Агония

— Я… снова начала рисовать благодаря тебе. И я хочу поблагодарить тебя за это.

Он тяжело сглатывает.

— Тебе не нужно благодарить меня. Это всегда было внутри тебя, Ари. Я… то, что ты была со мной, просто подтолкнуло тебя к этому.

— Ты вдохновил меня.

— Ты вдохновляешь меня каждый гребаный день.

Он откладывает картину, опирая ее о скамейку, и подходит ко мне вплотную, заставляя меня дрожать. Он обхватывает ладонями мое лицо, наклоняет его назад, так что я смотрю на него снизу-вверх.

Ощущение его рук на моей коже похоже на огонь… на огонь, пылающий в его глазах.

— Мне жаль, что я подвел тебя. Прости, что позволил своему прошлому дерьму ослепить меня. Я просто так… боялся, что ты причинишь мне боль… как он, что проигнорировал все, что уже знал о тебе, и сделал самые худшие выводы. Я ненавижу себя за то, что с тобой случилось. Я ненавижу себя за то, что меня не было рядом, чтобы защитить тебя от этого ублюдка. Но я никогда, ни разу за все это время, не сомневался в своем доверии к тебе. Я позволил своим старым привычкам ожидать худшего взять верх, и просмотр видео подтвердил мои худшие опасения. И я ошибался. Так чертовски ошибался, и я буду вечно сожалеть об этом. Но я человек, Ари. Я совершил ошибку. Колоссальную ошибку. Но это не потому, что я не любил тебя. Это потому, что я люблю тебя так чертовски сильно. Я не могу дышать без тебя. Я всегда знал, что значит быть нужным своему младшему брату и сестре, даже своему гребаному отцу, но я не знал, что значит нуждаться в ком-то, и ты мне чертовски нужна, Ари… так сильно.

— Я… — Не знаю, что сказать. Я знаю, что мое сердце хочет, чтобы я сказала.

Я знаю, что он все испортил и причинил мне боль, но он осознает это. Он извинился за это. Он страдает из-за своих поступков.

А я причиняю боль нам обоим, не давая ему второго шанса.

Я чертовски сильно по нему скучаю.

— Один шанс, Арес. Ты облажаешься снова, и мы закончим…

Я не успеваю закончить предложение, потому что его губы прижимаются к моим, целуя меня, как изголодавшийся человек. И я так же изголодалась по нему.

Прошло слишком много времени с тех пор, как он целовал меня.

— Я больше не облажаюсь, — шепчет он мне в губы. — Я клянусь.

И я верю ему.

Он целует меня снова. На этот раз грубее и с большим отчаянием. Зубы впиваются в мои губы.

Мои руки скользят по его волосам, притягивая его еще ближе, и он с готовностью подчиняется.

Я в огне. Все мое тело горит от потребности в нем.

Большие руки скользят по моей спине и по заднице, хватаются за платье. Он приподнимает его.

Мы расступаемся, чтобы он мог стянуть его через голову. Затем наши губы снова сливаются вместе.

— Ты такая чертовски красивая, — говорит он, обхватывая рукой мою щеку, наклоняя мою голову, чтобы поцеловать меня глубже. Язык погружается в мой рот.

Я быстро дергаю его полотенце, и оно падает на пол.

Я быстро избавляюсь от лифчика и трусиков.

Затем он поднимает меня с пола, моя попка в его больших руках, мои ноги на его талии, мои руки обхватывают его плечи. Он переносит нас к стене. Моя спина прижата к холодной стене, но я почти не чувствую ее.

Все, что я чувствую, — это он.

Арес прижимает свой член к моему входу и медленно проталкивает его внутрь.

Когда он оказывается глубоко внутри меня, он нежно целует меня.

— Я люблю тебя, — говорит он мне.

— И я люблю тебя, — шепчу, глядя в его глаза. — Но никогда больше не делай мне так больно.

Он прижимает свой лоб к моему, глаза смотрят прямо в мои.

— Никогда. Единственное, что я планирую делать с этого момента, это любить тебя.

И он любит.

Он любит меня у той стены в раздевалке, пока мы оба не начинаем неистово кончать.

Глава 38

После того как мы с Аресом помирились, он усадил меня и свою новую картину в свой грузовик и отвез меня к отцу.

