Страница 2 из 13
– Это старший брат собирает, он у меня историей увлекается, – кивает вернувшийся Макс, швыряя в угол правый ботинок и стягивая левый. – Если хочешь, можешь тапки надеть, вон те синие у нас для гостей.
– Странное увлечение, – протягиваю я, засовывая ноги в тапки и вспоминая занудные уроки истории, преследовавшие меня вплоть до второго курса универа.
– Да уж. Не поверишь, он ещё в музее историческом работает. Младший научный сотрудник! – с гордостью сообщает однокурсник, и снисходительно добавляет, швыряя в угол второй ботинок: «Должен же кто-то в семье быть гуманитарием. Пойдём, покажу тебе квартиру, пока чайник греется».
Как любой нормальный человек, попавший после учебного дня в свою комнату, первым делом Максим включает комп. Надо же в соцсети зайти, ютубчик посмотреть, или пострадать ещё какой-нибудь далёкой от учёбы фигнёй.
– Какая мощность? – спрашиваю я, примостившись на край компьютерного стола и поглаживая стильный деревянный корпус навороченных колонок.
– Сто двадцать ватт, – Макс тоже проводит рукой по гладкой поверхности, и как бы случайно его рука оказывается поверх моей, отчего я покрываюсь мурашками, знакомлюсь с бабочками и в голову лезет разная романтическая фигня.
– Фига се, – я встряхиваю волосами и пододвигаюсь ближе к сидящему в компьютерном кресле Максу. – Домашние дискотеки устраиваешь?
– Ага, знала бы ты, как брат бесится, – довольно ухмыляется Макс, поглаживая мою руку. – Хочешь что-нибудь послушать?
– Давай, – охотно соглашаюсь я. Пришла пора заценить твои музыкальные вкусы, «кандидат в депутаты».
– Ты тоже слушаешь «Раммов»! – восторженно сжимаю я руку Макса, лишь только заслышав первые обманчиво-умиротворяющие нотки, предшествующие зловещему голосу Тилля Линдеманна. – Здорово!
– Да, люблю «Раммштайн», – Макс переплетает свои пальцы с моими. – И вообще тащусь по металлу, слушаешь «Слипкнот», «Металлику», «Буллетов»?
Боже, этот парень идеален, у нас с ним даже музыкальные вкусы совпадают! Даже мой любимый братишка, с которым у нас так много общего, какую-то попсово-клубную фигню слушает.
– Давай пока чай пьём покажу тебе комнату брата, у него там иногда такие странные штуки лежат, что я офигеваю, – заговорщицки предлагает Макс, как бы невзначай касаясь второй рукой моего колена. – Этот зануда не любит, когда я у него шарюсь, но сейчас он в своём музее, так что почему бы нет? Я у него один раз старинный меч видел, а в другой раз – пепельницу из настоящего человеческого черепа!
– Крутяк, давай посмотрим, – соглашаюсь я и спрыгиваю со стола. Пару секунд мы с сидящим на кресле Максом не отрываясь смотрим друг на друга, мне кажется, он чувствует то же, что и я. Ещё доля секунды – и…
– Чайник, наверное, уже вскипел, – не вовремя вспоминает Макс, и я неохотно отвожу взгляд от его невероятных, потрясающих, умопомрачительных голубых глаз. Мы проходим на большую светлую кухню, Макс разливает чай, и с кружками наперевес вторгается в комнату младшего научного сотрудника.
По сравнению с коридором, кухней и комнатой Макса комната его брата оказывается на редкость душной и тёмной. Только когда однокурсник щёлкает выключателем я наконец вижу наглухо задвинутые тёмные шторы, старинный шкаф с книгами, деревянный рабочий стол, заваленный диковинными историческими штуковинами.
– Ему на работе по башке не настучат, за то, что он всё это домой тащит? – отхлебнув из кружки горячий чай, ставлю её на стол, и на этот же стол усаживаю себя, подвинув какой-то грязный глиняный горшок. Кажется, я сегодня на всех столах в этом доме посидеть успею.
– Не, не настучат, папин друг зам директора музея, так что братану там всё с рук спускают, – смеётся Макс. – Поэтому он безнаказанно притаскивает домой разное барахло из запасников и типа «изучает» его.
– О, я бы вот эту штуку изучила, – выцепляю взглядом и достаю из кучи исторического барахла серебристый шлем, заострённый на макушке. – Хочешь примерить?
