Страница 2 из 9
Для автора своеобразным толчком к исследованию заявленной темы послужило посещение в 2014 г. музея Азиатского искусства, размещенного во дворце святых Михаила и Георгия на греческом острове Корфу. Музей вообще интересен коллекциями экспонатов стран Востока, многие годы собираемыми греческими дипломатами; и вот, среди всего этого великолепия есть несколько произведений индийского искусства, которые изваяны древними мастерами… по древнегреческим образцам и канонам! Кому, например, не известен типичный римский саркофаг с масками Горгон, эротами и гирляндами? Но вот индийский вариант «на ту же тему» – барельеф с масками, гирляндами и эротами. Но последние настолько жирны, что вспоминаешь вовсе не античных эротов, но целлюлитных дам позднего Рубенса; да и гирлянда толста, так что бедные эроты еле-еле ее держат, причем ее не меняющаяся на всем протяжении барельефа толщина и своеобразная чешуя заставляют подозревать в ней скорее фрагмент какого-то удава. Пара барельефов с грузными сидящими крылатыми молодцами-атлантами, несомненно, отдает Античностью, а еще больше – барельеф с сидящей богиней: она, правда, как и положено красавице-индуске, широка и грудаста, одеяние ее – гибрид между хитоном и сари, прическа – ближе к греческой, с висящими по бокам локонами; на голове просматривается нечто, аналогичное модию (мере для зерна) на античных статуях Аида и греко-египетских Сераписа и Деметры-Исиды эпохи эллинизма; позади головы – плоский круглый нимб, отлично известный в древнеиндийской гандхарской скульптуре начала нашей эры (возникшей, однако, на греческой основе, и в то же самое время греко-римские статуи его не знали, только поздние мозаики; в какую же сторону шло заимствование?); но главное – богиня держит огромный рог изобилия – тот самый рог божественной козы Амалфеи, вскормившей младенца-Зевса, «иконографию» которого ни с чем нельзя перепутать. Такой был в руках античной Деметры (Цереры), богини урожая. Надо полагать, и эта греко-индийская богиня была Деметрой или каким-либо ее местным аналогом. Так, благодаря нескольким причудливым экспонатам зародился интерес автора сначала к индо-греческому искусству. Оказалось, что дошедшие до нас монеты и скульптуры индо-греческих царств иллюстрируют интереснейший синтез двух культур. Более того, оказалось, что именно индийским грекам мировая кульура обязана тем, что Будда предстал перед нами в человеческом обличье – прежде он изображался лишь метафорически – колесом Дхармы и т. п. Ну не могла культура, давшая Фидия, Праксителя, Поликлета и иных великих, в новых условиях удовольствоваться символом вместо Учителя, указавшего человечеству путь освобождения от страданий! Но и сама Индия к тому времени имела многовековые скульптурные традиции, и вот сочетание исконного и приносного порождает очередной уникальный феномен. Обо всем этом мы тоже расскажем.
Впрочем, тех, кто знаком с Индией чуть ближе, такое не должно удивлять. Ей не то что веками – тысячелетиями удавалось воспринимать «чужие» культурный опыт и достижения и прекрасно и причудливо преломлять их «по-своему». Один пример – современные индуистские храмы: в конструкции и отделке многих явно видны исламские арабески, купола и прочее наследие Великих Моголов. Другой – в Гоа, долгое время находившемся под португальским правлением и сохранившем такие жемчужины португальской позднесредневековой архитектуры, которых нет в самом Лиссабоне, жестоко пострадавшем от землетрясений. И вот там-то весьма интересно наблюдать, как с веками индийская культура «переваривает» европейское наследие. Статуи более древние, находящиеся в музейном отделе базилики Доброго Иисуса, практически ничем не отличаются от обычных европейских статуй позднего Средневековья. А затем, с течением лет, выявляются две тенденции: одна следует древним образцам, а вторая постепенно, но все более и более «индуизируется», что приносит весьма интересные плоды. Вот в Гоа особо почитается древний римский мученик Себастиан, как известно, расстрелянный из луков. В соборе Св. Екатерины расстреливающие его римляне изображены в виде то ли индусов, то ли мусульман – в халатах и чалмах. Там же находится статуя Богоматери с семью мечами (типа нашей «Семистрельной»); при этом Дева Мария облачена в ярко-красные одежды скорее индийского, нежели европейского покроя. Св. Иоанн Креститель, отшельник и пустынножитель, облачен в шкуру тигра. В архиепископском дворце есть статуя св. Георгия Победоносца, попирающего маленького сизо-фиолетового змия; при этом святой более напоминает индийского раджу, особенно лихо закрученными черными усами (совсем как гандхарские бодхисаттвы!). Там же есть статуя относительно недавно (в 1920 г.) прославленной католической церковью французской девы-воительницы Жанны д’Арк (ок. 1412–1431 гг.); как оказалось, скульптор придал ей черты национальной героини Индии женщины-полководца Лакшми-Бай (ок. 1830–1858 гг.), погибшей в бою с захватчиками-англичанами под Гвалиором. В этом, наверное, и кроется одно из главных правил Индии – изменяться, не меняясь.
