Страница 1 из 20

Белые пешки

Звонцова Екатерина

Екатерина Звонцова

Белые пешки

Пролог Посмертья

Все началось с кофе. С адски горячего кофе, который мне из ада и доставили. Ничего нового, туда ходит с нашего Перекрестка чертовски удобный грузовой лифт.

– Сливки, сахар и… белые ушные пробки? Я ничего не забыла, ангел мой?

Женщина моей жизни – она же коллега моей мечты – такая трогательная, когда демонстративно игнорирует смертные словечки. К ее белокурым волосам, перетянутым алой лентой, фигуре нимфы и чистым голубым глазам истинного чудовища это высокомерие идет.

– Маршмеллоу, демон мой. На Земле этот зефир зовут «маршмеллоу», на планетном поясе Магелланова Облака – «икихари о до-до», а вот на Луне Водолея…

– Я зову его «белые ушные пробки». И мне вообще не до этого. Тебе, кстати, тоже.

Тогда-то я и заподозрил, что влип, но слов сразу не нашел. С глубокомысленным «э-э-э» стал вылавливать из бумажного стаканчика белые сладкие кляксы, а Гонни – Гонерилья, она всегда тяготела к Шекспиру – следила за мной, как ястреб следит за не очень сообразительным зайцем. Которого даже есть страшно: вдруг заразный?

– Быстр-рее, – прорычала наконец она. – И приведи себя в приличный вид, Руби.

– Чего? Да я и так!.. – В знак протеста я качнулся на камне, где сидел, и продемонстрировал ей свои безукоризненно начищенные желтые ботинки. – И так!.. – Пригладил начес. – Красавчик!

Но она не впечатлилась, только приподняла тонкие зачерненные брови.

– Лорд скоро придет. Точно не хочешь причесаться хоть раз за месяц?

– Ой.

Если она хотела, чтобы я притих, то я притих. Удовлетворенная, она присела на камень рядом и сделала глоток из своего стакана. Тройной эспрессо без намека на сахар, черный, как ее жизнь, да еще с лимонной цедрой. Мерзость, даже грешников таким не поят.

– Насколько скоро и зачем? – опасливо спросил я. Не для того ждал кофе, чтобы сейчас втянуть его, как бешеный слон хоботом, за пять секунд, это должно было быть что-то про «спокойное присутствие в моменте».

– М-м-м, – стройная нога Гонни пнула камешек, он испуганно отлетел куда дальше, чем позволяли законы физики. – Не знаю. Так, слушок. Ну наверное… наша планета опять в дерьме? По-моему, ожидаемо.

С этим сердитым замечанием она уставилась вдаль, на бесконечный серый пейзаж. Я посмотрел туда же, но подсказок не заметил. Камни как камни, шпили как шпили, туман как туман. Обычное Посмертье, наше рабочее место уже несколько веков. Ничего нового, только приветственная небесная надпись из сотен пестрых огоньков горела сегодня как-то… нервно. Мигала, рябила. Игнес-фатуи пора заменить: видимо, устали.

«Умерли? Не расстраивайтесь! Вы в надежных руках».

Не то чтобы лозунг утешал всех свежих покойников, но руки у нас правда ничего. Гонерилья – демон высшей пробы, а я ничего так ангел. Строго говоря, мы так не называемся, но хочешь работать с землянами – говори на их языке. Так что Ангелы и Демоны. И все эти «Ну да, ну да, вам в лифт, но это ненадолго, Ад не так плох, там много нескучных бесов». Или «Поздравляем, вас ждет Небо, но, пожалуйста, предупредите любого курирующего психолога, как только почувствуете пресыщение и выгорание». Или «Реинкарнация – пока не опция, но заявку можно будет подать через соответствующий отдел после реабилитационного срока». А по итогу…

– Да господи, что опять не так? – проворчала Гонерилья в пустоту, и я задумался над тем же вопросом.

– Революции, войны… идут? – Я выудил из кармана ежедневник и принялся его листать, поставив кофе у ног.

– В штатном режиме.

– Избранные рождались?

– Давно не было.

– Ведьмы расшалились? Динозавры? А может, пришельцы?

– Ру-уби, – простонала она, прикрывая лицо ладонями. Я видел: она ого-го как расстроена, а не просто нервничает. – Динозавр тут только ты. А нашей планете даже глобально воевать в перспективе только через несколько десятилетий. Мы должны вступать в относительно мирный период, процветать и благоденствовать, а тут…

– Ауч, – я убрал ежедневник и отпил кофе снова. – Ну ладно. Не парься пока. Лорд придет – и расскажет, во что мы вляпались. А может, и наоборот, похвалит.

Она шумно выдохнула. И мы уныло замолчали, уткнув носы в стаканы.

Перекрестков много – почти у каждой планеты свой. Наш никогда не хватал с неба звезд[1], но и жаловаться было особо не на что. Земля… нормальная. Ну немного склочная и вспыльчивая. Да, пренебрегает уборкой мусора и здоровыми отношениями. Да, там случаются вещи, от которых глаза лезут на лоб. Но везде случаются. Судя по тому, что болтают коллеги, нам даже повезло: как минимум у нас никто не читает мысли и не восстает из мертвых (если последнего не хочет Лорд). И пусть мы не образец осознанности, это место трудно не любить. Всех этих писателей, выворачивающих реальность наизнанку при помощи всего-то ручки, и заводчиков ярких горластых петухов, и булочников, пахнущих так, что их самих хочется съесть, и вот тех типов, которые выдумали водяной пистолет, золотые зубы, бас-гитару, туалетную бумагу в рулонах, шоу про Скуби Ду, бальзам «Звездочка», блюда из лягушек, генетический код и липучие желтые листочки для офиса, – надо же было до такого дойти! Мне нравятся и те, кто просто доил коров, разгребал докладные, чинил электроплитки, а потом уезжал в горы, записывался на конкурс певцов, грабил банк. Или не уезжал, не записывался, не грабил, а всю любовь отдавал колючему кактусу и толстой трехцветной кошке. Нет, правда, люди забавные. Мне трудно понять коллег рангом повыше, которые привязываются к ним, как к хомячкам или лабораторным мышкам, но иногда не привязаться невозможно. И вот…

– Где все-таки они накосячили, как думаешь? – теперь завел пластинку я.

– А вдруг мы? – Гонни кисло посмотрела в свой стакан и выплеснула остатки его содержимого на соседний камень. Камень предсказуемо загорелся. – ЧЕРТ!

– Да нет, нет… – Я сжалился и лениво бросил зефирку в огонь. Он погас. – Чего мы-то? Аккуратно всех принимали и провожали… – Я снова покосился на сверкающую надпись под низкими серыми облаками. Она замигала лиловым. – Ну вроде.

«Умерли? Не расстраивайтесь». Проще сказать, чем сделать; да, люди болезненно реагируют на свою смерть и не сразу понимают, что поменять уже ничего нельзя. Вечно просят что-то передать маме, фанатам, коту, соседям, врагам… В общем, бывают проблемы. Так что настрой Гонерильи я понимал. Она еще перфекционистка, любит идеальные показатели. Особенно психует, если Лорд… Лорд…

– Вдруг он будет меня ругать? – жалобно и яростно одновременно спросила она, и я едва не хрюкнул просто от злорадства, но даже поправлять не стал.

«Меня-я-я». Нас тут двое вообще-то, и я не так бесполезен, как ей кажется. Мои шутки-прибаутки и всякие там «Добро пожаловать, без паники, эти рога на моей голове накладные, с корпоратива прошлого остались, зато смотрите, какой у меня блокнотик с корги!» успокаивают некоторых бедняг. Но такая она, Гонни. Самовлюбленная и гиперответственная – гремучее сочетание.

– Расслабься, – вяло попросил я. – Ну… немного. – Я подумал еще чуть-чуть и предложил: – Отвлечемся пока, что ли? Расскажи мне какую-нибудь кулстори.

– Какую-нибудь что? – раздраженно переспросила она, подбросила стакан и сожгла его взглядом. Это она так стрессует. Пока не жжет коллег, все хорошо.

Я предусмотрительно прижал свой стаканчик к груди.

– Может, еще что слышала там, внизу? Как делишки у… исправляющихся и неисправных?

– Не знаю. – Она поджала губы, и я понял, что неосмотрительно врезал по больному. – Ты же знаешь, меня там не любят за то, что я блондинка. Демоны не должны быть блондинами и особенно блондинками, значит, со мной что-то не так.

Ха-ха, поверили? Хватал, еще как. Каждый, кто после смерти прилетает в наше захолустье, вспыхивает у нас в сером небе яркой звездой. Все ради света жизни! Так что это я фигурально. – Примеч. «ангела» Руби.