Страница 59 из 80
-Борисов, - раздалось в трубке, - говорите.
-Александр, нам надо встретиться и поговорить. - Она заикалась, говоря с ним.
Нахлынули воспоминания: его улыбка, его глаза...
-О чем? - голос звучал сухо и немного раздраженно.
-О Маше, о тебе.
-Все давно решено. Не буди во мне зверя.
-Я просто беспокоюсь, у меня есть факты, которые надо обсудить.
-Хорошо, приходи ко мне в кабинет через час. Я предупрежу Татьяну.
Все, началось. Валентина села на лавочку и предалась воспоминаниям. Она вспомнила, как увидела его на собеседовании. Она обомлела, он стал ее единственной мечтой. Но была Люба. Профессор Корецкая - не та женщина, которую можно было с легкостью заменить. Она была красива, невероятно умна, но ей было под сорок. Валентина стала одеваться, как она, и краситься, как она. И получилось. Борисов улыбался при каждой встрече с Валентиной, но вот говорил он с ней, как с Любой. Пришлось много заниматься, учить, пытаться соответствовать. Полтора года упорного труда и упорного соблазнения, и он сдался. Люба была в Америке. Она засиделась с ним допоздна. Борисов был джентльменом и отвез ее домой. Перед тем как выйти, она бросилась ему на шею. Поцелуй был долгим. Она пригласила его домой, и он остался. Наутро он сказал, что продолжения не будет, что у него семья, он любит жену, что скучает по жене, а Валентина сильно на нее похожа. Но он ошибся, это была не последняя их ночь. Они прятались от Любы, и это щекотало нервы. Вскоре она поняла, что надо бы порвать с молодым любовником - интерном Корецким. Тем более, что он, вроде, брат Любы. Мальчик был хорош, темпераментный, напористый, умелый, но слишком молодой. А вот Борисов - мечта. И она начинала сбываться. Секс с Борисовым стал регулярным. Люба вела себя, как обычно, она, видимо, не догадывалась. Но Валентина стала ловить себя на том, что она ревнует к жене. Ревность достигала апогея, когда он ее, как бы невзначай, называл Любой. Тогда она решила, что если она забеременеет, то сможет заполучить его совсем. Она смогла, но решила приберечь эту новость на крайний случай. Как-то она завела с ним разговор о более серьезных отношениях. Он вспылил, напомнил ей, что женат. Она расплакалась. Он сказал, что никогда, ни при каких обстоятельствах не оставит жену. Пришлось снова занять выжидательную позицию. Только вот ребенок в животе рос. А потом их застала его дочь… Это был шок. В один момент она поняла всю абсурдность своего положения. У него с Корецкой четверо детей. А Валера, с которым она спала больше года, его сын. Ей пришлось отступить. Она ушла с работы, но с ним не встретилась, ни объяснений не сожалений, ни даже простого звонка по телефону, только ребенок в животе. Ей было очень тяжело. Мама только усугубляла ее депрессию. Она все время пилила, ругала, требовала, чтобы Валентина прервала беременность. Только вот срок уже был большой. А она все надеялась, что Борисов позвонит, и она ему скажет, что сохранила его ребенка, что любит его и ждет. Но он не позвонил, никогда. Она родила Машу. Чувств к девочке у нее не возникло, мать настаивала на передаче ребенка в детский дом, но Валентина еще верила в возможность возобновления отношений с Борисовым. Она оставила дочь у матери и уехала в Европу. Там она встретила своего будущего мужа. Она снова жила и была счастлива. Через несколько месяцев они поженились, год счастья пролетел незаметно. Она решила перевезти в Германию маму, но встал вопрос о девочке, тогда она действительно мешала. Валентина вернулась в Москву, но дальше была авария… Первым человеком, которого она увидела, когда очнулась, была Люба. Кроме дикой физической боли, пришла душевная, и по шкале от одного до десяти она была на пятнадцать. Она поговорила с Любой на следующий день, сердце разрывалось на части. Корецкая не развелась с Борисовым, кроме того, по всей видимости, все плохое осталось позади, и они были счастливы. По крайней мере, Люба выглядела счастливой. И тогда она сообщила ей о ребенке. "Вот, получи, - думала Валентина, - никогда ты не сможешь жить спокойно, зная, что в детском доме у него ребенок". Но Борисов забрал ребенка, явно с одобрения Любы. Это был очередной удар. Любу она больше не видела, Борисова тоже. После выписки она вернулась к мужу, через пару лет он начал настаивать на рождении ребенка, но, видимо, авария и травмы сделали свое дело и все кончилось. Она вернулась в Москву. Работала в больнице. Иногда издали видела Борисова. Пару раз ходила на его лекции, но он ее не заметил. А потом пришла тоска, одиночество навалилось и стало невыносимым, скоро ей будет сорок. Все чаще и чаще она вспоминала о дочери…
Все, время пришло, она достала круглое маленькое зеркало, посмотрела на свое лицо. Она себе понравилась, а значит, и ему она понравится тоже.