Вот так, от исследования искусства у автора совершился плавный, но абсолютно неизбежный переход к истории и философии, и результат этого «сплава» Индии с Античностью – перед вами. Лишь одно, последнее отступление. Смотря с печальной высоты прожитых лет на какие-то достижения (автор льстит себя надеждой, что они все же есть, свидетельством чего – эта книга и ряд других), все острее сознаешь, сколько для этого сделали близкие тебе люди. Одно дело – детский интерес к истории Древней Греции, руины Херсонеса, мультфильмы Снежко-Блоцкой по греческим мифам, первая прочитанная книга – «Мифы Древней Греции» Куна и отражение их в живописе и скульптуре Ленинграда и его пригородов, позднее – «Одиссея» и добытый по грабительской договорной цене Плутарх… Другое – поддержать этот интерес, развить, приложить все силы к обучению; это дело матери, Альбины Федоровны (1947–2017 гг.). Дать для этого возможность, для чего оставить пост инженера и уйти составителем на адскую 23‑летнюю работу на железной дороге – дело отца, Виктора Васильевича (р. в 1945 г.), дай Бог ему здоровья. И как не вспомнить, как еще при советской власти, школьником, в газете «Юный ленинец» (украинский аналог «Пионерской правды», но намного интереснее) я прочел статью о приазовском учителе-греке, Григории Ивановиче Меотисе-Данченко, жившем в с. Урзуф Первомайского района Донецкой области. Я списался с ним, он учил меня по письмам началам новогреческого, знакомил с греческой культурой, высылал учебники; с развалом Союза переписка пропала, но страсть к Элладе осталась, пережив горбачевско-ельцинский кошмар 1990‑х, в который, если б не отец, мы бы просто умерли от голода. Потом неоднократно посчастливилось посетить Кипр и Грецию, где пригодился подписанный мне Григорием Ивановичем разговорник. В эти дни (пишу эти строки 30 марта 2022 г.), когда на Мариупольщине идут страшные бои с воскресшей нацистской нечистью, попробовал навести о нем справки – точно узнал, что его уже нет (хотя и в начале 1990‑х он был уже в годах), т. к. еще в 2018 г. кто-то из местных призывал продолжить его дело сохранения живого греческого языка донбасских греков. Что ж, учителя продолжают жить в своих учениках; надеюсь, он остался бы доволен, что я стараюсь своими книгами об античном мире и Византии нести людям бессмертный свет Эллады. Как и другой мой учитель, уже институтских времен, профессор Виктор Михайлович Петров, блестящий византинист, писатель, мыслитель, всегда открытый для общения, несмотря на проректорский сан. Тема св. Иоанна Дамаскина – это уже его наследие в моем творчестве, и в том числе – в этой книге; а когда-то я писал у него курсовую по Дамаскину, планировался и диплом. Встречи с такими людьми если и не определяют жизненный путь (а не уволь Виктора Михайловича тогдашний новый ректор, подлинная реинкарнация Серафима Ивановича Огурцова, я уверен, и моя жизнь сложилась бы иначе), то, во всяком случае, освещают его много-много лет. Они передали мне этот самый свет Эллады, как огонь Прометея – а я уже вам…