Вершина мира

— Ах ты, мелкий наглец! — очень натурально возмущается Новицкая. — Я ещё и бегать за тобой должна?

— Зачем бегать, достаточно ласковых слов, многообещающих взглядов и нежных прикосновений…

Я не успеваю договорить, потому что её рука ложится мне чуть ниже пояса и с силой сжимает всё, что находит.

— Так достаточно нежно? — томно шепчет Ирина.

— Достаточно! — шепчу я напряжённо. — В смысле, хватит.

— Я ещё не выясняла, что там за лейтенант Лидия Пирогова, с которой ты по Москвам тёрся. Но я выясню. И если, ты слышишь меня? Не отворачивайся, смотри в глаза, и если там будет хоть вот такой маленький намёк на криминал, то… Знаешь, что я сделаю?

— Пожалуйста, не говори, не надо! — умоляю я и не могу сдержать смеха.

— То-то, — отвечает она. — Смотри у меня.

Распрощавшись с Новицкой и договорившись с ней о встрече, я звоню той самой Лиде Пироговой.

— Привет, ну как дела?

Она рассказывает, что ходила к Куренкову и он подтвердил, что возьмёт её к себе. Сейчас у неё есть несколько свободных дней, поскольку ему пока не до неё и она рассчитывает, что я хотя бы часть из них могу провести с ней.

— Конечно, Лид, я и сам об этом мечтаю. Постараюсь ещё сегодня. Ты дома будешь?

— Буду, куда я денусь?

— На меня все, как собаки набросились и рвут на части. Так что, как вырвусь, сразу прибегу.

Потом я звоню Большаку. Специально ради меня он приходит домой пораньше и я обещаю вскоре подгрести. После Платоныча я на всякий случай звоню Артюшкину и он, на удивление, оказывается на месте.

— Товарищ капитан, здравия желаю, — приветствую его я. — Это Брагин. Ну как вы там?

— А, появился, сукин сын! — отвечает на приветствие он. — Где восемь с половиной тысяч?!

— Какие тысячи? — удивляюсь я.

— Ты мне голову не морочь. Завтра чтобы явился на допрос со своим законным представителем. Ясно тебе?!

— Анатолий Семёнович, — усмехаюсь я, — трудно найти более неблагодарного человека чем вы.

— А ты думал, я тебя буду в жопу целовать?! То что ты мне Каху отдал, так это ты и должен был. Обязан!

— А то, что я практически своими руками батю его снял и дело вам оставил, это как, ничего?

— Ты не заговаривайся. Всё что я делаю — это не ради себя, а ради нашей страны, понял? И воровать у этой самой страны никому непозволительно! Вот так-то!

— Ясно всё с вами. Вы когда увольняетесь? Слыхал, будто во вневедомственную собираетесь?

— А это тебя не касается! — кричит он и наверняка курит в этот самый момент. — Не думай, что если меня не будет тебе это с рук сойдёт. Ты меня понял? Деньги придётся вернуть!

— Ну вот и помогай после этого людям, — усмехаюсь я. — Ладно, товарищ капитан, хотел зайти поздороваться, но вижу, что идея изначально была ошибочной. Про деньги лучше у Рыжего с Кахой спрашивайте. Досвидос!

Не дожидаясь его возражений, я вешаю трубку и двигаю в сторону Большака.

Мы обнимаемся, будто не виделись уже двести лет. Действительно, кажется, с нашей последней встречи полжизни прошло. Даже и не знаю, с чего начинать.

— Давай по порядку с предыдущей встречи, — смеётся Платоныч и я рассказываю всю поездку по шагам. И даже описываю вкус икры в цэковской столовой.

Рассказываю я и про Айгуль с Цветом. Большак только головой качает.

— Егор! Ну нахрена тебе вся эта казиношная белиберда сдалась? Есть ведь и без этого, чем заняться.

— Дядя Юра, нам надо заняться всем, понимаешь?

— Козьму Пруткова помнишь? — качает он головой. — Нельзя объять необъятное.

— Ну, нельзя так нельзя. Да вот только сколько сможем, всё-таки обнимем. Пофиг деньги, хотя они там тоже закрутятся немаленькие. Но мы будем контролировать потоки и людей. Пойми! Люди — главный ресурс.

