Вечность по имени Любовь

Саша Корецкий пробыл в Москве две недели, они действительно разобрали с Сашей Борисовым и Иваном архив академика, перевели все в цифровой вариант и решили продолжить работу, уже каждый у себя. Через неделю после отъезда дяди Борис с Алиной улетели на отдых в Испанию.

Алина была счастлива, Мадрид завораживал красотой, величием, неповторимой сказкой. Они гуляли, фотографировались, посещали музеи. Алина удивилась, что Боря может объясниться с местными на испанском, правда, он все время жаловался на недостаточный словарный запас, жалел, что плохо учил. Но там, где ему не хватало испанского, выручал свободный английский. В одно утро он вдруг заявил, что сегодня у них будет особый визит. Он попросил Алину не надевать джинсы, а надеть что-нибудь красивое. Вызвал такси, и они поехали. Остановились около дома, расположенного в мадридском предместье Сомосагуас. Борис и Алина вышли из машины, расплатились и позвонили у ворот. Их пригласили войти. Хозяева ждали их на террасе. Женщина, явная испанка, но с ярко-синими глазами, предложила им сесть.

-Я Борисов Борис, ищу родственников моего дедушки, которого звали так же, как и меня, - Боря начал свою речь. - Мне дали ваш адрес. Я хочу узнать о его судьбе, есть ли у него дети и внуки в Испании, чем он занимался, над какими проблемами работал.

-Простите, вы сын Александра или Алексея?

-Александра, а вы?

-Я его дочь Элиза. Перед смертью, где-то за пять лет, он ездил в Москву, но сыновья его не приняли и не простили. Его оперировала жена Александра, благодаря ей, он прожил еще пять лет. Его дети от него отказались. Я не понимаю. Почему вы пришли?

-Я родился после смерти деда, но мой отец дал мне его имя. Я думаю, что если бы он ничего не значил, то отец назвал бы меня по-другому. Он никогда мне о нем не рассказывал. Его кумиром, учителем и, наверное, в какой-то мере отцом был академик Корецкий. Но, несмотря на обиду, злость, сломанную жизнь, отец назвал меня Борисом. Понимаете, вас дед растил, любил, нянчил, воспитывал. А моего отца он бросил, и это "бросил" означало жизнь в казахстанской глубинке, с отчимом-садистом, пьянство матери и тысячи километров от Москвы, от цели в жизни. У вас разные судьбы и разное понимание вашего отца, как человека.

-Может быть, вы правы, но он никогда не забывал о Саше. Академик Корецкий был выездным, и он бывал у нас дома. Отец связался с ним, когда тот читал лекции в Мадриде. Александр Валерьевич привозил фотографии Саши - студента, затем Саши с женой, внуков. У них были теплые, дружеские отношения, я могу показать вам эти фотографии. Отец хранил их, часто смотрел. Он переживал, иногда даже сожалел о своем шаге. Он не любил свою бывшую жену, но дети тут ни при чем. Он скучал по сыновьям, тем более, что здесь у него родились две дочери. Он всегда узнавал о работе Александра, он гордился им. Ему импонировало направление работы Алексея, он говорил, что мог бы ему помочь, что-то подсказать, он перечитывал его диссертацию снова и снова. Понимаете, о чем я? Я не знала, что Александр назвал своего третьего ребенка Борисом.

-Четвертого.

-Не поняла, старший Валерий, дочь Марина?

-Потом Иван, и четвертый я, затем еще сестра Мария.

-Он отец большой семьи. Я видела его фотографии, он, пожалуй, даже красивей отца. Я помню тот вечер, когда ваш дед рассказывал о женитьбе Александра. Он говорил, что, несмотря на кучу поклонниц и невероятный выбор среди женщин, он женился именно на его дочери, он возмущался, говорил, что его Люба особенная и ловелас Саша не для нее. Но через год он был рад их союзу. Он считал, что Люба счастлива, а больше ничего не надо. Борис, вы долго пробудете в Испании?

