Страница 90 из 110
У него внезапно поднялось настроение и он, насвистывая, пошел по коридору. Женевьева никуда не денется, у него есть прекрасный план.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
– Не говори ерунды, я ее прекрасно знаю, – сказал Тристан, обращаясь к Джону, – она никогда не согласится.
Де ла Тер сперва решил отправиться к своему другу и нашел его играющим в шахматы с лордом Виггином на галерее. Эдвина внимательно наблюдала за ходом игры. Виггин превосходно играл в шахматы, и Тристан подсказал Джону несколько неверных ходов, чтобы тот побыстрее закончил игру. Джон с упреком посмотрел на него. Но как только Джон поднялся со своего места, Тристан хлопнул его по плечу и, извинившись перед Эдвиной, увлек за собой на улицу.
Теперь они не спеша направились в сторону домов. День был холодный, но ясный, в воздухе ощущалось дыхание весны. Ступка и пестик на деревянной вывеске, слева от них, указывали на лавку аптекаря. Рядом с ней расположилась цирюльня, напротив толпа зевак сгрудилась вокруг бродячего менестреля, певшего о похождениях нового короля, поблизости стояли открытые очаги, возле которых мог погреться каждый.
– Все же я говорю, что это бесполезно, – сказал Джон, потирая руки, замерзшие, несмотря на теплые перчатки на овечьем меху, которые ему подарила Эдвина на Рождество. – Тут неподалеку есть таверна. Почему бы нам в нее не заглянуть? Немного доброго эля поможет разрешить любую проблему.
Десять минут спустя они уже сидели в отдельной комнате, и им прислуживала расторопная и миловидная девушка. В комнате был камин, в котором ярко пылал огонь. Тристан вытянул ноги и неотрывно смотрел на огонь, в руках у него была оловянная кружка. Джон же убеждал его в том, что все, что ему нужно сделать – это только спросить Женевьеву.
– Скажи ей, что прошлое пусть остается прошлым, что она должна выйти за тебя замуж, ради благополучия ребенка.
– Джон, она не согласится, я знаю.
– Любая женщина в ее положении охотно выйдет замуж за отца своего ребенка. Церковь! Обратись к церкви!
– Не кажется ли тебе, что уже поздно? Я уверен, она знает, что я сказал отцу Томасу.
Джон отхлебнул эля и, стукнув кружкой по столу, воздел руки.
– Скажи ей, что это приказ короля!
– Ты не понимаешь, Джон. Люди подчиняются королю либо ради политической, либо ради материальной выгоды. Отцы подчиняются королю, а дочери отцам потому, что они боятся утратить часть своего благосостояния. Женевьеве же нечего терять.
Джон уставился на него, затем встал, распахнул дверь и крикнул молоденькой служанке, чтобы та принесла еще эля, и вернулся к Тристану.
– Но твоя идея – сумасшествие!
– Нет же! Дай на лапу священнику и дело сделано. А священник охотно возьмет взятку, если будет знать, что выполняет повеление короля.
Девушка прошла через дверь, держа поднос с полными кружками. Она поставила его перед Тристаном и низко наклонилась, позволяя ему заглянуть за вырез своего платья. Была она довольна хороша собой, с ямочками на щеках, тугими бедрами, веселыми глазами газели и ярким румянцем. Тристан лениво улыбнулся ей, зная, что в данную минуту девушка думает, какую сумму она может взять с него за услуги.
«Когда-нибудь, – подумал Тристан, – она растолстеет, а эти пухленькие розовые щечки безобразно отвиснут…Хотя я, возможно, сужу слишком строго», – спохватился Тристан. Прежде он бы с удовольствием завалился с такой милашкой. Вероятно, она умела делать кое-что еще помимо того, как подавать эль. Для Тристана это была бы просто еще одна ночь, проведенная с кабацкой девкой…
Но теперь, когда он смотрел на нее, ему невольно приходила на ум Женевьева, и сравнение было явно не в пользу служанки. Так же с ним было и во время длинных-длинных ночей, проведенных в Ирландии. Стоило только закрыть глаза, и он видел перед собой Женевьеву. Он мысленно представлял себе ее стройную фигуру, точеные черты лица, высокие скулы, яркие губы, как будто только что вышедшие из-под кисти художника. Ее длинные, слегка мускулистые, стройные ноги…
Женевьева…
Все время он думал о ней, а не о Лизетте, и пока девица стреляла глазками, явно заигрывая с ним, Тристан понял, он жить не может без Женевьевы, он не просто желает ее, а нуждается в ней, как в воздухе. Она захватила его, поглотила всего без остатка, все его помыслы были о ней и ни о ком другом. Он начал осознавать это по возвращении в Лондон. Его восхищала ее верность его предшественнику. И он не мог ничего с этим поделать.
