Башня Крови

— А ты хорош, юноша, — Вир коротко хохотнул, покачал пальцем. — Но кто сказал тебе, что я уже не получил обещания от короля направить в Академию партию слёз? И кто сказал, что она и так не будет с вашего источника?

На этот раз мне пришлось сцепить зубы, чтобы удержать на лице хоть какое-то подобие спокойствия. Но я справился и сделал своё предложение так, словно ничего не слышал:

— Одна партия хорошо, а две лучше. Десять процентов от всей добычи слёз нашим Домом будут уходить вам в Академию.

Вир поднял бровь в изумлении:

— Какое жалкое предложение. Надо мной в королевстве только король, а ты покупаешь моё покровительство, словно какой-то лавочник?

Тень Урамос, советник по казне, шепнул:

— Все мы лавочники. И простолюдины, и короли. Дело в цене и товаре. Предложите ему двадцать, господин.

Я тут же повторил эти слова:

— Двадцать процентов.

Вир усмехнулся:

— И всё?

Урамос помахал рукой:

— Не больше, господин. Не больше. Это наверняка столько же, сколько получит и король.

Я сглотнул комок в горле и решительно, хотелось бы мне на это надеяться, ответил:

— Больше мой Дом не может себе позволить, ваша светлость.

Вир молчал, не отводя от меня взгляда, матушка за его спиной стояла бледная, испуганная. Наконец Вир хмыкнул:

— Нет. Я шёл сюда оказать услугу одной из моих учениц, а встретил наглеца, который не знает, когда пора остановиться, а когда не стоит жадничать. Ты сам выбрал свою судьбу.

Матушка охнула:

— Ваша светлость, я умоляю вас! Забудьте о его глупых словах!

Я рявкнул:

— Матушка, дай мне свою слезу!

Она замолчала, повернувшись ко мне. Замер Вир, уже сделавший шаг к двери.

— Слезу! — едва она оказалась у меня в ладони, я потребовал. — Ваша светлость, глядите!

Ухватил жар души, окружающий сердце, толкнул его по венам, через мгновение выплеснул из ладони вовне, заставляя слезу Амании сиять в полумраке камеры.

Вир негромко спросил:

— Ты ведь птенец Кузни, ты пил состав?

Только сейчас я сообразил, что вообще-то он уже второй раз говорит о тайне Кузни, о тайне, молчать о которой все птенцы поклялись на алтаре Хранителей. Но от меня требовался ответ и я кивнул. Нехотя и осторожно.

— Что ты получил на посвящении? Сколько даров?

— Четыре. Возвышенный мечник.

— Сын этого здоровяка Клинка и Терсии стал всего лишь Возвышенным? — Вир стремительно шагнул обратно, оказался вплотную ко мне раньше, чем я успел даже моргнуть, ухватил меня за подбородок жёсткими словно сталь пальцами, вгляделся в мои глаза, словно там можно было что-то увидеть. — Неужели твой талант так велик, что даже состав не сумел перековать его целиком? Как это возможно? Неужели он и впрямь стал теперь так ничтожен?

Я осторожно уточнил:

— Теперь вам интересно получить такого ученика?

Вир отпустил меня, напомнил:

— Второе посвящение может тебя просто сжечь и на этом весь твой талант и закончится.

— А может и не сжечь.

— Как велика твоя вера, юноша, — Вир покачал головой, прищурился. — Хорошо, тридцать процентов.

Матушка поспешно кивнула:

— Хор...

Но я перебил её:

— Нет, — едва она шагнула вперёд, попыталась снова согласиться с Виром, как я громко повторил. — Нет! Наш Дом не может позволить себе отдавать больше. Ваша светлость, вы не единственный, кому мы должны платить.

Вир усмехнулся:

— Если я стану вашим покровителем, то кто осмелится брать с вас хоть что-то? Хонесто?

Я усмехнулся в ответ:

— Король. А остальное уйдёт на оплату рабочим, строительство дорог, охрану и прочие сто мелочей.

Урамос тут же подсказал:

— Питание, обогрев, бараки для рабочих, выплаты погибшим в завалах, зазывалам, которые будут искать новых на их место, взятки на дорогах и мостах и...

Я на миг скосил на него глаза. Он что, хочет чтобы я и это перечислил?

Вир покачал головой:

— Откуда в тебе столько наглости?

