Страница 14 из 110
– Эдвина, будь благоразумной! Он просто человек и ничего больше. Ланкастерец, посланный захватить наш замок. Клянусь, что я никогда не боялась его! – горячо воскликнула Женевьева. Затем она сама легко вздрогнула и поняла, что лжет, но никогда не признается в этом открыто. – Эдвина! Из-за чего погиб отец! – она опустилась у ног Эдвины на колени. – Мы не можем проявить слабость, не можем. Что нам еще остается делать?
– У него так много солдат, пушки, катапульты, аркебузы[19]…
– Но все равно лучшего оружия, чем старый добрый английский лук у него нет…
– Но у него тоже есть лучники!
– А у нас – аркебузьеры!
– Которые с десяти шагов не попадут в лошадь, – горько промолвила Эдвина.
– Неужели ты предпочитаешь всю жизнь служить тем людям, которые убили всех, кто был тебе дорог? – воскликнула Женевьева.
Эдвина твердо посмотрела ей в глаза.
– У меня дочь, и я готова умереть, только чтобы спасти ее! Да, я готова быть их служанкой! Я готова чистить их сапоги своими волосами ради дочери!
Женевьева решительно покачала головой.
– Мы не сдадимся, замок останется нашим. – Она нервно засмеялась и, встав, снова начала мерить шагами комнату. – Если я смогла пережить сегодняшний вечер, то смогу вынести и все остальное! О, он грязный бастард, – вот он кто! Он не хотел жениться на мне! Как будто я и в самом деле собиралась выйти за него замуж! Эдвина, это странно, он – странный человек! Я должна была упрашивать его, чтобы он, наконец, решился, но он – упрям…
– Может быть, так было бы лучше, – вздрогнув, сказала Эдвина.
– А что мы сделали неверно? – резко спросила Женевьева, – Томкин и Майкл спрячутся здесь, в тайнике. Для лорда Тристана уже готов особый напиток, к тому времени он уже должен на него подействовать. Томкин – силен и ловок, Майкл же сложен как молодой буйвол. Они…
– Я тоже видела издали лорда Тристана, – задумчиво сказала Эдвина. – Его трудно с кем-то спутать, когда он сидит на громадном своем коне и отражает пущенные в него стрелы щитом! Он в самом расцвете сил! Видно, что он всегда начеку, настороже, и что он ненавидит йоркистов, я слышала, что он им мстит за что-то. Еще говорят, что он никогда не расстается со своим мечом, даже, когда ложится спать, и что он очень быстр.
Женевьева вздохнула.
– Он высокий, у него широкие плечи, возможно он действительно… – она замолчала, про себя умоляя Бога, чтобы он помог ей избавиться от навязчивых воспоминаний, изо всех сил стараясь не дрожать! – «Думай о смерти, о крови, о мести! – приказывала она себе. Учись той холодной выдержке и жестокости, которые управляют этим человеком, твоим врагом!»
Девушка остановилась и пожала плечами.
– Да, он молод, с мускулами, крепкими как скала и всегда настороже. Но все же он человек, Эдвина, под этими мускулами течет кровь. И как все остальные, если ему вонзить нож в сердце, он умрет!
Эдвина посмотрела на свои руки, сцепленные – в замок.
– Это убийство!
– Убийство? – теперь Женевьева чувствовала, как ее переполняет ярость и жажда мести. – То, что он сделал с нами – это убийство! Мой отец – убит! О, Господи, милосердный Боже, Эдвина, как ты можешь забыть об этом? Мой отец умер у меня на руках! К моим ногам принесли тело Акселя. Подумай о вдовах и сиротах! Мы идем по его же пути! Мы поступаем совершенно правильно, ведь это он – убийца!
– И мы собираемся убить всех его людей? – с сарказмом спросила Эдвина.
– Нет, он не всех возьмет с собой, когда придет в замок. Я передам, что бы он привел не больше пятидесяти. – Женевьева решительно вздернула подбородок. – Мы не станем никого убивать, если не будем вынуждены сделать это. Даже Тристана, если он сдастся. Если же нет, тогда он умрет. Те, кто встанут на нашем пути, должны будут умереть – разве у нас есть другой выбор? Те же, кто выпьет вино с зельем – очнутся в подвале.
Девушка внезапно опустилась у ног своей тетки.
