, – серьезно сказала Хрисеида. – Шорзон посадил тебя сюда одного не из злого умысла, а просто для того, чтобы сделать возможным этот приватный разговор. Ты можешь помочь нам с проектом, настолько неизмеримо большим, чем наши мелкие ссоры, что все, что ты можешь попросить взамен, будет ничем. И ты единственный человек, который может это сделать. Я говорю тебе это для того, чтобы, осознав, что у тебя есть какая-то переговорная позиция, ты встретился с нами на равных, а не как пленник с похитителем. Если ты согласишься помочь нам, ты будешь освобожден сию же минуту.

С внезапным пламенем внутри себя Корун напряг свое огромное тело. О боги, о всемогущие боги за облаками, если бы это было правдой!

Его голос дрожал:

– Чего ты хочешь?

– Твоей помощи в отчаянном предприятии, – сказала Хрисеида. – Я говорю тебе откровенно, что мы все вполне можем погибнуть в нем. Но, по крайней мере, ты умрешь свободным человеком, а если мы добьемся успеха, весь мир может стать нашим.

– Что за дело? – хрипло спросил он.

– Я не могу сейчас рассказать тебе все, – сказал Шорзон. – Но уже давно ходит история о том, что ты однажды приплыл в логово Ксанти, Морских Демонов, и вернулся живым. Это правда?

– Да. – Корун напрягся, с внезапной тревогой, дрожащей в его нервах. – Да, по великой удаче я вернулся. Но они не являются расой, с которой люди могут общаться.

– Я думаю, что силы, которые я могу призвать, будут соответствовать их силам, – сказал Шорзон. – Мы хотим, чтобы ты провел нас к их жилищам и по дороге научил нас языку, а также всему, что ты еще знаешь о них. Когда мы вернемся, ты можешь идти, куда захочешь. И если мы получим их помощь, то вскоре сможем освободить Конахур.

Корун покачал головой.

– В твоих планах нет ничего хорошего, – медленно произнес он. – Никто не приблизился бы к Ксанти с какой-либо благой целью.

– Ты сделал это, не так ли? – сухо усмехнулся волшебник. – Если ты хочешь знать правду, нам нужна их помощь в захвате правительства Ахеры, а также определенные знания, которыми они обладают.

– Если бы тебе это удалось, – упрямо возразил Корун, – то зачем тебе отпускать Конахур?

– Потому что власть над Ахерой – это всего лишь шаг к чему-то слишком далекому от мелких целей империи, чтобы ты мог себе представить, – мрачно сказал Шорзон. – Ты должен решить сейчас, парень. Если ты откажешься, ты умрешь.

Хрисеида пошевелила тонкой рукой, и эринье двинулся вперед на когтистых, как бритва, ногах. Кожистые крылья были сложены на длинном черном теле, колючий хвост жадно хлестал, а в худом горле вибрировало рычание.

– Если ты скажешь "нет", – раздался сладкий женский голос, – Периас вырвет тебе кишки. Это, по крайней мере, развлечет нас за наши хлопоты.

Затем она улыбнулась той ослепительной улыбкой, которая до этого приводила мужчин к гибели.

– Но если ты скажешь "да", – прошептала она, – тебя ждет судьба, которой позавидовали бы короли. Ты сильный человек, Корун. Мне нравятся сильные мужчины.

Корсар посмотрел в теплый темный свет ее глаз и снова на ледяной блеск дьявольского зверя. Ни один безоружный человек никогда не выживал под натиском эринье, и он был закован в цепи.

При мысли о возвращении в темный дом Ксанти он содрогнулся. Но жизнь все еще была удивительно сладкой, и как только он сможет свободно передвигаться, у него все еще может быть какой-то шанс сбежать или даже одолеть их.

Или кто знает? Он задался вопросом, с кратким головокружением, могла ли темная ведьма перед ним быть такой злой, как говорили ее враги. Сильная и безжалостная, да, но таким был и он. Когда он узнает всю правду о ее грандиозных планах, он, возможно, даже решит, что они были правильными.

В любом случае это жизнь! Если придется умереть, то под небом!

– Я пойду, – хрипло сказал он. – Я пойду с тобой.

Низкий ликующий смех Хрисеиды пел в освещенном вспышками мраке.

Шорзон подошел и снял с пояса ключ. На мгновение мысль о том, чтобы свернуть эту тощую шею, пронеслась в голове Коруна.

Волшебник мрачно улыбнулся.

– Не пытайся, – сказал он. – В качестве небольшого доказательства того, что мы можем сделать…

Внезапно колдун исчез. В камере рядом с Коруном стоял монстр из джунглей Умлоту, чешуйчатый зверь, который шипел на него оскаленными челюстями и изрыгал яд на пол.

________________________________________

Колдовство! Корун отпрянул, холод страха пронзил даже его стальное сердце. Шорзон принял человеческий облик и безмолвно отпер цепи. Они упали, и Корун, спотыкаясь, вышел в коридор.

Эринье зарычал и подкрался ближе. Хрисеида положила руку на голову зверя, сдерживая этот скользящий порыв, словно на поводке. Ее улыбка и слабый сладкий аромат ее волос вызывали головокружение.

– Пойдем, – сказала она. Одна рука скользнула между его пальцами, и прохладное прикосновение, казалось, обожгло его.

Шорзон шел впереди, вниз по длинному наклонному туннелю, где только струящееся пламя факелов было живым. Их шаги гулко отдавались в мокрой черной глубине.

– Мы отправляемся немедленно, – сказал он. – Когда Хроман узнает о твоем побеге, все тауросы будут преследовать нас. Но тогда будет уже слишком поздно. Сегодня вечером мы быстро отплываем.

– Плыть, куда? А что с моими людьми? – спросил Корун.

– Боюсь, они потеряны, если только Хроман не пощадит их, пока мы не вернемся, – сказала Хрисеида. – Но мы спасли тебя. Я рада этому.

Слабый запах свежего соленого воздуха наполнил туннель.

– Должно быть, он выходит в море, – подумал Корун. Он задавался вопросом, сколько проходов пронизывало глубину под Тауросом.

Наконец они вышли на узкий пляж под нависшими западными скалами. Пропасти поднимались в кромешную тьму ночи, уходя в невидимое небо. Перед ними лежало открытое море, сверкающее фосфоресценцией. Корун глубоко вдохнул воздух. Соль, водоросли и влажный дикий ветер, песок под ногами, небо над головой, женщина рядом с ним— клянусь богами, как хорошо быть живым!

У крошечного пирса была пришвартована галера. При свете покачивающихся факелов морской глаз Коруна осмотрел ее. Она была построена в том же стиле, что и его собственный корабль, худое черное судно с одним квадратным парусом; открытая палуба, за исключением носа и кормы, скамьи гребцов вдоль бортов с проходом между ними. Там должны были быть каюты для людей под палубами кормы и бака, припасы в трюме внизу. На палубе была возведена каюта, очевидно, для офицеров, а на носу была установлена баллиста, в остальном никакой надстройки. Вырезанное морское чудовище встало на дыбы вместо головы, а кормовой столб изогнулся назад, образуя хвост. Он прочитал имя на носу: Брисея. Странно, что у этого темного судна было женское имя.