Он зашел со мной в дом, но оставил картину в машине, так как мы договорились, что это не та картина, которую нужно видеть моему отцу.

Когда отец открыл нам дверь, Арес крепко держал меня за руку, словно боялся снова потерять. Отец ничего не сказал об этом. Он лишь одарил меня знающей улыбкой, которая сказала мне, что он ожидал этого с самого начала.

Затем он пригласил нас обоих в дом.

Мы заказали пиццу и отпраздновали мою новую работу в галерее апельсиновым соком.

Я теперь не пью диетическую колу.

После ужина папа достал игральные карты. Вот чем мы сейчас занимаемся: сидим в столовой, играем в покер, и я надираю задницы им обоим.

Я с двумя моими любимыми мужчинами. У меня новая работа и выставка в галерее. Жизнь не может быть лучше, чем она есть сейчас.

— Кто-нибудь из вас хочет мороженого? — спрашивает мой отец, поднимаясь со стула после того, как я выиграла последнюю игру.

— Я не против мороженого, — говорит Арес.

— Ты только что съел целую пиццу, — говорю я.

— Полторы пиццы, — сообщает он мне с ухмылкой. — И что ты хочешь этим сказать?

Смеясь, я качаю головой.

— Свинтус. — Затем я спрашиваю отца: — Что у тебя есть?

— Я не уверен. Пойду посмотрю, — говорит он, идет на кухню, и я встаю, чтобы последовать за ним.

— Я буду все, что ты будешь, детка, — говорит мне Арес.

— Логично. Свиньи съедят все, — поддразниваю я.

Он обхватывает меня за талию и притягивает к себе.

— Я съем тебя, если ты не перестанешь наглеть, и я очень сомневаюсь, что ты хочешь, чтобы я полакомился тобой на обеденном столе твоего отца.

Дрожь пробегает по мне. Я обхватила рукой его подбородок, щетина уколола мою ладонь.

— Не хочу. Но ты можешь сделать это со мной на своем обеденном столе, когда отвезешь меня к себе домой после этого.

Его глаза расплавляются.

— Можешь не сомневаться.

Я целую его губы и отстраняюсь. Он шлепает меня по заднице, когда я ухожу.

Я захожу на кухню, а мой отец смотрит в морозильник, его правая рука лежит на открытой дверце. Я замечаю, что его рука сбита на костяшках.

— Эй, что стряслось? — говорю я, подходя и беря его за руку.

Как я не заметила этого раньше?

Потому что он держал свои карты левой рукой.

А мой папа — правша.

— О. — Он отдергивает руку, отводя взгляд от меня. — Ничего. Просто несколько царапин. Даже не могу вспомнить, как.

А?

Я уставилась на него, удивляясь, как, черт возьми, он забыл, как это произошло. Если бы у меня на руке были такие царапины, я бы плакала над ними несколько дней. И это не похоже на старую рану.

— Ты все обработал? — спрашиваю я его, зная, какой он.

— Конечно, обработал.

— Хорошо. Ну… будь осторожен в будущем.

Заменяя отца, я пробираюсь через продукты в морозилке, добираясь до мороженого. У него ванильное и мятное с шоколадной крошкой.

— Какое тебе нравится? — спрашиваю я его.

— Мятное с шоколадной крошкой.

— Мне тоже. — Я ухмыляюсь ему.

Я накладываю мороженое в три миски, которые он поставил перед нами, и мы несем их к обеденному столу. Я только что села, готовая возобновить нашу карточную игру, когда на столе зазвонил мой мобильный.

Я смотрю на номер и не узнаю его. Я колеблюсь мгновение, решая, отвечать или нет, а затем поднимаю трубку, соединяя вызов.

— Алло?

— Арианна?

— Да.

— Это офицер Найт. Я просто хотела позвонить и сообщить вам, что на Лео Парсонса напали прошлой ночью.

— На него…что? — удивленно произнесла я. — Я бы сказала, что мне жаль это слышать, но это не так.

— Я и не думала, что будет по-другому. — Ее тон настолько ровный, что я не могу понять, к чему она клонит. — Пара парней сломали ему нос и пару ребер. Несколько серьезных ссадин, — добавляет она. — Свидетелей не было, и он не смог опознать преступников.

— Хорошо… но, почему вы мне об этом рассказываете?