Страница 2 из 8
Вряд ли у него это получится. В семейной шкатулке денег на месяц. Остальное я всё храню на счетах, зная какой муж транжира … Бывший муж…
– Дай Жуже что-нибудь надеть, – просит он. – В тебе человеческое осталось хоть что-нибудь?
– Не держу чехлов для танка, – проглатываю обидные слова.
Во мне, оказывается, нет ничего человеческого.
– Оль, правда, как я пойду? – Жужа с красными, как у вампира, глазами выходит из ванной, прикрываясь полотенцем.
– Во мне не осталось ничего человеческого! – смотрю на свои спортивные шлёпанцы на её ногах.
Сожгу их вместе с кроватью. А джакузи выкину… Нет… Продам вообще эту квартиру и куплю себе, как хотела, новострой у Невы.
Костя скрывается в спальне и оттуда слышится грохот. Жужа наваливается плечом на входную дверь.
– Оль, мы с Костей только один раз. Ну, остынь ты, – нудит Жужа. – Открой, пожалуйста.
– Пожалуйста, – поднимаюсь с тумбочки и быстрым движением открываю замок.
Жужа выскакивает на лестничную площадку, как гладиатор на арену с тиграми. Звонит домофон – хищник подоспел вовремя. Захлопываю дверь перед рванувшей обратно Жужей и впускаю Андрюху в подъезд.
– Ах ты ж… – слышится разъярённый рык новоявленного рогоносца.
По лестнице разносятся раскаты отборного русского мата. Судя по звукам из окна, народные гулянья выплеснулись на улицу. Прячу ключи в карман и спешу к окну. Жужа, удерживая полотенце на груди, несётся по двору в одном шлёпанце, а Андрюха молотит её пакетом с вещами. Из него вываливаются красная рубашка и такого же цвета носок. Смотрю на куст сирени, увенчанный Жужиными «панамками» и тихо шепчу:
– Всё красное.
В голове всплывает одноимённый любимый роман. Нужно взять его с собой… А куда я теперь поеду одна? Смотрю на тарелку с фруктами и, подорвавшись с места, выкидываю её вместе с содержимым в ведро. Туда же летят стопки и ликёр. Слёзы душат, но я не позволю Косте насладиться моим горем.
Он вываливается в коридор с двумя моими чемоданами. Я, исказив название бренда, ласково зову их Муви и Тон.
– Зверюга, – цедит муж сквозь зубы. – Он же бросит её, если не убьёт.
Это мой Костя? Словно впервые его вижу. Мы поженились сразу после института, прожили семь лет. Казалось, знаю его, как таблицу умножения.
– Пойдёшь соучастницей, – Костя ставит чемоданы у стены и рыщет синими глазюками по полкам гардеробной. – В прокуратуру…
Терпению приходит конец. Хватаю его телефон, впервые в жизни оставленный без присмотра, и вышвыриваю на лестницу.
– Нет, – бросается Костя следом, а я второй раз за день, от души хлопаю дверью.
– Оля, пусти! – скребётся он обратно.
– Пойдёшь разводиться в чём жениться ходил. Собака сутулая!
С плеч точно земной шар со всеми людскими грешочками слетает. Плакать больше не хочется.
– Оль, ну пусти!
Достаю из ящика комода два полиэтиленовых пакета. Открываю чемоданы, и сама себе улыбаюсь. Всё в них куплено на мои деньги. Костя любит дорогие вещи. Отнесу их лучше в «Ночлежку». Кладу Косте пару штанов, смену белья и свитер. В спальне шкатулка опустела, а документы он явно забрал. В ящике стола только мой загранпаспорт, полис и СНИЛС. Свидетельство о браке храню отдельно, вместе с памятной медалью. Душно-то как. Скидываю пиджак и надеваю первую попавшуюся футболку. Уже по нахоженному пути бреду на кухню и отправляю завязанные узлом пакеты в окно.
– Это тоже мне? – доносится пьяный голос снизу. – А у вас ботинки сорок второго размера есть?
– Оля… Оля… – доносится из-за двери монотонное взывание к моей совести.
– Твои вещи на улице! Если не уйдёшь, я вызову полицию. У меня пропали драгоценности, – снимаю с пальца обручальное кольцо и спускаю его в унитаз.
