Отступники

— Ударь мечом по арке, — отрешённо попросила Жанетта — на этот раз тихо, хрипло; стоящая сзади Энни, наверное, не расслышала этих слов…

Меч казался ему донельзя тяжёлым и неудобным — раньше такого никогда не было…

Джон замахнулся, боясь, что клинок перевесит и он таки рухнет навзничь, но ничего подобного не произошло. Он что было сил ударил по арке, ожидая, что место удара раскрошится и на него посыплются камни и пыль, но арка осталась цела, равно как и лезвие меча. Жанетта тем временем начала шептать громче, со временем её голос усилился, окреп и внезапный истеричный, безумный крик разорвал пространство и вознёсся в небо, в этот водоворот туч и молний.

Джон невольно запрокинул голову, наблюдая за этим водоворотом: молнии слепили его, ветер хлестал в лицо и едва не сбивал с ног, но он не мог оторваться от той ужасающей красоты, что пылала над его головой. И лишь чей-то оклик вывел его из наваждения.

— Джон!

Сначала он подумал, что это Энни, но голос был не её. Её голос был достаточно низким, а тот, что его позвал, отличался звонкостью и высотой, будто маленький колокольчик. Жанетта тоже его услышала и повернулась на зов одновременно с Джоном.

За ними, в паре шагов от арки, стояла Элет.

Она не была похожа на Элет из снов, разве что из того, первого сна, который приснился Джону после возвращения Жанетты. Выглядела она сейчас так же, как и в последние минуты своей жизни, и даже на подоле серого шерстяного платья виднелись кровавые разводы. Её распущенные русые волосы развевались на шквальном ветру, а во взгляде было столько боли, тревоги и тоски, что Джон не смог долго смотреть ей в глаза.

— Ты всё-таки выбралась, — прошипела Жанетта и осторожно, с явным трудом поднялась с колен. — Ну ничего, теперь ты мне уже никак не помешаешь.

— Элет, зачем ты звала меня сюда? — тут же задал Джон столь волновавший его вопрос. Она так часто снилась ему, так яро уверяла, что он всё делает правильно, что он должен дойти до Конвея и спасти мир, закрыть Врата… Так что же это всё значит? — Зачем ты мне снилась?

Призрачная Элет явно растерялась и замешкалась с ответом.

— Это не она тебе снилась, — хохотнула Жанетта. — Это я её приводила к тебе во сне, и она невольно заманила тебя в мои сети. Хотя, я думаю, если бы я её попросила — то она бы мне не отказала. Она всегда меня слушала, она была единственным человеком на свете, который всегда меня выслушивал от начала и до конца, — прогремело над Конвеем. Жанетта сделала паузу, а потом заговорила тихо и вкрадчиво: — У меня был ещё один трюк, коронный, хотя я так и не успела его провернуть… Может, после него всякие сомнения покинули бы тебя. Жаль, что не успела… Но было бы замечательно, если бы в одном из снов ты увидел свою возможную семью с ней, — она кивнула на призрак Элет, — и вашим ребёнком.

— Ребёнком? — эхом отозвался Джон.

— А она не сказала тебе? — Ведьма улыбнулась ещё шире, обнажая свои окровавленные зубы, и подошла ближе к нему, изобразив на лице вселенское сострадание. — Она была беременна от тебя. Естественно, плод погиб вместе с ней.

— Это правда? — Пожалуй, он вскрикнул громче, чем ожидал, и Элет даже отпрянула. Кровавые пятна на её платье стали ярче и шире.

— Правда… — тихо отозвалась она.

Джон замер, уже не обращая внимания ни на ветер, ни на гром. Получается, Гилберт оказался причастен к смерти не только его сестры и любимой девушки, не только ребёнка Анны, но и его собственного ребёнка… Жаль, что он умер так легко. Жанетта убила его за ненадобностью, придушив с помощью магии, а вот Джон бы поиздевался над ним вдоволь.

Кажется, он зарычал, в груди что-то зарокотало. Сильнее сжал рукоять меча, чувствуя, как она становится горячее — клинок явно ощутил его намерения… Но ему было всё равно. Он перехватил меч двумя руками и бросился на Жанетту, не думая уже ни о чём.