В приемной Валентина столкнулась с секретарем Татьяной. Женщина оценивающе и как-то с презрением посмотрела на нее и сразу произнесла:
-Директор вас ждет.
Валентина открыла дверь и вошла в кабинет, но вслед услышала «Сука».
Борисов поднял на нее глаза, встал и, не сказав никакого приветствия, указал на стул.
Валентина присела. Он выжидательно смотрел на нее. Она не увидела в его глазах нисколько тепла. Он был напряжен, внимателен и сосредоточен.
-Саша, я не хочу ничего плохого, я просто беспокоюсь.
-О чем? И не надо фамильярности.
-Прекрати, ты спал со мной и у нас общая дочь! – она кричала от обиды и бессилия.
-Я много с кем спал, но ни с кем на ты не общаюсь. Я женат, у меня есть дети с моей женой, других детей у меня нет. Ясно? Ваше заявление неуместно. Что еще?
-Я беспокоюсь за Машу. Ты можешь думать, что угодно, но она мне не чужая, я слежу за ней. То, что происходит с ней сейчас, мне, как матери, не нравится. А ты, как отец, обязан знать, с кем она встречается и как далеко зашли у них отношения.
-Стоп, вы к Маше не имеете никакого отношения. Если данный факт вы пытаетесь оспорить, то дальше разговор мы продолжим в суде.
-Не надо надо мной издеваться. Саша, я не хочу ничего плохого, я еще раз говорю, она ребенок. Я понимаю, что у тебя нет на нее времени. Но она дружит с неправильным парнем!
-У меня есть время на воспитание моей дочери. Я ее вырастил, да, она еще ребенок, но она хороший ребенок. Она близка с матерью и практически всем с ней делится, и друзья у нее все приличные. Если это все, то я думаю, что вам пора. Не надо преследовать мою дочь. И следить за ней тоже не надо.
-Посмотри, сам посмотри.
Валентина достала фотографии. На одной из них Маша целовалась с Артуром. Саша вздрогнул, но очень быстро взял себя в руки. Но Валентина заметила.
-И что? Я его знаю и полностью доверяю. Валентина, у меня нет времени на глупости. Я еще раз повторяю, что я не хочу вас больше видеть, и не приближайтесь к моему ребенку.
-Прекрати прятаться за стеной безразличия. Я всегда любила тебя, и ты меня тоже любил. Но всему виной она, ты сам знаешь, ты живешь с ней из-за того, что институт ее. Она сама тебе давно опостылела, да ты никогда ее не любил. Саша, посмотри на меня, вернись ко мне, я же знаю, что ты мой, всегда был моим. Давай жить втроем с нашей дочерью. Я все исправлю, я смогу. Я жила тобой все эти годы. Посмотри правде в глаза. Я тебе даже дочь отдала, не отталкивай меня!
В его глазах появилось удивление.
-Вы сумасшедшая и вам необходима помощь. Если вы немедленно не выйдете, я приглашу охрану.
Валентина выскочила из кабинета вся в слезах. Она бежала прочь.
Борисов подошел к Татьяне:
-Вы записали разговор на диктофон?
-Да, конечно, как вы и просили. Александр Борисович, неужели вы даже не допускаете мысли, что она искренна? Может быть, она действительно вас любит? Неужели вы считаете, что женщина не может тайно любить вас?
-Татьяна, вы о ком? - он улыбнулся.
-О ней.
Татьяна растерялась. Щеки предательски покраснели. Она даже не могла посмотреть на него. В голове стучало: «Он понял, понял, что все эти годы я его люблю, безмолвно, безропотно, не прося взаимности, что я счастлива тем, что он позволяет хотя бы работать рядом с ним». Татьяна снова услышала его.