Агония

Без рубашки.

Боже правый.

Его большие руки сложены на массивной, твердой как камень груди.

Он босиком, на нем только темно-серые треники, которые сидят низко на бедрах. Я вижу счастливую дорожку темных волос, идущую от его пупка, вниз в брюки и к…

Господи всемогущий. Кажется, из уголка моего рта потекла слюна.

Я прижимаю туда пятку ладони, просто чтобы проверить. И, да, так и есть.

Отлично. Прийти извиниться и начать с того, что облить его слюной.

Молодец, Ари.

Я делаю глубокий вдох, собираясь с духом, и начинаю идти к нему.

Он наблюдает за мной, ничего не говоря. Глаза сощурены, отчего они кажутся темнее, чем есть на самом деле.

Я глотаю воздух. Тепло и страх бушуют во мне.

Когда я подхожу к нему, я поднимаю подбородок, чтобы посмотреть ему в лицо.

Наша разница в росте гораздо более заметна, когда я ношу плоскую обувь. Кого я обманываю? Она заметна, даже когда я на каблуках. Этот парень просто гигант по сравнению со мной.

Я раздвигаю пересохшие губы, увлажняя их, готовая заговорить, и намереваюсь сказать: «Привет» или «Спасибо, что согласился меня принять», но на деле выходит:

— Я ходила в бар.

Его глаза слегка расширяются, но он ничего не говорит, и тогда я начинаю лепетать, пытаясь объяснить свой мозговой пердеж извинениями.

— Я поссорилась с отцом… из-за тебя, вообще-то, … и я сказала кое-что, и это было ужасно, и я была расстроена, я ушла с работы и начала идти к автобусу, и пошел дождь … ты можешь в это поверить? … и потом я просто не переставала идти, а потом я была в городе, в баре, заказала напиток … вино, — я говорю это так, как будто это сделает все лучше, а на самом деле, это сделает прямо противоположное.

— Но я не пила его. Честно. Не думаю, что я вообще собиралась. Но после того, как я заказала его, я позвонила своему спонсору, Люку, парню, с которым ты познакомился. Он приехал, мы поговорили, и он отвез меня домой. Я все еще была не в себе, и я не могла позволить тебе увидеть меня такой, поэтому я написала тебе сообщение, сказав, что мне нездоровится, что вроде как так и было, но не так, как я заставила тебя поверить, и я была не права, и мне очень жаль. Но хочу, чтобы ты знал, что я не отшила тебя, чтобы провести время с кем-то другим, с каким-то другим парнем. Люк просто остался со мной, так как я не была готова остаться одна, и он пошел заказать нам ужин, пока я приводила себя в порядок и принимала душ, а потом пришел ты, и мне было неловко и стыдно за то, что я сделала, пойдя в бар, и я не хотела, чтобы ты думал обо мне плохо и не хотел больше быть моим другом, и… я все испортила. И мне жаль.

Я вдыхаю. Выражение его лица не изменилось. По-прежнему стоическое, ничего не говорящее мне. Его рот застыл в жесткой линии.

— Так что… да… — Я скручиваю руки вместе перед собой. — Я просто хотела прийти сюда и быть честной с тобой и сказать тебе, что мне жаль, что я не была честной в первую очередь. — Я делаю шаг назад. — Ну, спасибо, что позволил мне… сказать то, что мне было нужно. Думаю… я оставлю тебя. — Я поворачиваюсь на пятке, чтобы уйти, мое лицо пылает от грусти из-за отсутствия его ответа.

— Ари.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь на звук его голоса, впитывая его, жаждая его.

Его руки теперь по бокам. Его выражение лица немного мягче.

— Хочешь войти? — спрашивает он, и мое сердце подскакивает.

Я улыбаюсь.

— Да.

Я возвращаюсь к нему, и он отходит в сторону, пропуская меня в свою квартиру.

Господи Иисусе, его гостиная и кухня открытой планировки размером со всю мою квартиру и квартиру моего соседа, вместе взятые.

— Где Мисси? — спрашиваю я его.

— У Зевса и Кам. — Кам — невеста Зевса и мать их детей. — Она сидит с ними. Останется там на ночь. — Он закрывает дверь и проходит мимо меня. — Хочешь что-нибудь выпить? — спрашивает он.

— Воды, было бы неплохо. Спасибо.