В следующее мгновение Джон оказался отброшен наземь — больно ударился плечом и затылком, а меч выронил — клинок укатился куда-то в сторону, за пелену пыльного тумана. Жанетта расхохоталась, а Элет так и осталась стоять на своём месте, бледная, излучающая слабое синеватое призрачное сияние… неживая. И живой ей уже не стать.

Жанетта продолжала хохотать, не замечая, как позади неё из того страшного облака вырвалось вдруг четыре луча света — будто кто-то внезапно зажёг четыре невероятно яркие свечи. Лишь когда их свет стал невыносимым, пронзительным, ослепляющим, она оглянулась… Джон не видел, как поменялось выражение её лица, но мог поклясться, что она, скорее всего, перестала так радоваться. Опустила руки и тут же рухнула на колени — только не от усталости, а из чувства благоговения, скорее всего.

Полминуты никто ничего не говорил, а потом Жанетта вдруг воскликнула:

— Я рассчитывала, что вы будете подчиняться мне, потому что я вас освободила! — Выдержав паузу, она добавила: — Освободила, потому что посчитала нужным! Потому что я так захотела!

Не сразу Джон догадался, что она разговаривала с богинями, теми самыми Всадницами, и это они были теми четырьмя лучами света.

Тогда его пробрал такой ужас, какого он не испытывал ещё никогда в жизни. Причём ужас этот был неосознанным, в тот момент Джон даже не особо понимал, что встретился лицом к лицу с чем-то совершенно непостижимым и жутким, древним и всемогущим. Потом он понял, что это сами Всадницы хотели, чтобы он испытал этот ужас. Чтобы он не мог смотреть на них и закрыл руками глаза, как ребёнок, боясь, что они лопнут от увиденного. А голосов их Джон и вовсе не слышал, но вот Жанетта, кажется, слышала, потому что она по-прежнему продолжала выкрикивать в небо, срывая голос:

— У меня достаточно сил, чтобы заставить вас подчиняться мне! — заявила она, опираясь о камень арки и тем самым опровергая свои слова. — Это королевство, этот мир должен быть моим, и вы захватите его для меня!

Кажется, Всадницы не были с ней согласны.

В какой-то момент Джон решился открыть глаза. Он увидел, что Ключ лежал в паре метров от него, едва заметный в облаке клубящейся пыли. Он увидел призрак Элет, который оставался рядом, протяни руку — и сможешь коснуться… А потом он увидел Жанетту: она всё также стояла под аркой, но уже ничего вразумительного не говорила, лишь истошно кричала, видимо, от боли или ужаса.

А четыре луча, вырвавшиеся из-за туч, вдруг соединились в один, засияв так ярко, что мрачная, суровая местность вокруг развалин Конвея на миг осветилась, как жарким летним днём. Но Джон даже не моргнул в этот момент — момент, когда луч ударил по Жанетте и полностью скрыл её фигуру в своём обжигающем жёлто-оранжевом свете.

Затем луч медленно погас, растворившись в постепенно возвращающейся мгле.

— Джон! — вдруг окликнула его Элет, приближаясь к нему — она будто не шла, а плыла, парила над землёй, хотя он прекрасно видел, как её призрачные ступни касаются пыльной земли. — Возьми меч, закрой Врата, быстрее!

— Но если я их закрою, то ты…

— Вернусь туда, — она кивнула на арку, под которой не было уже никого — Жанетта будто испарилась, исчезла, и на этот раз от неё не осталось даже горстки пепла, даже пылинки. — Я не смогу долго оставаться в этом мире, он для меня уже чужой. — Она бросила быстрый взгляд на арку. — Она погибла, они убили её. Не беспокойся. Закрой Врата.

Джон медленно поднялся, сделал пару неуверенных шагов, приближаясь к ней. Об открытых Вратах, об Энни, которая, кажется, вовсе сгинула в облаке пыли, об убитой Всадницами и исчезнувшей Жанетте он уже напрочь забыл.

Перед ним стояла Элет, и о том, что она была всего лишь призраком из пустоты, он тоже забыл.

Джон положил руки на её плечи, всё ещё инстинктивно опасаясь, что они пройдут сквозь ту бесплотную материю, из которой мог состоять призрак, хотя прекрасно помнил, как сжал руку своей сестры тогда, год назад, как ощутил холод её пальцев, переплетая их со своими… И сейчас он тоже сжал вполне материальные, ощутимые плечи девушки, будучи не в силах скрыть удивления, и Элет улыбнулась.