Страница 50 из 135
Совпадение это почему-то показалось Арчи очень важным.
Тот факт, что из агента большой четверки он, похоже, превратился в чистого агента России, его не очень взволновал.
Утробный гул приближающегося экипажа Арчи услышал загодя. Минуты за две. Трехприводной «Енисей» с обтекаемым кунгом показался на пересечении Зеленой и Ольшанского точно в восемь вечера — вдалеке как раз пикнул сигнал «Радио Сибири». Из кабины «Енисея» выглядывал некто стриженный ежиком меж стоячих треугольных ушей. Арчи тотчас отделился от ствола.
— Я — Пожарков, — негромко сказал стриженный. — Владимир Пожарков.
Арчи молча кивнул.
— Садись? — неуверенно произнес водитель.
Арчи тут же потянулся к рукоятке двери-надкрылка и поставил пограничный ботинок на рифленую плоскость подножки.
В кабине пахло универсальным кормом и жареными орешками.
— Как тебя называть? — спросил водила вполне дружелюбно.
— Арсений Пасечный. Коротко — Арчи.
— У-гу. — Водитель кивнул, манипулируя пестиками. Экипаж медленно тронулся с места. Арчи глядел в открытое окно. — Значит, так, Арчи. Мы — подвижная лаборатория спецподразделения связи в составе СПС южного пограничного округа Сибири. В данный момент прикомандированы к отдельному батальону связи этого же округа. Никто из связистов нас не знает, что и нужно, собственно. Веди себя естественно, на вопросы отвечай что вздумается; если будут интересоваться, где тебя готовили, говори, что в Хабаровске, в тамошней школе. Хабаровск связистов не готовит и полевиков тоже не готовит. Так что расколоть тебя просто некому. Ты бывал в Хабаровске?
— Нет, — мрачно ответил Арчи.
Пожарков беспечно махнул рукой:
— Ну и не страшно. Все равно из тамошней школы никого и никогда в город не выпускают. Ага.
Они свернули на Алтайский проспект и некоторое время катили вдоль шеренги симпатичных двухэтажных коттеджей, увитых сибирским плющом до самых разлапистых корон.
— Лаборатория наша состоит из двух экипажей; собственно лаборатории, где установлена полиморфная селектура и кое-какие приборы, и такелага, где свалено все разборное вооружение, припасы и походное оборудование. В данный момент мы едем на такелаге. Личный состав — восемь человек, включая тебя. Я перечислю всех, запомнишь?
Арчи кивнул. Конечно, запомнит! Да и выхода другого у него все равно нет.
— Добренько, — расплылся в улыбке Пожарков. — Значит, так. Начальник лаборатории — лейтенант Данильчук, бульдог. Начальник биосиловых устройств — это ты. Вообще-то ты рядовой, но должность это прапорская. Комод — Олег Похил, сержант. Водилы — я на такелаге, Славка Куликов на лабе. И операторы — Олег Рожнов, Игорь Агупов и Колька Карпов. Биосиловыми на самом деле занимается Карпов, оператор он по совместительству. А ты, получается, просто оператор, но на должности прапора…
— Морфемы перечисли, — попросил Арчи.
— Данильчук — бульдог, французский. Мелкий такой. Я — сам видишь. — Пожарков хохотнул. — Второй водила, Славка Куликов то есть, — аморф, как и я, и Карпо тоже аморф. Сержант — ротвейлер, Олег Рожнов — курцхаар, Агулов — питбуль.
— М-да, — буркнул Арчи. — Хорошие лаборанты. Только меня, нюфа, вам и не хватало. Ладно, проверяй: лейтенант Данильчук — французский бульдог; сержант Похил — ротвейлер. Водители, Пожарков и Куликов, — аморфы, силовик-оператор Карпов — аморф, операторы: Рожнов — курцхаар; Агупов — питбуль; Пасечный — ньюфаундленд.
— Правильно! — искренне обрадовался Пожарков. — Все сходится! Головастый ты парень.
— Теперь клички, — продолжал вживаться Арчи.
— У лейтенанта клички нет, но промеж себя мы его иногда зовем Пистоном. Сержанта зовут Котом. Меня — Доктором, Куликова — Лысым. Карпова — просто Карпо. У Рожнова клички тоже нет, но его часто величают Рожновский. Агупов — он Гоша. А ты вроде как Арчи, получается.
Арчи и это впечатал в память.