– Конечно, для полного счастья мне не хватает только этого шлема, – угорает Макс, и я водружаю ему на голову громоздкий головной убор, оказавшийся более тяжёлым, чем я предполагала.
– Давай и тебе что-нибудь подберём, – Макс достаёт из кучи на столе наручные часы. – Как тебе?
– Да ну, на них ни ремешка, ни цепочки, – отмахиваюсь я. – Интересно, они вообще ходят? Дай-ка посмотреть!
Беру у Макса часы и пытаюсь вскрыть заднюю часть корпуса, но тут нужно явно что-то получше моих накрашенных под цвет топика красных ногтей. Поэтому отбрасываю идею поковыряться во внутренностях и начинаю крутить заводную головку, заставляя часовую стрелку неторопливо ползти, а секундную вприпрыжку бежать по золотым римским цифрам на белом фоне.
– Брат насчёт этих часов все уши нам прожужжал, когда их притащил. Типа их пожаловал император за какие-то особые заслуги, а мужик, которому он их пожаловал, то ли магом был, то ли волшебником, и наделил эти часы какой-то особенной силой. Короче, с фантазией у моего братца всё очень хорошо.
– Вот же антинаучная пурга, – смеюсь я. Сверяюсь с телефоном, выставляю нужное время, и – о чудо, часы начинают идти!
– Как же меня заводят девушки-инженеры, – вполголоса говорит Макс, снимая шлем. Кладёт его на стол, наклоняется ко мне и глядя в глаза проводит рукой по моей щеке, отчего я уже во второй за день покрываюсь мурашками, а мой телефон и глухо тикающие часы летят на пол. Не обращая внимания на эти досадные мелочи, обхватываю Макса за шею, наши губы почти соприкасаются, вот-вот должен случиться поцелуй…
Меня бросает то в жар, то в холод, кажется, будто я оказалась на американских горках – швыряет то вверх, то вниз, сердце как неприкаянное болтается в грудной клетке, а непроглядная темнота чередуется ослепительными вспышками света, устраивая глазам полный треш.
К сожалению, это сейчас не художественное описание поцелуя, а что-то совсем другое. Я заболела? Потеряла сознание? Но как я тогда думаю? Что это вообще со мной? Где я? Эх, по-видимому, пятая попытка не умереть в копании сорока кошек тоже провалилась. На этот раз точно не по вине «кандидата в депутаты», Макс может собой гордиться.
Или не может – наверняка это он мне в чай что-то подмешал! Я так хорошо о нём думала, а он оказался… Маньяком? Насильником? Это самое логичное объяснение того, что ещё пару секунд назад я находилась в комнате старшего брата Макса, а теперь валяюсь на где-то на полянке, ощущая прилипшие к разбитым локтям листву и сухие травинки. Хорошо хоть колени под плотными джинсами не пострадали от падения.
Встряхиваю головой, пытаясь отогнать наваждение. Какие ещё разбитые локти? Наверняка у меня просто глюки после того, что подмешал оказавшийся маньяком Макс, поэтому мне и кажется, что я нахожусь непонятно где! Деревья зеленеют, птички поют, какое-то животное ломится на меня из чащи…
– Платон, иди сюда, я её нашёл! – раздаётся из-за деревьев радостный мужской голос, я чертыхаюсь, вскакиваю с земли и бегу в противоположную сторону леса. Галлюцинация это или нет – потом разберусь, а пока надо сваливать. Спасибо, братишка, что познакомил меня со страйкболом, умение бегать и прятаться в ближайшее время мне ой как пригодится.
Отбитые реконструкторы
В нашей семье я умная, а брат красивый. Поэтому даже не пытаясь поступать в универ Санёк сходил в армию и пошёл работать инструктором в страйкбольный клуб. Благодаря своему зверскому обаянию братишка с подростковых лет зависал на страйкбольных площадках (по-хорошему детей туда пускать не должны), и не рассматривал других вариантов применения своих талантов.
Конечно же моя мама (ответственная и педантичная училка физики) до сих пор пытается воззвать к его совести! Но все её призывы разбиваются о «Нафига?» моего старшего брата и гогот бати, тренера детской футбольной команды. Насколько знаю, батя тоже учиться не любил, и в девяностые, в конце своей спортивной карьеры, просто прикупил диплом. Кстати, такой же, как у мамы – о педагогическом образовании.