Выхожу в коридор. На лестничной площадке тишина. За окном клацают замки Костиной машины. На цыпочках подхожу к окну, будто Костя может меня услышать. Дамы у подъезда разрумянились, спорят. Не питерские старушки – аглицкий парламент! Можно подумать, это не Жужу, а их оприходовали в джакузи и напоили ликёром. Костя, открыв окно, сидит в машине и дымит как паровоз. Его пристрастие к электронным кальянам я всегда осуждала. Нет человека – нет проблем. Нахожу всё больше плюсов в нашем расставании. Может, у меня и правда проблема с человеческим. Где слёзы-то?
Набираю номер турагентства:
– Лана, это снова Оля Звонарёва.
– Отменяем? Снова выдернули на работу? – вздыхает Ланка, зная характер моего шефа.
– Меняем! Одна поеду. Нужно самое дикое место, где нет людей и есть озеро. Чтобы дорога кончилась, и машину ещё километров десять лисы на плечах несли.
– Ой, даже не знаю… Впрочем, у меня есть кое-что. Перезвоню!
Глава 3
В ожидании звонка от Ланы, вызываю слесаря и мчу в ближайший хозяйственный у станции «Сортировочная» покупать замок. Костины ключи у меня, но чем чёрт не шутит! Мой дом – моя крепость. Я своего муженька и не знала, оказывается. Что ещё он делает, пока я на работе? Расчленяет младенцев в подвале? Ходит в плаще на голое тело в «Бабушкин» парк?
Звонит мобильник, на дисплее высвечивается: «Андрей Викуся». Эх, жаль! Маришка с Викой были не разлей вода.
– Где твой хорёк? – без обиняков спрашивает Андрей.
– Выгнала.
Рассказывать подробности нет сил, да и не хочется. Хотя горе у нас с Андрюхой одно на двоих. Впрочем, не знаю как ему, мне-то как раз пора начинать радоваться.
– Я до понедельника дома, если нарисуется – звони. Разделаю говнюка на котлеты. Ты как сама?
– Нормально. Небо голубое, вода мокрая, мир не перевернулся.
– Железные нервы, – восхищается Андрюха.
– Твоя жива?
– Что ей, шалаве, будет? Лежит с компрессом на глазу, рыдает. Съезжать нам теперь отсюда надо.
– Ладно, Андрюх, пока!
Не убил и ладно. Не оставила чужих детей сиротами. Старушки напряжённо смотрят на меня, с опаской косясь на Жужино барахло на ветках сирени. Аркадия Никитична решилась заговорить со мной, только когда я продефилировала к подъезду, помахивая тощим, но увесистым пакетом.
– Правильно вы его, Ольга, шуганули. Он с этой Жужей второй месяц путается, – заговорщицки докладывает Аркадия Никитична. – Поначалу блудодеи на час, не больше, встречались. Я как-то в глазок их углядела. Выхожу на лестницу, а твой говорит, мол, в садике задание коллективное дали. Слепить поделку «Весна пришла». Первое время лебезил передо мной. Боялся, что расскажу вам. А потом они вообще расслабились. Клавдия, что ниже вас живёт, говорит, с девяти утра иногда грохот сверху доносился. Точно на слоне по комнате скакали. И это в сталинском доме, Оля! Где слышимость – ноль!
Мне поначалу захотелось заткнуть говорливую старуху, но, вспомнив о грядущем разводе, я решила прикормить потенциального свидетеля. Навесив на лицо вежливую улыбку, я извлекла из кошелька тысячную купюру:
– Аркадия Никитична, я уеду дня на четыре. Можно я вам Маришкиного попугая оставлю? Он очень не любит один оставаться. Говорящий.
Сцапав птичьей хваткой купюру, соседка согласно кивает головой, а я выкладываю основную просьбу:
– И за квартирой в глазок приглядите, пожалуйста. Если бывший мой будет в квартиру ломиться, позвоните по этому телефону, – достаю из сумки мобильник и ручку с блокнотом, пишу телефон Андрея. Вырываю листок и протягиваю Аркадие Никитичне. – Это муж Жужы. Очень хотел пообщаться с Костей.
– Позвоню, – подмигивает Аркадия Никитична. Глаза её сияют, точно ей пенсию удвоили. – Пойдём за птичкой, Оленька.
Ну вот мы уже с соседкой на «ты», и я ей как родная дочь. Квартира теперь под надёжной охраной.
Аркадия Никитична входит ко мне домой, как в музей. С интересом оглядывается, будто на стенах висят не постеры из шведского магазина, а картины из Эрмитажа. Ставлю на тумбочку клетку с попугаем и сую соседке пачку корма:
– Птичку Яшка зовут.
– Какая прелесть, – Аркадия Никитична складывает руки у груди.
Попугай, склонив голову набок, поджимает лапку, внимательно смотрит на Аркадию Никитичну и заявляет: