Страница 40 из 50
Андрей Петрович хмыкнул и покачал головой.
— Каяться долго собираешься? Завязывай с этим делом. Давай поговорим о планах, я думаю, что после больницы поживёте с Надюшей у нас, тут, в Москве. Во-первых, печку топить не надо и туалет в квартире, во-вторых, Наде до института добираться проще, я против того, чтобы она переводилась на заочный, да и первую половину беременности проходит на глазах, всё спокойней, а потом решите, как будете жить дальше. Если надумаете возвратиться в Солнечногорск, то надо будет готовиться к строительству. Я несколько проектов домов скачал, сейчас покажу. В твоей развалюхе втроём — а если с бабушкой, то вчетвером, — существовать невозможно.
— Папа, погоди с проектами. Скажи, ОНА приходила, пока я в коме был?
Яр не смог произнести слово «мать», но и отпустить её из своей души тоже не мог. Искал зацепки, хоть что-то, чтобы оправдать свою любовь к ней. Ведь так обидеть, задеть за живое может только близкий, тот, кого любишь. Отец понял, всегда понимал. Но ответил как есть.
— Дима приходил — сразу, как узнал. Пригласил консультантов, созвал консилиум. Как родной человек себя повёл. А Лариса тоже была, вечером следующего дня, помощь мне предложила… в руководстве клиникой. Вот так вот. Прости её и отпусти, забудь все обиды. Лучшее в жизни, что она сделала, это родила тебя. Я ей очень благодарен, а всё остальное пусть сама — как может, как знает, со своими дурацкими принципами и невероятной любовью к себе одной. Для нас её больше нет. Пусть будет счастлива где-то там, далеко. Ярка, не жди от неё того, чего она дать не может, а именно заботы, внимания, любви. Есть люди физически ущербные, но они люди. А она при всей своей внешней привлекательности — моральный урод.
Яр молчал. Смотрел на отца, сидящего рядом с ним, понимал, что тот пытается успокоить, дать понять, что его мальчик не один, что рядом всегда есть он. Надо было как-то снять напряжение этого момента. И Ярослав решил сменить тему.
— Пап, что у меня с работой?
— Больничный, понятно же, — ответил отец.
— Я так привык к людям, я их знаю, а получается, бросил на произвол судьбы. Нехорошо.
— На участке работает другой врач. Сын, даже когда ты встанешь на ноги, потребуется время, чтобы восстановить форму. Я ещё раз предлагаю тебе работу здесь, в клинике. Предложение бессрочное, как созреешь — сообщай.
— Нет, пока не созрел. — Яр улыбался. — Вот тебя бы туда к нам, в Солнечногорск, и Дашу с малышами, и больше ничего мне для счастья не нужно.
— Будем надоедать тебе в выходные, приезжать, как на дачу, отдыхать. Устраивает?
— А ты сомневаешься? Мы с Надей всегда вам рады.
Андрей Петрович глянул по-доброму и хмыкнул. Будущая сноха ему определённо нравилась.
— Про Надю сказать тебе хотел. Хорошая она, своей сразу стала. И с Дашкой подружилась, и дети её полюбили. А они-то чувствуют людей. Их обмануть трудно. Прости, сын, но поработать мне просто необходимо. Отпустишь на пару часиков? Я к себе в кабинет пойду, чтобы не отвлекаться.
Когда за ним закрылась дверь, Яр загрустил. Вот уж правда, не было бы счастья, да несчастье помогло. За время его болезни они с отцом перешли на новый уровень отношений. Стали лучше понимать друг друга. Чувствовать порой без слов. Яр осознал свою неправоту во многих вопросах. А главное, уяснил, что амбиции в отношениях — вещь лишняя и никому не нужная. Какие амбиции могут быть между родными людьми, если всё идёт от сердца! Жалел лишь об одном: понял бы это раньше — не трепали бы они с отцом нервы друг другу.
Он почти собрался спать, как в дверь палаты вошла постовая медсестра.
— Ярослав Андреевич, к вам посетитель, поздно уже, не знаю, что делать.
Яр попросил пригласить незнакомца. Сестричка не ушла и, пропустив мужчину, осталась в палате.
— Ну что ж, — произнёс вошедший, — давай знакомиться, будущий зять. Я отец Нади, Владимир Арсеньевич. Собирался сразу в Солнечногорск, но мать по телефону сообщила о случившемся, вот я и решил сначала заглянуть сюда.
— Очень приятно! — Яр улыбнулся ему, искренне и открыто. Он радовался за Надю. Отец — это хорошо, по своему опыту знал. — Вы проходите, садитесь. Я тут немножко завалялся, встать не могу.
— Наслышан о твоих подвигах.
Он сел на стул.
— Видишь ли, Яр, я много лет не общался с дочерью. Можно сказать, впервые увидел её в аэропорту, когда она на похороны моего отца, её деда, прилетела. Он так мечтал, чтобы мы с ней познакомились… — Мужчина смахнул набежавшие слёзы. — Вот и устроил встречу. Виноват я и перед родителями, и перед дочкой. Решил хоть что-то сделать для них, потому и вернулся в Москву. Наде звонить не стал, чтобы не волновать, думал она с бабушкой, а тут мне мать про тебя рассказала. Вот и решил поглядеть на отца внука моего. Узнать планы и скорректировать мои.
— Я рад вас видеть, вовремя вы, как раз на регистрацию нашу.
— Значит, у вас всё серьёзно, зря я за дочку волновался? Когда свадьба и где?
— Здесь, в пятницу. Надя будет вам рада. Хотите, позвоним ей?
— Нет, утром позвоню. Пойду я. Рад был встрече. Поеду к маме, а завтра вернусь. Много что обсудить нужно. Я им дом купить хотел, взамен проданного братом. Понимаю, что это слишком малая плата за годы отсутствия, но сколько могу. Нехорошо мы с братом обошлись с родителями, а я с дочерью — вообще скверно. Видишь, говорю как есть. Но всё нужно теперь вместе согласовывать. Фамилию Надя берёт твою?
— Да, будет Полякова.
Часть 35
Утром отец помог Яру умыться и привести себя в порядок, но очень торопился, даже завтрака дожидаться не стал. Попросил медсестру присмотреть, чтобы Яр всё съел, и ушёл.
В ожидании процедур Яр читал книгу. Впереди был обычный нудный день. Часам к трём придёт Надя, и его жизнь окрасится в светлые тона.
С тех пор как она вернулась, он ощущал себя живым, мечтал поскорее встать на ноги, вернуться к работе. Он любил Надю. Действительно любил, правда, вовсе не так, как когда-то Леру. Это было более спокойное и осмысленное чувство. Более взрослое, наверно. Но без Нади своё существование он не представлял. Переживал за неё, за её беременность, за собственного ребёнка. Радовался тому, как приняли её отец с Дашей. Она стала родной в его семье, с удовольствием рассказывала о проделках малышей, о том, как занимается с ними вечерами и помогает укладывать спать.
Книга не читалась…
Если бы не его переломы, они были бы вместе каждый вечер, ночь и каждое утро, он чувствовал бы её дыхание на своём плече, обнимал и ласкал её тело, гладил волосы… Яр попытался перевести мысли в другое русло, а то внезапно вошедшая медсестра могла бы увидеть его возбуждение. Вот только этого ему не доставало, чтоб в извращенцы записали.
И так все бессонные часы ночами он думал о своей глупости. Ведь будь он чуть умнее, аварии могло бы и не быть. Да вообще всё могло случиться иначе, поведи он себя по-другому в тот день. Теперь же надо брать себя в руки и стремиться к быстрейшему выздоровлению — в августе должен родиться ребёнок, до этого ещё далеко, но почему-то очень волнительно и страшно. Зато регистрация брака уже послезавтра. Событие желанное и тоже волнительное, но всё же не самое приятное от осознания, что всё должно быть не так. Конечно, Надя хотела бы иную свадьбу. И тут отец прав. В памяти возник её рассказ о карете и белоснежном платье принцессы, расшитом камнями. Такими были её детские мечты. А тут даже фотографироваться не хочется. Хороша будет фотография: он — лохматый и в футболке, лежащий на больничной койке, а рядом невеста в белом платье и фате до пола. Яр поймал себя на мысли, что фата его бесит в принципе. Когда отец с Дарьей регистрировались, не было ни фаты, ни дурацких искусственных цветов в волосах у невесты. Вспомнив Дашу, подумал, насколько сильно скучает по братьям и сестре. Как мало ему их разговоров по телефону и скайпу. Всё это никогда не заменит живого общения. Жаль, что они так и будут жить в разных городах и видеться редко. Вот если бы рядом… Может быть, прав отец и надо перебираться в Москву? Но как жалко то место, его маленький домик, лес, самый настоящий, и озеро около дома. А Сенеж… Маловероятно, что выберешься туда из шумного бурлящего мегаполиса просто так, отдохнуть. А ещё остаются люди, к которым он привык и которые ему доверяют. Отец сказал, что на участке другой врач…