Страница 16 из 19
Постепенно вошли в пролив. По карте- он разделяет город на две части –европейскую, и – азиатскую. По обоим берегам – невысокая гористая местность, много зелени, схожей с нашей южной причерноморской зоной, с добавлением специфической средиземноморской растительности; совсем не похожие на наши – узкие дома, в 2-3-6- этажей, больше похожие на клетки-голубятни. Навстречу начали чаще попадаться небольшие пароходы, лодки, ялики, некоторые под косыми парусами и- все – в красном. Красная феска- обязательный атрибут на мужской голове. И, чем дальше пароход втягивался в пролив, – тем больше разнообразных плавательных средств, движущихся в разные стороны, появлялось на его пути. По правому берегу начали выплывать из тумана великолепные здания, всевозможных стилей и эпох. Очень красивые чьи-то дворцы, усадьбы, виллы. Где-то после часа хода по проливу, внезапно растаял туман и высвободилось из –под тяжелых туч, солнце. Как будто кто-то включил огромную осветительную лампу и все окружающее, засверкало яркими натуральными красками и огромный прекрасный город, начал все отчетливее вырисовываться по правому борту, притягивая внимание собравшихся на палубе пассажиров и подогревая их желания, скорее попасть в его объятия.
Прямо по курсу стали различимы величественные очертания главных константинопольских православных и мусульманских храмов, которые уже были знакомы отдельным пассажирам по разным открыткам, буклетам, календарям, но увидеть их «вживую» – это был первый обнадеживающий подарок, для любого настоящего паломника, тем более , прибывшего из российской глубинки, где и деревянные церкви -то – не в каждой деревне, а тут- такое великолепие!. И это всего лишь- издали, а что ждет верующего человека, внутри этих храмов?!.
Пароход бросил якорь на дно пролива, ближе к правому берегу. Его сразу же окружили с десяток лодок. Эти лодки были специально высланы с расположенных неподалеку подворий трех афонских монастырей- Пантелеймоновского, Андреевского и Ильинского. Представители от подворий, поднялись на борт парохода и объявили порядок размещения паломников по подворьям и, что стоимость провоза на лодке в оба конца, составляет 20 копеек.
Семен и Степан, еще на первой остановке у входа в пролив, предложил обитателям их «трюмного» кубрика- Науму с Милой и женщинам-послушницам, если они пожелают посетить город, то, при высадке с парохода и на подворье, лучше держаться вместе, вроде бы как «своим». Все с благодарностью -согласились. Потом Степан оплатил проезд всем шестерым до берега на лодке, объявив всем, что это он делает в память своих родных, отца и деда, всю жизнь мечтавших побывать на Святой земле, в том числе и в этом городе, Константинополе, центре Православия на Земле.
Поселилась вся шестерка в Пантелеймоновском подворье, три на три- мужчины – в все вместе и женщины все вместе. Приняли их хорошо, напоили чаем , вкусным домашним хлебом и какой-то жирной мелкой местной рыбешкой. Они помылись, привели себя в порядок , потом Семен нашел какого-то молодого парня-монаха из подворья, пожертвовал ему немного мелочи, и они, небольшой своей группой, успели, правда –ускоренно, посетить храм святой Софии, Патриархию, потом- Наум с Милой остались в комнате на подворье, а Семен нанял извозчика, потому, что Пелагее трудно было долго ходить, и они, вчетвером, вместе с монахом –проводником, посетили Живоносный источник Балыклы, о котором многие века, ходила слава, именно как живоносного. Над источником стоит небольшая церковь во имя Богородицы Матери и называется храмом Живоносного источника.
Отсюда пошла традиция – в православных церквях, в молитвах и песнопениях называть Богоматерь, не только источником Живой воды, но также источником Света, Истины и Премудрости. Рядом с маленькой церквушкой на самом источнике, уже в 19 веке на пожертвования русских православных людей, была построена более просторная церковь, визитной карточкой которой, является икона Живоносный источник. Во дворе, соединяющем две церкви, наши герои увидели место для погребения византийских Патриархов, естественно, уникальное само по себе, даже по статусу. Вода в источнике была довольно холодной, поэтому Мария с Пелагеей, да и Семен со Степаном, с великим благоговением и надеждой, омыли свои части тела, поблагодарили местных монахов, оставили небольшие пожертвования и набрали в бутылочки воды на дорогу, как благословление.
