Невермор

Одновременно с этим, формируемый пранический конструкт встраивался в узор на моей ладони. Данный процесс и причинял мне ту боль, от которой мне было сейчас так х*рово.

- Джереми! Выходи, нам надо поговорить! - спустя две минуты мама всë продолжала ко мне ломиться.

Удивительная женщина. Я тут ей нахамил веду себя очень странно, так ещë и попался на прогуле, а она даже в дверь долбит не очень громко. Настойчиво, но тихо и деликатно. Классика моей жизни.

Я всегда любил родителей, но теперь ещë и зауважал их. Непросто растить детей, особенно подростков, и не выносить им мозг. Ну или, по крайней мере, делать это очень аккуратно, почти ювелирно.

Конечно, есть такие родители, которым на своих чад тупо пофиг. Но чета Гилбертов не из таких. Они достаточно внимательные и заботливые.

В какой-то момент моë сознание начало отлетать. Я уже почти ничего не соображал от боли, держась лишь за одну единственную мысль: нельзя кричать. Так и отрубился, молча.

Очнулся уже совсем в другом месте. Под головой было что-то мягкое, подушка, скорее всего. Спиной я ощущал матрас, но какой-то незнакомый. Мой - ортопедический и несколько жёстче.

В теле ощущалась слабость. Причëм, весьма ощутимая. Я был словно после сильного приступа лихорадки. Веки едва открывались, очень сильно хотелось спать, а шевеление даже пальцем давалось с ощутимым трудом. Однако поспать можно будет и потом. Сначала нужно разобраться с клеймом.

Нехорошее слово, но именно оно лучше всего отражает суть моего нынешнего положения. Я буквально клеймил свою сущность руной Древних, которая не только намертво в меня вросла, но и соединила душу с телом прочнейшими узами. Из-за чего теперь мне теперь несколько легче будет проводить манипуляции, связанные с различными энергиями. В первую очередь, конечно, с праной

Но есть и минусы вроде того, что всë происходящее душой отражается и на теле. Оно, конечно, и раньше так было, но теперь всë будет по-другому. Я уже ощущаю кошмарную усталость из-за перенапряжения духовной оболочки.

Тогда как в прежнем состоянии мне бы грозила, максимум, не очень сильная ноющая боль в конечностях.

Руна ощущалась весьма отчëтливо. Я буквально видел это пылающее сине-красное сплетение, которое охватывало всю мою единую теперь оболочку. Начинаясь в правой ладони, оно сосредотачивалось у сердца, а затем образовывало несколько "бутонов" вокруг мозга. Вообще, жизненно важные органы очень близко соприкасались с узором. Можно даже сказать, что местами они с ним и вовсе сливались.

К счастью, шок из-за нанесения руны на время сбил процесс перестройки тела, и я не ощущал того жуткого голода, который совсем недавно меня терзал. Но, увы, сил мне сейчас хватало лишь на пассивное наблюдение за внутренними процессами. Я не мог даже сдвинуть управляющий контур пранического сплетения. То есть, произвести не самое сложное мысленное усилие.

Дело то тут ещë и в том, что руна, которой я себя заклеймил, это, так называемый: "скульптор плоти". Достаточно нанести еë на любой живой организм и можно делать с ним, почти, что угодно. Достаточно многофункциональная штука, как и все руны Древних.

Насколько мне известно, применяли они еë в совершенно разных сферах. От создания химер до фортификации.

Вплетая "скульптора" в какое-нибудь дерево, например, из него выращивали и дома, и даже целые города. При наличии достаточного количества энергии всë было возможно.

Мне же эта руна сейчас нужна, чтобы, банально, не стать инвалидом. С еë помощью легко можно отменить запущенную перестройку организма. Но потом, когда я более или менее оклемаюсь...

Вскоре, неожиданно для меня, сознание вновь уплыло в сонную даль. Мне что-то чудилось, какие-то невнятные образы и ощущения, от которых после пробуждения не осталось и смутных воспоминаний.

На сей раз я хоть чувствовал слабость, но какую-то совсем незначительную. А потому не стал залёживаться и, открыв глаза, стал подниматься с кровати.