Когда он вернулся из Ирландии и не поспешил сразу же к ней, в этом не было ее вины. Он просто не смог унять гнев, бушевавший у него внутри. Теперь же в душе его раздавался нежный голос любви.
– Ваша светлость?
– Что? – Тристан легонько покачал головой трактирной служанке. Джон спросил его, не голоден ли он. Тристан ответил, что голоден и служанка пообещала принести самую лучшую еду, чтобы утолить голод. Девушка вышла, и Тристан, помрачнев, снова уставился в огонь.
Мучительные думы не покидали его: «Итак, ты любишь ее, дурак, и ты будешь любить ее и женишься на ней не потому что это приказ короля, но подчиняясь собственному желанию». Но ему оставалось еще одно неприятное дело: он должен был либо найти подтверждение, либо избавиться от подозрений, что она готова участвовать в заговоре, и с удовольствием станцует на его могиле. Она встречалась в часовне с сэром Гаем, а ему не следует доверять ни в коем случае. Не люби ее!..
Тристан поднял кружку, осушил ее одним долгим глотком и улыбнулся Джону. Он никогда не напивался допьяна, но сегодня, он возможно, именно так и поступит.
Джон наклонился к нему.
– А что если она попытается воспротивиться?
Тристан рассмеялся, и его глаза заблестели:
– Нет, вряд ли! – он вспомнил день, когда Женевьева едва не сбежала в монастырь. – Я не представлю ей такого шанса.
Внезапно снаружи раздался взрыв хохота, и Джон выглянул за дверь. В общем зале проходило собрание одной из городских гильдий. Скопище мужчин пило, ело и смеялось песенкам юного музыканта. Парню еще не было двадцати, но он прекрасно владел и лютней и языком.
Джон вышел в общий зал и подозвал к себе седеющего мужчину, мочившего конец бороды в кружке с элем.
– Что здесь происходит, – поинтересовался Джон, и мужчина, увидев платье рыцаря, его богатый плащ и перевязь с мечом, поспешил встать и ответить.
– Милорд, этот парень поет о женщине, которая хороша собой и знает, как доставить удовольствие.
Джон, будучи сам довольно пьяным, направился к менестрелю. Юноша поспешил встать и поклонился при его приближении, а Джон усмехнулся и, положив руку на плечо парня, позвал его с собой. Тристан удивился, когда его друг вернулся не один. Юноша вспыхнул и в смущении поклонился.
– Ваша светлость, я не знаю, зачем меня пригласили.
– Парень, нам нужен твой совет.
– Правда? – спросил Тристан у Джона с улыбкой. Он снова вытянул ноги и взял кружку. – Наверное, это так, Джон, ну что ж, посмотрим, что нам может сказать этот проницательный менестрель.
– Его светлость – могущественный человек, друг мой, – сказал Джон, обращаясь к парню. – Герцог Эденби, граф Бэдфорд Хит и это не пустые титулы. Его земли простираются дальше, чем может охватить взгляд. Он славный рыцарь, заслуживший в сражениях почет и уважение нашего короля Генриха VII, но у него так же есть проблема, как видишь.
Джон сделал паузу, налил в кружку эля и сунул смущенному парню в руку. Тот сделал хороший глоток.
– Женщина? – спросил он.
– Да, женщина, – согласился Джон.
– Красивая?
– Как никакая другая.
– Юная и стройная?
– Юная и… очень хорошо сложенная.
– Нежная и ласковая?
– Такая же колючая, как шипы у розы! – рассмеявшись, ответил Тристан. Он всем подлил еще эля, и юноша, забыв о своем низком происхождении, уселся на стул.
– Роза среди шипов! – объявил он.
– Белая роза, в то время как мир покраснел, – добавил Джон.