Он проходит на кухню, и я снимаю кроссовки. Его полы из вишневого дерева слишком хороши, чтобы ходить по ним грязной обувью.

Я прохожу дальше в его квартиру, подхожу к окну возле кухни, любуясь видом.

— У тебя действительно хорошая квартира, — говорю ему, когда слышу его приближение. Я поворачиваюсь и беру стакан воды, который он протягивает мне. Мой палец задевает его палец, отчего по моей руке пробегает дзинь.

Арес ничего не говорит. Он просто опирается задницей о стойку, наблюдая за мной.

Я делаю глоток воды, а затем упираюсь поясницей в выступ окна, прижимая стакан к груди. Отчаянно пытаюсь не смотреть на его голую грудь. Это труднее, чем вы думаете.

Я обвиняю его наготу в том, что несколько минут назад у меня переклинило мозги и началась словесная рвота.

Как девушка может мыслить здраво, когда перед ней вся эта гладкая, золотистая кожа?

Теперь, когда он ближе, я вижу, что на его груди есть редкая россыпь темных волосков.

Это делает его еще более сексуальным.

Но я здесь не для того, чтобы думать о его сексуальности. Я здесь, чтобы убедиться, что не испортила нашу дружбу своей недостаточной честностью.

И у меня явно плохо получается не пялиться на его грудь.

Я поднимаю глаза на его лицо и вижу приподнятую бровь и искру самодовольного юмора в его выражении.

Он точно знает, что я его разглядывала.

Мои щеки пылают.

Я делаю еще один глоток воды.

— Итак… — говорю я.

— Итак… — повторяет он.

— Мне жаль.

— Ты уже это говорила.

— Говорила. Я просто хотела сказать это снова.

— Хорошо. — Он кивает.

Никаких тебе «Я принимаю твои извинения, Уголовница» или «Ты прощена». Я все понимаю.

Разочарование обжигает мои щеки.

— Ты выглядишь раздраженной. — В его словах звучит веселье.

— Я не раздражена. — Еще один глоток воды.

— Ты уверена?

— Однозначно.

— Хорошо. Потому что было бы немного дерьмово с твоей стороны раздражаться на меня после того, что ты сделала…

— Я же сказала, что мне жаль!

— Уголовница.

— Что?

— Я издеваюсь над тобой.

Я встречаюсь с его глазами, которые теперь стали намного мягче и улыбаются мне.

— Засранец.

— Правда. — Он усмехается. — Спасибо, что пришла сюда и рассказала мне все это. Я ценю твою честность со мной. Но не лги мне больше. Я ненавижу, когда мне лгут. Даже если ты думаешь, что я не захочу это услышать, я предпочту это услышать. Так что с этого момента — полная открытость. Хорошо?

Он все еще мой друг. Мое счастливое сердцебиение ощутимо в груди.

— Хорошо. — Я улыбаюсь. — Полная открытость.

Между нами наступает тишина.

— Итак, этот парень…

— Люк.

— Он твой спонсор?

— Да.

— А вы, ребята, не…

— Нет! Боже, нет! Это запрещено. Абсолютно неэтично. Но, даже если бы это было не так… он не в моем вкусе.

— О. Ну… а кто в твоем вкусе?

Ты, очевидно.

Черт. Я только что согласилась на полную честность, больше никакой лжи. Но я не могу сказать ему, что он в моем вкусе, потому что я не в его; это будет чертовски неловко, и тогда я точно потеряю его как друга.

Я пожимаю плечами, не давая ответа.

— Э… эм… парни.

Он поднимает бровь.

— Какие парни?

Господи. Все мое тело становится горячим. Мое лицо сейчас, наверное, цвета помидора.

— Те, которые… не пьют.

— Я не пью.

— Не пьешь?

Я этого не знала. Мы не были нигде, где бы он пил. Но я просто предположила, что он пьет. Я не знаю, почему я так думала. Он не очень-то любит алкоголь.

Алкоголики. Ты их путаешь, Ари.

— Нет, — говорит он.

— Хорошо… — я запнулась.

— Итак, какими еще качествами должны обладать парни твоего типа?

— Почему ты хочешь знать? — я уклоняюсь от ответа, потому что не могу придумать, что еще сказать, чтобы не выдать своих чувств к нему.

— Мне любопытно.

— Ты знаешь, что любопытство сделало…

— Я рискну. — Он пожимает плечами, на его губах появляется ухмылка.