– О, Эдвина, я тоже очень боюсь! Я не думаю, что была когда-нибудь так напугана, как сегодня, когда встретилась с ним лицом к лицу. Он тверд. А его глаза… Ты права, кажется, что они пронзают тебя насквозь, как кинжал. А его прикосновение, о… – голос ее предательски задрожал, и она оборвала себя на полуслове, снова почувствовав озноб во всем теле. Жар и холод одновременно охватили ее. Женевьева вспомнила, что должна успокоить Эдвину, но ужас перед тем, что предстояло совершить, с такой силой сжал ей сердце, что она не смогла говорить; и все-таки она выдавила из себя улыбку, надеясь, что тетя не заметила фальши в ее голосе.
– Все будет хорошо, поверь мне.
«Будет ли?» Ее крепко сжатые пальцы дрожали, душа трепетала от страшных предчувствий. Как она сможет завтра сидеть рядом с ним, улыбаться и болтать о пустяках, выдерживать его пристальный настороженный взгляд? Как она сможет развеять его подозрительность, о которой ее предупредила Эдвина? Женевьева издала глубокий вздох. «Как он был красив, когда улыбался». Да, он из плоти и крови, его можно захватить врасплох. Убить, как сказала Эдвина. Женевьева собиралась заманить Тристана де ла Тера в ловушку, где его ожидает смерть. Но что ей остается в этой ситуации? Жить всю оставшуюся жизнь, как служанка или шлюха? Она утверждала, что никто не в состоянии лишить ее титула, но разве это так на самом деле? Если Генрих Тюдор займет престол, то он легко может лишить ее всех привилегий.
Но Генрих не станет королем! У Ричарда вдвое больше солдат! И он не должен позабыть ни об ее отце, самом любимом для нее человеке, ни об Акселе, который был для нее мечтой о счастливом будущем. Она легко прикоснулась к своим губам и вспомнила их последний поцелуй. Но ее мысли предательски потекли в другом направлении. Она снова думала о Тристане де ла Тере, его жестоком поцелуе, о той дрожи, которую она ощутила, когда его язык проник в ее рот…
Женевьева внимательно посмотрела на Эдвину и отрицательно затрясла головой, выражая ярость, гнев, решительность и испуг одновременно.
– Я смогу! – выкрикнула она почти в истерике, – я смогу убить его собственными руками!
Эдвина, прищурив глаза, взглянула на племянницу.
– У тебя нет никаких других мыслей?
– Нет. – Женевьева вздохнула. – Томкин набросится на него при первом же удобном случае, когда мы войдем вместе с Тристаном в мою спальню.
– А, что если наркотик не подействует, или они откажутся пить его?
– Тогда нам предстоит сражение, но мы их легко победим.
Она поднялась и попыталась улыбнуться. Ее кровать стояла на небольшом помосте, окруженном занавесями. Рядом с ней находился массивный деревянный гардероб, стены комнаты были отделаны панелями из мореного дуба. В панелях находились тайные двери, ведущие в небольшие каморки, где легко мог спрятаться мужчина.
– Томкин будет здесь, не дальше, чем в двух шагах, а для того, чтобы обеспечить безопасность и на всякий непредвиденный случай Майкл спрячется с другой стороны. Если даже де ла Тер вздумает обыскать комнату, он ничего не найдет.
Эдвина молчала.
– Ради всего святого! – воскликнула Женевьева. – Это не мой план, даже если я и согласилась с ним, это ведь не я придумала. Это предложил сэр Гай, и все остальные поддержали его.
Молодая женщина поднялась, подошла к Женевьеве и обняла ее.
– Я просто боюсь! – она попыталась улыбнуться племяннице. – Я боюсь, что не смогу должным образом поддержать игру!
– Ты сможешь!
– Постараюсь. Спокойной ночи. Мне прислать к тебе Мэри?
– Нет, скажи ей, чтобы она пришла рано утром.
Эдвина быстро поцеловала Женевьеву и вышла из спальни. Племянница проводила ее до двери, растирая руки, как будто они замерзли, хотя в очаге ярко горел огонь.
Внезапно она почувствовала себя ужасно одинокой, несмотря на то, что замок все еще был полон людьми, ее людьми. Внизу, в зале Майкл, Томкин, сэр Гэмфри, сэр Гай, наверное, пили эль, обсуждая детали предприятия намеченного на завтра. Солдаты также готовились к утру.
19
Аркебуза – фитильное ружье, заряжавшееся с дула. В России называлось пищалью