Ну, как и ожидалось, я в больнице, в отдельной палате со стеклянной дверью... И зачем так делать? Это же здорово вредит приватности!

- Джереми! - увидев, что я проснулся, ко мне тут же подскочила мама, которая была тут, со мной.

Однако... представляю, как напугал еë.

Хм... я этого раньше не замечал, но у неë же ярковыраженные шотландские корни. Иссиня чëрные волосы, белая кожа, очерченные скулы и массивная для женщины челюсть. При этом, всë вкупе создавало вполне гармоничную и приятную глазу композицию. Мама достаточно красива, но еë никак нельзя назвать "милой" или "хорошенькой". Такой тип красоты обычно называют "хищным".

И я многое от неë унаследовал. Да что там... почти всë. Я очень сильно похож на маму, и у меня очень мало отцовских черт. А вот Елена наоборот. В ней больше проявились именно Гилберты.

- Привет, - попытался я ободряще улыбнуться, но вышло как-то жалко, - долго я был без сознания?

- Почти, - она достала телефон, - два часа. Как ты?

В меня впился обеспокоенный взгляд заботливой матери. Хоть всë и случилось, по большей части, не по моей вине, я всë равно ощутил жгучий стыд.

- Нормально, всë уже хорошо. Так... небольшая слабость ещë осталась...

- Джереми, - перебила меня мама, - скажи честно. Ты принимаешь наркотики?

- Это не совсем наркотики, - изображаю неловкость и отвожу глаза. На самом же деле чуть ли не ликую от выпадающей возможности объяснить случившееся тривиальными "веществами".

- Что за дрянь ты принимал? - строго нахмурилась она.

- Это... ну как бы... смесь. Это не наркотик! Просто стимулятор, чтобы мозги лучше работали.

- Ну конечно... Значит так, молодой человек, завтра я отведу тебя к шерифу Форбс, расскажешь ей, что это за "смесь" такая, и кто тебе еë продавал. И будешь теперь каждую неделю сдавать мочу на анализ! И не приведи тебя Господь... Ты меня понял?

- Да... не волнуйся, мам, я уже понял, что зря это всë затеял. Научился на собственном, горьком опыте, так сказать.

- Очень на это надеюсь, Джереми. Но глаз с тебя всë равно не спущу. Не ожидала от тебя такой глупости...

- Пошли домой, - говорю, слезая с кровати. Задерживаться в больнице дольше необходимого я не хотел.

Мне ещë с перенастройкой организма возиться. А делать еë лучше без лишних свидетелей. Во время работы с руной случиться может, что угодно. Конечно, по идее, ничего такого уж заметного произойти не должно. Но перестраховка лишней не будет.

- Подожди, - попридержала меня мать, - тебя ещë должен осмотреть врач.

- Может, ты его тогда позовëшь?

- Мистер Фрай должен скоро прийти, он просто отошëл ненадолго.

Мама оказалась права. Минут где-то через пять в палату зашëл доктор. И я его хорошо знал. Генри Фрай лечил меня почти всю жизнь. Он был хорошим другом родителей, которые тоже имели к медицине самое прямое отношение. Вот только занимались какими-то исследованиями, а не лечением людей, поэтому и предпочитали обращаться за помощью к профессионалу своего дела.

Фрай был хорошим мужиком, по крайней мере, на взгляд неискушëнного подростка. Мне он всегда казался честным и открытым человеком, пусть и слегка грубоватым. Именно эти качества в нëм всегда подкупали.

Послушав мне сердцебиение и проверив молоточком рефлексы, он отправил меня на анализы, чуть ли не отвесив пинка, чтоб "лучше летел". От него мне прилетело гораздо сильнее, чем о мамы. Хорошо, что я - не его сын, иначе мне, помимо предупреждения, вынесли бы полноценный "приговор".

После того, как у меня взяли кровь и мочу, мы наконец-то поехали домой, вся дорога до которого прошла в молчании. К большому моему счастью. Зная маму, впереди меня ждал серьëзный, долгий разговор на тему наркотиков и их пагубного влияния на здоровье и личность человека.