Я развёл руками, обводя стены камеры:

— Место располагает, ваша светлость.

Он поощрительно улыбнулся:

— Хорошо. Но и у меня есть условия. Первое, ты должен не просто стать адептом, а стать лучшим, сильнейшим из них, раз уж ты так в себе уверен. Второе, ты должен сделать это за три месяца.

Я сглотнул. Чего? Переспросил:

— За три месяца? Ваша светлость, это такая жестокая шутка? Я знаю, что у вас учатся то ли два, то ли три года. Как можно этот срок настолько уменьшить для меня?

Вир пожал плечами:

— Король потребовал адептов здесь и сейчас. Разве во время войны мы можем позволить себе годами тянуть с обучением? Я пообещал ему, что адепты будут обучаться три месяца. Ты предлагаешь мне нарушить моё обещание?

Молак напомнил:

— Не грубите, ответьте мягче, господин. Нельзя за три месяца стать лучшим.

Я развёл руками:

— Ваша светлость, за три месяца может и можно стать адептом, но стать сильнейшим? — я сложил пальцы в печать, вернее, попытался это сделать. — Господин, мои руки с шести лет привыкали к мечу, камням и поводьям. Как я могу согласиться на невыполнимые условия? Дайте мне три года, как и раньше.

— Шесть месяцев.

— Ваша светлость, хотя бы...

— Шесть месяцев. Знай, когда можно остановиться, юноша.

Тень Ирал попытался ободрить меня:

— Господин, это очень мало, но я постараюсь обучить вас.

Я вздохнул. Я вообще не верил в то, что всё это удастся. В моих условиях, которые я огласил первыми, не было и слова обо мне. Только о моём Доме и наших врагах. Главное, чтобы Вораз были расколоты, а Денудо получили покровителя. Даже если я стану простолюдином, то это уже ничего не будет значить через три года, когда Академия привыкнет к поставкам, а наш Дом сумеет утвердиться на ногах и обзаведётся новыми связями. Все как и говорил когда-то отец и тени. Сила не только меча, но и золота, связей. Так я думал. Но шесть месяцев? Шесть?!

И есть ли у меня выбор?

Главное, чтобы Вир не смог отказаться от своих слов.

Поэтому я кивнул:

— Хорошо, ваша светлость. Сначала Вораз, затем второе посвящение. И мы дадим друг другу клятвы на алтаре.

Молак с досадой шепнул:

— Господин, слишком грубо.

Но Вир ухмыльнулся:

— Хорошо, юноша. За шесть месяцев ты должен превзойти теневых убийц Дома Миус и потрошителей Ариды, — обернувшись к двери, он рявкнул. — Стражник! Отпирай!

Я шагнул вперёд, ухватил холодные пальцы матушки и сжал их. Всё будет хорошо. У вас с отцом всё будет хорошо.

Вир шагал по подземной галерее тюрьмы здешнего владетеля и не мог согнать с губ улыбку. И не мог честно ответить себе, чего он сейчас испытывал больше. Раздражения, злости или восхищения?

Впервые за сотни лет он встречал такого наглеца. Загнанный в угол, с зависшим над шеей мечом, этот мальчишка с неопрятной и редкой щетиной на щеках, мальчишка, который вряд ли даже познал женщину, смел так говорить с ним, смел чего-то требовать от него. От него!

Вир не впервой сталкивался с людьми, которые не осознавали, кто перед ними стоит. У тайны и скрытности есть свои издержки. Многие дерзили, оскорбляли, считая себя и свои Дома всемогущими. И все они потом раскаялись в своей наглости.

Но этот случай... Мальчишка ведь отчётливо осознавал, что его жизнь, будущее его мелкого Дома в его, Вира руках. Осознавал и дерзил. Даже не попытался лестью сдобрить свои требования. Глупец? Правдолюб? Не познавший жизни сопляк? Загнанный в угол? Все вместе?

Какая разница? У его восхищения тоже есть предел.

Если этот мальчишка считал, будто, потребовав так много, заставив его вмешаться в дела между их ничтожными Домами и добившись клятвы у алтаря, он сорвал куш, то ему придётся разочароваться и узнать, как мстителен и жесток он, носящий имя Вир, бывает.

Мальчишка ещё заплатит за то, что заставил его идти к алтарю, обращаться к Хранителям. Когда он делал это последний раз? Триста, четыреста лет назад?