Страница 10 из 34
— Сам ты лох, Бусик. Дай сюда! Только краску тратишь…
— А слабо написать свое имя? Чтобы все знали, что здесь был ты. Как неуловимый на охраняемом объекте. По стелсу вошел и вышел.
— А потом домой к тебе придут… — Прекратила перебранку девочка, оглядываясь. — Или ночью придут.
— Да им пофиг, лишь бы кровь сдавали вовремя. — Храбрец подошел к стене и добавил над словом "лох" ещё и "сид".
— Это было очень глупо. — Резко выступила из темноты Диана, и мальчишки испуганно побросав баллоны с криками бросились наутек. Только Жанна осталась сидеть на месте, парализованная страхом. — Но еще глупее было приходить сюда сегодня ночью. Встань!
Девчонка подскочила, как ударенная, и Диана не в силах бороться с собой подошла ближе и приблизилась лицом к ее шее. Клыки саднили, а в голове стучал ускоряющийся ритм сердца жертвы. Это было похоже на биполярное расстройство. Подсознание хотело исполосовать на ремни эту нежную кожу и выкачать из нее живительный багровый нектар, а сознание отчаянно сопротивлялось самому акту каннибализма.
— Узнаю, что портите стены, найду по одному, вытащу из ваших теплых постелек за горло и сожру. А теперь домой. Быстро! — Отчитала девочку Диана, сражаясь с собой. — И не оглядывайся.
Топот убегающих ног стих, а Диана все стояла, прикусив до крови нижнюю губу. Ругая себя, она наклонилась к брошенному на землю баллончику с краской и, подняв его, широким прямоугольником заштриховала имя Сида.
"Лучше бы им не дразнить зверя. Рюкзак потом сброшу возле школы". — Про себя подумала Диана, чувствуя как превращается в старуху от мысли, что она-то никогда не была такой в детстве. Город, в котором дети предоставлены сами себе и своей свободной от морали и нравственности фантазии, это плохая среда для молодежи.
Вспоминая, как в этом возрасте Диана проводила вечера с родителями, играя в монополию и дженгу, она стала понимать, что легкий труд родителей сильно повлиял на ее воспитание. Она никогда не видела отца или мать смертельно уставшими или засыпавшими на ногах до последнего времени.
Закинув рюкзак за спину, девушка в накатывающей волнами голодной депрессии побрела за ворота в лес, начинавшийся за пустырем позади здания фабрики. Высокие сосны плотной стеной окружали Лакхаузен, и где-то слева Диана чуяла запахи шоссе. Но сейчас ее манило другое.
Инстинктивно переходя на бег, она неслась в лесную гущу, пока не вынырнула у одиноко стоящего дома, периметр которого был обтянут колючей проволокой. Сладко-соленый манящий запах дичи исходил из-за дверей этой хижины. И перемахнув через изгородь, Диана приземлилась на тропинку меж грядками. Под ногами зазвенели колокольчики. Недоумевая, Диана запуталась стопой в натянутой как струна леске, с подвешенными металлическими шариками, а когда выпуталась, дверь в хижину с шумом отворилась.
— А ну покажись, отродье! — Прокричал из недр дома в темноту сварливый голос. — Я всажу в тебя девятимиллиметровый…
Краем уха Диана уловила щелчок затвора и бросилась наутек через забор. Она уже достигла спасительной зеленой стены, когда бок меж ребер прошила словно горячая муха, насквозь пробившая ее пуля. Оступившись, она выровнялась, помогая себе руками. Ноги рвали землю, унося ее вдоль шоссе как можно дальше от стрелка. Футболка и куртка на пояснице и животе напрочь пропитались кровью. Джинсы на боку от влаги становились тяжелее. Сначала Диана старалась бежать, потом перешла на шаг. Огни магазинчика показались впереди, когда она еле передвигала ноги. Горло горело, бутылку с водой она потеряла. А весь корпус от ключицы до таза был словно чужой, и голова кружилась с бегающими мухами по краям зрения.
Непослушные мышцы руки подняли кисть только до уровня пояса, но этого хватило, чтобы схватиться за ручку магазина Тима и ввалиться внутрь.
— Какого… — Встрепенулся парень, похоже, задремавший над журналом. — Диана?