— Ага, — скептически кривится он. — Кадры решают всё. Слышали. Но тут нюанс имеется. Контролировать будем не мы, а Цвет и Куренков.

— Пусть думают, что они контролируют. Но их самих будем держать на крючке мы. Так что, мне кажется всё идёт согласно нашему плану.

— Не знаю… — говорит Большак и задумчиво проводит рукой по волосам. — Ты, конечно, человек будущего, но не бессмертный же. Да даже если и бессмертный, всё равно есть такие вещи, которые даже бессмертному неприятны.

— Согласен.

— Ну, так и в чём дело? Зачем эта бравада, зачем этот ненужный риск? Да и направления, не имеющие прямого отношения к нашей цели?

— Все имеющиеся направления имеют отношение к цели. Все. И, дядь Юр, нет никакой бравады, есть лишь осознание того, что времени у нас почти не остаётся, и если не хватать всё, как говорится, и ротом, и жопой, и если не рвать себе одно место без продыху, можно не успеть к разделу пирога. Знаешь сколько на Руси-матушке ушлых, пронырливых и хитровыведенных героев будущего? И не перечесть. Так что нам предстоит жестокая борьба.

Он молчит, но я понимаю, возразить ему есть что, просто не хочет спорить.

— И поэтому, — продолжаю я, пользуясь свободной трибуной, — Юрий Платоныч, мы будем работать по всем возможным направлениям. И по колбасе, и по игорному бизнесу и по дефицитному текстилю, и по стройотрядам. По всему, до чего дотянемся. Мы должны стать гидрой, спрутом. Отрубят нам одно щупальце, другое, третье, а мы новые отрастим. И будем мы сотрудничать и с ментами, и с конторщиками, и с блатными, и со спортсменами, и с афганцами. А ещё и с номенклатурой — и с комсомольцами, и с партийцами. Вообще со всеми. И будем всем им давать корм и веру в светлое будущее.

— Слушай, — говорит он чуть помолчав. — Я тут про наших баранов. Лида ушла в КГБ, значит ценность добытого тобой компромата на неё и Баранова ощутимо снижается, и майор может попытаться вырваться на волю.

— Да ладно, ну как он вырвется? Материалы по потере табельного оружия у меня. Давление на директора мясокомбината тоже имеется. И он ведь получит крупную взятку за этот наезд. Можно теоретически факт передачи денег запротоколировать, если что. Кстати, с мясокомбинатом никаких подвижек нет?

— Есть, — кивает Большак. — Есть подвижки. Сегодня только Урусов звонил, договаривался о встрече и намекал, что очень хочет сотрудничать «как раньше».

— Ну вот, идёт работа!

— И ещё есть кое-что.

— Приятное, надеюсь?

— Ну, так, нейтральное, — пожимает Платоныч плечами. — Иван Сергеевич Подъяков, тот что совсем ещё недавно был первым секретарём горкома, а теперь занял место Каховского, тоже сегодня звонил. Все прям зашевелились, будто кто-то ткнул горящей хворостиной в муравейник.

— Ну, так и ткнули же, — самодовольно улыбаюсь я.

— Ткнули, да. Так вот, Подъяков предложил мне обдумать такую вещь. Хочет мою кандидатуру предложить на должность председателя Облпотребсоюза.

— Ух-ты! Ну так это же здорово! Конгениально, лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Там возможностей будет немеряно, и мы их все реализуем. Чувствую! Ты согласился?

— Сказал, что подумаю. Не хочется ведь упускать то что уже имеется. Здесь место очень хорошее.

— Да, очень. Надо придумать, кого можно на него поставить. Нужен проверенный и надёжный человек.

— Нужен, в том-то и дело, — смеётся Платоныч. — Да вот только в магазинах такие люди не продаются.

— От Облпотребсоюза отказываться никак нельзя, — вслух размышляю я. — Там ведь неплохая автономия, фонды выделяемые на село, собственные производства, заготовка, техника и торговая сеть. А Ефим уже знает?

— Наверное. Я с ним ещё не разговаривал. Не исключено, что это вообще с его подачи всё.