-Нет, осталось два дня, но, я думаю, мы еще увидимся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Шло время, Алина много работала. Книга Александра Корецкого об отце была издана. Телевидение решило сделать несколько передач по материалам книги. Алина была приглашена как ведущая. Она читала, перечитывала материал, разговаривала с учениками, зарубежными коллегами, она пыталась охватить как можно больше людей, знающих академика. Только Люба не проявляла энтузиазма. Однажды Алина услышала, как Люба говорила по телефону с братом и была явно не согласна с его позицией. Когда главный режиссер передачи попросил ее участия и интервью, она отказала, мотивируя тем, что у нее и ее брата разные взгляды на жизнь отца, что он любимый, обласканный ребенок, который не представляет, кем был отец на самом деле, и как жила с ним она. Как ни странно, ее позицию поддержала последняя жена Корецкого Екатерина Семеновна. Она сказала, что дала бы интервью и рассказала правду, не травмируя Любу. Но она слишком стара и больна, чтобы прилететь в Москву. Тогда Люба обещала оплатить часть расходов на командировку режиссера, оператора и Алины в Бостон. Она была уверена, что мачеха будет объективна и корректна. Сама она лететь отказалась, сославшись на то, что у нее много работы.

Алина настолько закрутилась в этом водовороте, что немного запустила дом. Но Боря старался ей помочь и часть работы по дому взял на себя. Алина оформляла визу в Америку, уже были заказаны билеты, подготовлены вопросы и сценарий интервью. Но тут она вдруг поняла, что погрузившись в работу, не заметила наступление беременности. Она подумала о ней, только когда появились тошнота и головокружение. Борька известие, что наконец станет отцом, воспринял с энтузиазмом. Он сказал жене, что пока все нормально, и она может продолжать работать в том же темпе, вот его мама докторскую диссертацию защищала глубоко беременная. Узнав новость о беременности снохи, Люба решила лететь в Штаты вместе со съемочной группой. И даже согласилась дать интервью.

Катерина расплакалась, увидев Любу. Они обнялись.

-Любонька, как я по тебе скучала! Не в обиду Саше, но с тобой в Москве мне было лучше. Тут все чужое, все не так, люди другие. И здесь нет моих внуков. Я Марине звоню раз пять за день, младшего ее видела только по скайпу. Ванечка с Катенькой здесь были, какая девочка! Мы с ней целыми днями играли. Я им не дала няню брать, что я, с правнучкой не справлюсь? Я привыкла с вами, а тут целыми днями одна. Знаю, что скажешь. Нет, я не вернусь, здесь умру, рядом с сыном. Только похороните меня в Москве, с отцом, ты не возражаешь?

-С чего?

-Люба, он мне муж. Я его любила.

-Вы думаете, что я сомневаюсь? Тетя Катя, я считаю вас единственной женой моего отца. И знаю, что вы - единственная женщина, которую он действительно любил. Все остальные были увлечением, а он был увлекающимся человеком.

-Да, хлебнула ты от его женщин. Это та сторона, о которой Саша мой не знает. Я ему не рассказывала, а он отца идеализировал. Я знаю о перегибах в книге, но ты его прости. И ты в его понимании немножко не такая, как есть. Он тебя считает железной леди, идеальной, непогрешимой. Для него ты прежде всего профессионал, а для меня мать, жена. Причем жена гениального человека. А это трудно, так же трудно, как Саше Борисову быть твоим мужем. Люба, это ничего, что они снимают? Может, я что не то говорю?

-Пусть снимают. Они будут делать передачи об отце. Я понимаю, что хорошо, но поздно, его соратников почти нет в живых. Ученики зазнались и спустя столько лет не могут быть объективными. Саша молодец, мне его книга нравится, он искренен, но ему было только четырнадцать, когда умер отец. Еще играл юношеский максимализм, и вообще он отца всегда идеализировал. Хотя, если честно, для Саши он был идеальным отцом.

-Ты права, для Саши - да. Я всегда поражалась, откуда в нем вдруг проснулась такая любовь, терпение, понимание ребенка. Я помню тебя, ничего этого не было. Нет, он тебя любил, как умел. Он считал, что должен тебя выучить, все твое воспитание сводилось к твоему образованию. Он ни разу не спросил, чем ты живешь, о чем мечтаешь. Иногда мне казалось, что он просто не умеет с тобой общаться, а с сыном почему-то умел.

-Все просто, рядом была любимая женщина, и это был общий ребенок.