Девушка, устало сползла на пол, прислонившись спиной к стойке кассы с прилипшими ко лбу волосами. Бледный сухой рот еле шевелился.
— Можно мне воды?
Пока она затыкала скомканной салфеткой выходное отверстие под грудью, сунув руку под куртку, Тим приложил к ее губам горлышко бутылки, всматриваясь в шоссе, через стеклянную дверь магазина.
Они просидели так полчаса, пока Диана щупала под одеждой затягивающуюся рану. Не задавая лишних вопросов, Тим стер пятна крови с пола и мебели и даже помог девушке сесть в свое кресло, накрыв его своей джинсовкой, пока отошел отмыть руки.
На рабочем месте у него царил беспорядок, валялись ручки, записки, какой-то сломанный хлам. На полке под прилавком лежал открытый журнал с девушкой в облегающем костюме. Обольстительная фигура и пламя светлых волос сразу бросались в глаза, а лицо было скрыто под капюшоном плаща. Таинственная Леди-Гроза.
На открытом развороте она превращалась в курьера юридической компании в очках и с пучком на голове. Какая глупость, подумала Диана. Девушка с такой модельной внешностью не гоняла бы днем с почтовой тележкой, а по ночам на байке за бандитами. У нее нашлись бы дела поприятней.
Взгляд упал ниже. Под журналом лежал затертый альбом для рисования с набросками. Локтем сдвинув в сторону комиксы про Леди-Грозу, она уставилась на рисованный автопортрет Тима.
Весьма неплохо. Хорошо получились глаза… а это… я. На полях художник изобразил ее стоявшей у холодильника к нему спиной. Круглые ягодицы выглядели так, будто джинсы просто нарисованы на коже. Черт, похоже, сначала он рисовал ее голой…
Неожиданно звякнула дверь, и Диана поспешила вернуть журнал на место, чтобы встретиться взглядом с посетителем. У заправки стояла машина. Видимо, от жары, мужчина потел, и в нос Диане ударил сильный промышленный запах масла вперемежку с потом. Сунув руку в карман, вошедший неожиданно вытащил пистолет и направил на Диану.
— Открывай кассу, сука. Быстро.
Диана устало зависла, понимая, что даже не знает, как открывается кассовый аппарат, да она и не подумает подчиниться. Слишком тяжелый у нее был день, и этот город ее порядком доканал.
Грабитель беспокойно оглянулся через окно на синюю мазду, в которой его ждал готовый дать газу приятель.
— Извини, сегодня в меня уже стреляли, — подавшись вперед равнодушно ответила Диана, натягивая капюшон на голову. Свет начал резать глаза, и десны снова болели от зверского голода.
— Я не шучу, шлюха, я тебя застрелю! Гони бабки! — Закипая, заорал грабитель.
Дальше все было для Дианы как в замедленной съемке. Видимо, услышав шум, вернулся Тим с не самым чистым полотенцем в руках, и застыл в дверях, глядя в дуло пистолета через весь зал. Грабитель дернулся и на развороте потянул указательный палец к себе.
Вытолкнув себя из кресла Диана выставила вперед руку и воткнула палец в спусковую скобу позади крючка. Нажатый курок прижал ее фалангу к пистолету, не дав пружине сработать. Перед глазами у девушки оказался закатанный до локтя рукав рубашки, и, перемахнув через стол, не обращая внимание на пот и волосяной покров, она врезалась зубами в плоть, вспарывая ее клыками как талое сливочное масло.
Большой глоток она успела сделать прежде, чем преступник схватил ее за волосы и, с воплем вывалился из магазина, пытаясь вырвать руку из челюстей. Бультерьером вгрызаясь в ускользающую добычу, Диана почувствовала как ломается тонкая кость под ее жадной хваткой.
Разорванная рана залила ее подбородок влагой. Оружие выпало из рук мужчины, и тот изо всех сил врезал Диане по лицу, распоров угол губы ребром стального перстня. От неожиданности ее челюсти разжались, и жертва, бросившись к машине, прижимая к груди изломанную конечность, скрылась в салоне уматывающей тачки.
Застыв с распоротым ртом в кривой на одно ухо улыбке, Диана из-под капюшона посмотрела перед собой. Через дорогу на нее с глазами полными ужаса смотрела одна из распутных женщин Семена, а затем с воплями бросилась к бару.