Триумф рыцаря

– Нисколько не интересно. Я только хотела узнать, когда же стихнет этот шум.

– Не скоро – поздно ночью или рано утром. – Прежде чем Эрик успел повернуть ее к себе, Игрейния развернулась сама и, вскинув голову, прижалась спиной к двери. – Спускайтесь, – настаивал шотландец.

– Мне там неинтересно.

– Лжете! Вам наскучило сидеть в своей клетке, и вы умираете от любопытства. Пойдемте.

– Нет!

– Да!

Легким, но властным движением он взял ее под руку. Игрейния могла сопротивляться, но выиграть сражение… Тут у нее шансов не было. Пришлось подчиниться и спешить изо всех сил, чтобы не отстать от его размашистого шага.

– Я не одета, – попыталась протестовать она.

Шотландец окинул взглядом ее отделанную тончайшими кружевами рубашку и улыбнулся. Ткань была тонкой, но плотной. И в полумраке зала рубашка вполне могла сойти за изящное платье.

– Не скромничайте. У вас прекрасный наряд.

– Это ночная одежда. И я босая.

– Зато далеко не убежите, – хмыкнул Эрик.

– Я никуда и не убегала.

– Пока… Этот факт мы установили. Но вы такая необычная пленница… Мои люди состязаются за честь прислуживать вам.

Игрейния промолчала. Они вошли в зал.

Музыка разом оборвалась, и все глаза устремились на нее.

– Добро пожаловать, Игрейния! – крикнул Джейми. – Ребята, давайте поприветствуем леди и споем балладу!

Мотив оказался на редкость мелодичным. В балладе пелось о девушке в башне и о юноше, который ночь за ночью смотрел на ее окно.

Эрик так и не отпустил ее руку. Он провел ее к главному столу, и Питер тут же уступил ей место.

– Садитесь, – предложил вождь.

– Но это стул Питера!

– Питеру он больше не нужен.

Выбора не было, и Игрейния опустилась на деревянное сиденье.

– Грегори, налей даме эля! – потребовал шотландец и заглянул в свой кубок. – И мне тоже.

Игрейнии послышалась в его голосе горечь. Но она поняла, что Эрик злится не на нее, а на себя. Появился Грегори с элем.

– Поднимем кубки, миледи! – воскликнул вождь.

– Я не стану пить за ваши победы, – отозвалась она.

– Прекрасно. Выпьем за жизнь. За то, что жизнь священна. Черт побери, если хотите, выпьем за короля Эдуарда – пусть его тело догниет до конца.

Игрейния сжала ножку кубка.

– Ну хорошо, выпьем за память вашего мужа. Только давайте наконец выпьем!

Игрейнии привиделось, что он берет ее за подбородок и насильно вливает напиток ей в горло. Решится или нет? Она подняла кубок. Ей самой очень хотелось сделать большой-большой глоток этого старого доброго напитка.

Эрик осушил кубок и грохнул его о стол. А потом повернулся к ней. Голубые глаза потемнели и сделались задумчивыми. Игрейния стала пить… и пила долго, а потом, повторяя его жест, так же резко поставила сосуд.

– Вы удовлетворены? – холодно спросила она.

Не сводя с нее глаз, шотландец наклонился и ответил вопросом на вопрос:

– А вы? Мне показалось, вам самой интересно, что из этого получится. Хотите еще? Или лучше вина? Вам надо выпить вина.

– Предпочитаю больше здесь не пить.

– Почему? Выпейте еще. И мы покажемся вам куда более сносными.

– Для этого не хватит всего эля в мире, – заявила она.

– Вы не можете себе представить, какие чудеса способен творить эль, – начал Эрик, но в это время их внимание отвлекли веселые крики, перекрывшие шум голосов.

– Джейми, спой песню в честь нашего славного короля Роберта, – потребовал Аллан.

Он сидел на нижнем конце стола и обнимал женщину. Игрейния не могла припомнить, видела ли она ее раньше, но женщина показалась ей молодой и красивой. Она была прекрасно одета – клетчатая ткань в синюю, зеленую и красную клетку.

– Слушайте! Джейми запел.

Он обладал приятным голосом и сопровождал речитатив мелодичными звуками лютни. Он рассказывал о шотландском короле, о мрачных и печальных днях, когда смерть унесла его близких. Настала ночь, когда король решил бросить все, но в этот миг увидел паука, который плел и плел свою паутину и начинал каждый раз сызнова, после того как дождь разрушал плоды его труда. Встало солнце, и в его лучах паутина заблестела невероятной красотой. Король понял, что ради Шотландии он способен на не меньший подвиг. Потому что солнце взойдет опять.

Песня смолкла, и зал потрясли бурные аплодисменты. Бард улыбнулся, покраснел и поблагодарил слушателей. И вдруг, к ужасу Игрейнии, повернулся к ней.

– Игрейния, выходите! Эрик, ты ведь еще не слышал, как она поет. Я тоже. А вот Питер рассказывал, что у нее ангельский голосок, как у жаворонка. Она пела и играла, пока мы с тобой отсутствовали. Игрейния, поддержите честь Лэнгли. Выходите!

Она застыла на стуле и вновь почувствовала на себе взгляд вождя. Эрик склонился к ней.

– Значит, пока нас не было, вы не только не сторонились врага, но еще его и развлекали?

Игрейния облизала губы.

– Не думаю, что вам будет интересно…

– Напротив.

– Нет.

– Да. Я приказываю.

– В таком случае я буду петь то, что нравится мне, – пригрозила она.

– Согласен.

Игрейния резко поднялась.

– Что ж, пеняйте на себя. А я не смею отказать прославленному герою.

Она прошла меж столов к Джейми. Тот с улыбкой протянул ей инструмент.

Игрейния пела о несчастной любви, о рыцаре редкостной мудрости, который понимал силу написанного слова, красоту поля и чудо рождения ребенка. Он был слишком добр, чтобы браться за меч, но ему выпала участь умереть от меча. Игрейния не сомневалась, что в ее герое многие узнали Афтона, хотя муж погиб не от меча, а угас от болезни.

Да, это он, «попранный диким, безжалостным врагом». Слушатели не могли это не понять, сами варвары с севера, они не познали мудрость и не привыкли к учтивому обхождению.

Допевая последний куплет, Игрейния не сфальшивила только благодаря силе воли. Зачем ей понадобилось их задирать? Ведь она хотела разозлить только Эрика. И хотя бы так ему отомстить.

Но умолкнув и возвращая лютню Джейми, она удивилась, услышав аплодисменты, которые потрясли зал и отразились от каменных стен и потолка. Щеки у нее горели, и потому она с благодарностью приняла кубок с элем. Аллан, его дама и другие потребовали новую песню.

– Право, не стоит… – начала она.

Однако к ней уже подскочил Джейми, улыбнулся и спросил, не знает ли она живую, веселую песенку, в которой не происходит вообще ничего серьезного, только спорят муж и его разлюбезная. Джейми заиграл, и они спели вместе. Зал словно оттаял, и Игрейния обрадовалась, увидев, как много людей собралось вокруг нее поблагодарить за песню. Подошла и женщина, которая была с Алланом, и стала говорить, как она признательна ей за заботу во время болезни. Это было странно, но Игрейния получала от праздника удовольствие. Заиграл на волынке Джаррет, и она закружилась в танце вместе с другими женщинами – женами, дочерьми, любовницами. И вместе со всеми смеялась, когда в круг влетел Ангус и она споткнулась о его длиннющие ноги.

Было странно и то, что женщины ее не отвергали, а мужчины восхищались и без конца говорили ей комплименты. Игрейния ощущала себя живой и даже красивой – чувства, каких она не испытывала уже давно. И радовалась, когда ей говорили добрые слова.

Она забыла, что находится среди врагов. Улыбалась и хохотала с Джейми, Джарретом, Дугалом, Алланом и его дамой. Но время от времени косилась на Эрика. Он то разговаривал с кем-нибудь из своих людей, то любезничал с чьей-то женой. А однажды она заметила, что шотландец коснулся руки Ровенны и склонил голову, чтобы лучше ее слышать. Поистине он умел очаровывать женщин.

Игрейния отвернулась. На мгновение ей почудилось, что она пытается идти против ветра, и она подумала, что сейчас расплачется, если немедленно не рассмеется. Она постаралась представить себя маленькой трепыхающейся яркой птичкой, которая летит в небесах и ей не страшны никакие решетки.

И она выпила еще эля.

Она танцевала снова и снова, слушала музыку, радостно улыбалась Джейми и благосклонно внимала его комплиментам.