— Вот, собственно, и все, — сказал Пожарков-Доктор. — По дороге Рожновский и лейтенант познакомят тебя с начинкой лаборатории. Игломет твой вон, сзади, и подсумок там же, пристегивай сразу. По легенде ты из госпиталя возвращаешься; госпиталь — в Барнауле, это филиал Хабаровской школы, его тоже никто не знает, потому что обычный состав погранвойск туда не возят.
— Чем я добирался?
— А чем хочешь. Я у тебя еще ведь не спрашивал, верно?
Пожарков хитро подмигнул, и отчего-то Арчи тоже стало весело.
— Верно, — ответил Арчи и засмеялся. — Вернее некуда… Поездом я приехал. Поездом.
Тут экипаж снова свернул, теперь — на площадь Казарского. Арчи высунулся в окно — вся площадь была запружена пятнистыми рыже-зелеными экипажами. «Енисей» под кунгами; приземистые трехприводные «Вепри»; «Егеря» в джип-варианте; точеные, как обветренные столбы на солончаках, «Изюбры» — какие под облегченными кунгами, какие просто под вылинявшими тентами; пузатые бочки полевых кухонь — пограничный табор… Если бы не город, эта стая рассредоточилась бы по куда большему пространству, врылась бы на полметра в почву, вырастила бы из нескольких грибниц полусферические купола палаток. Арчи уже видел прежде подвижные функционары, городки, которые могли сворачиваться в колонну экипажей за считанные часы и без проблем переезжать с места на место.
Соседние улицы тоже были запружены экипажами.
Пожарков подрулил к близнецу-«Енисею», рядом с которым на раскладных стульчиках сидели несколько погранцов.
— Эй, застава! — весело крикнул Пожарков, выпрыгивая из кабины. — Глядите, кого я привез! Арчи вернулся!
Арчи тоже прыгнул на размягчившийся от жары асфальт. Навстречу ему тотчас шагнули сразу трое: курцхаар, аморф и питбуль.
— Привет, старик! — Курцхаар бесподобно разыграл радость от возвращения старого друга, хотя на самом деле видел Арчи впервые в жизни.
— Здорово, Рожновский!
Они обнялись и похлопали друг друга по спинам. Арчи тоже не жаловался на недостаток актерских навыков.
Аморф, скорее всего Куликов, он же Лысый, стриженный еще короче Пожаркова, в испачканном лимфой комбезе, скупо улыбнулся и от души огрел Арчи по плечу:
— Починили?
Арчи в долгу не остался и тоже врезал аморфу по плечу.
— Как новенький! Привет, Гоша! — повернулся Арчи к питбулю.
Тот сдержанно кивнул и просто подал руку.
— А где Карпо? Где Котяра? — Арчи огляделся.
— Да с летехой ушли… Скоро ж выступаем.
Арчи потихоньку осмотрелся — пограничники в отдалении не слишком заинтересовались событиями по соседству. Поглядел кое-кто без особого любопытства — и все. Хватало у связистов и своих хлопот перед стартом.
— Пошли в лабу, — потянул за рукав Рожновский и заговорщичецки подмигнул. — Гоша! Живенько!
Арчи послушно полез в кунг за поджарым курцхааром. Он моментально почувствовал, что Гоша — молодой, шкиперюга то есть, в то время как водилы и Рожнов — старики. Деды.
Питбуль вскочил в кунг последним и плотно затворил за собой овальную дверь — Арчи знал, что пограничные экипажи выращиваются с герметичными кабинами и кунгами. В лаборатории было тесновато: вдоль боковых стен располагались рабочие места операторов и внушительные вертикальные стойки с селектурой; переднюю часть кунга, прилегающую к кабине, занимал сплошной полиморфный модуль; целые ряды фасетчатых глазков и сенсорных панелек аккуратными цепочками тянулись по каждому сегменту модуля.
Гоша проворно очистил складывающийся столик от каких-то биоинженерных причиндалов, выудил откуда-то початую бутылку сибирской водки и пластиковую тарелку с нарезанной кружочками домашней колбасой. Вместо стаканчиков местным спецам служили роговые чехольчики из-под отслуживших радиомономорфов.
— Водилам, как ты сам понимаешь, нельзя, — прошептал Рожнов, хитро подмигивая. — А мы с летехой уже приняли. Так что давай, за встречу… А я заодно лекцию тебе прочту.
Арчи принял наполненный чехольчик; Гоша тем временем добыл из литровой банки мягкий маринованный помидор.
— Давай, — потянулся чокнуться Рожнов. — Да не сомневайся ты, все равно марш будет длинный, суток трое, просветлеешь еще. Сейчас вся колонна пьет: водка казенная, вместе с ужином выдали. Будь как все.