Для этого дня их благих действий было вполне достаточно. Вечером на подворье, их ждал легкий ужин с чаем, общая молитва и -отдых. На следующий день, после молитвы и утреннего чая, Семен выяснил у местного монаха, когда им можно будет отправляться на пароход. Монах ответил, что хоть сейчас, пароход уже готов к отплытию, но так, как паломников достаточно много, то если сейчас наберется готовых выехать на три наши лодки- милости просим. Поблагодарили монахов подворья за теплый радушный прием, а уже через час, три лодки с паломниками, в том числе и наша «шестерка», причалили к пристани, рядом с пароходом. «Ну- слава Богу, – вздохнули наши друзья, помогая подняться на борт женщинам- попутчикам. – Первый шаг- сделан! И – хорошо сделан! . Идем дальше!».
На пристани, рядом с готовящимся к отплытию пароходом, начало твориться что-то невообразимое. Сверху, с борта парохода, было хорошо видно, как черную массу прибывающих из подворий и просто вышедших на пристань пассажиров, беспорядочно рассекали красные фески местных торговцев, которые беспрерывно стараясь перекричать один другого, метались от одного пассажира к другому, стараясь всучить им какую-нибудь местную поделку, швейные, кожаные изделия или экзотическую восточную сладость. Они настойчиво, даже нахально, совали в лицо пассажиров свой «товар», одновременно – агитируя, называя и сбрасывая цену, обливая грязью конкурентов и, попутно, обзывая их нехорошими словами на своем языке. Стоял такой шум и гам, что ничего не было слышно даже на палубе парохода. А никто и никого не слушал, работали только глаза и руки. Если пассажиры никуда не спешили, то продавцы знали –это момент, скоро «покупателям» эта каша надоест и они поднимутся на борт, и обратно уже никто не спустится.
Рядом с трапом, лицом к пароходу стоял странный на вид мужчина, внешне похожий на начиненный фаршем круглый кочан капусты, кочерыжкой вверх. Причем -на «кочерыжке» была надета тоже красная феска. Турецкого в нем было -почти ничего, он больше смахивал на кого-то из наших земляков, -одессита или бендерчанина, тем более, что кричал чисто по – русски. «Земляк» держал в поднятой руке что-то похожее на фотоальбом и истерически фальцетом, непрерывно кричал в сторону борта: «Последний альбом видов Константинополя! Последний! Последний! И всего за рубль!».
Семен со Степаном, сразу обратили на него внимание, тем более, что его визг перекрывал остальные шумы, до него было метров пять-шесть. Видели, как к нему подошел один, за ним –второй, пассажир парохода, по виду –из классных кают, купили у него тот «последний» альбом и поднялись на борт. А продавец, как ни в чем не бывало, опять держал в руках фотоальбом и так же кричал, что он у него последний…. «Знаешь, Сеня, это точно «наш» человек. На нем этот плащ, который размеров на пять больше, чем ему положено, а в нем, скорее всего, -десятки карманов, для этих самых «последних» альбомов. Хитрец! Я бы так не смог!».
«Потому ты и стоишь на палубе, а он внизу, на пристани»-беззлобно улыбнулся Семен. Они еще немного понаблюдали за «торговлей» альбомами, как зрители у манежа цирка. Поток пассажиров –покупателей, иссякал на глазах. Друзья слышали, как одновременно падала цена и на те «последние» альбомы, вначале с рубля- до 75 копеек, потом до 60 копеек, 50 копеек. При 40 копейках, к продавцу потянулись те, кто купил альбом в числе первых, естественно, с претензиями, на что тот громогласно объявил, что видит их впервые и ретировался в толпу турок-продавцов.
«Смотрите!, – вдруг раздался сзади них голос Наума, – это же Моня Маркус, фотограф с Аркадии!. Мы с ним в одном дворе жили раньше. Вот паразит! Он мне фотографии должен, еще с осени, на паспорт делал, деньги взял, а фотографии принес не мои. Спрашивает- кофта твоя? Я ему говорю- вроде бы моя, а лицо –чужое!. А он- бери, а то у меня уже двое её просили…. Месяца через три -поехал к нему, его уже нет. Исчез куда-то. Слух прошел, что он летом какую-то девицу сфотографировал на пляже, а кто-то негатив у него стащил. И появились на Аркадии фотомонтажи- лицо той молодой девицы, а тело – другое, и в разных позах…. А та девица оказалась дочкой нашего полицмейстера, ну и пошло-поехало! Моня –ни сном, ни духом, а все претензии – к нему, ну и пришлось ему- скрываться. И видишь -где объявился!». «Моня! – крикнул Наум, заметив, что тот трется возле турок –продавцов, по ту сторону пристани, но, видимо, встреча с земляком, не входила в текущие планы Мони, он быстро юркнул в толпу и больше на пристани -не появился.