Несчастливое число

– Ладно, – бросила она. – вот завтра Куриленко пойдет в кадры, а я к Вам зайду.

Зоя Павловна кивнула и направилась к выходу. На пороге она обернулась.

– Не забудь, завтра жду список, – строго сказала она. Варя закивала головой, мол не забуду.

– Здрассте Василь Дмитрич, – столкнувшись в дверях с деканом, поздоровалась медсестра.

– Здравствуйте, Зоя Павловна… Девочки, зайдите кто-нибудь ко мне, нужно письмо напечатать, – рассеянно пробормотал декан и быстро пошел к кабинету. Зоя Павловна неодобрительно покрутила головой. Она не любила спешку и тех кто спешит и суетится тоже.

– Куриленко, чур письмо ты печатаешь, – быстро сказала Лера.

Кто бы сомневался!

Глава 4

На добычу сведений необходимых Зое Павловне ушло значительно больше времени чем Варя планировала. Оставалось только надеяться, что ее , практически, бесполезная коллега на месте, и, в случае чего, хоть на какие-то срочные вопросы, если они вдруг возникнут, ответит. Не хочется получить очередной нагоняй ни за что. Она же не ради развлечения в личных делах копается…

Когда Варя, наконец вернулась в деканат, Лера, к ее немалой радости, была на месте. Причем явно пребывала в непривычно хорошем настроении. Улыбалась, даже на телефонный звонок ответила. Вполне вежливо и толково.

В столовую, на свидание с баба Катей Варя не пошла. Зашла по дороге в буфет и купила пирожков с капустой. Она предложила и Лере один из пирогов. Та сморщив хорошенький носик оглядела подрумяненные бока и мотнула головой.

–Не, с капустой я не люблю. И для фигуры вредно пироги есть, – вполне миролюбиво, без обычного гонора и выламываний, сказала она. Возможно Зоя Павловна во время беседы дала ей какую-то чудодейственную пилюлю, улучшающую характер. По крайней мере до конца рабочего дня Лера сохраняла и хорошее настроение и полную вменяемость. Вела себя как человек, одним словом.

Вечером, после окончания лекций, зайдя, наконец в квартиру и стараясь не шуметь, если вдруг мать уже легла и уснула, Варя услышала ее приглушенный голос, доносившийся из спальни. Видимо мать общалась с отцом по межгороду.

– Ты только не переживай… – услышала Варя. – Еще ведь не окончательно… Нет, нет… У нас все хорошо… Не переживай… Я нормально, не волнуйся… Врач на следующей неделе… Да, деньги есть…

По обрывкам фраз, долетавшим из приоткрытой двери Варя поняла, что у отца неприятности на работе. Он волнуется, мать его успокаивает. Он волнуется и за маму, за ее здоровье. В общем, ничего особенно хорошего. Все как-то одно к одному. Странные перемены происходящие вокруг, затронувшие и изменившие привычный жизненный уклад практически всех, болезнь матери, все волнуются, все переживают. И нет больше уверенности в завтрашнем дне. Вот была-была. Все привыкли, что впереди только светлое будущее и никак иначе. А тут раз и непонятно какое там будущее впереди. Неопределенное. И от того настоящее какое-то тревожное, беспокойное…

Из комнаты, занимаемой Вадиком раздался молодецкий всхрап, скрип кровати и затем все стихло. Видно Вадик вчера и впрямь сильно перегулял и организм потребовал-таки отдыха. Обычно неугомонный родственник в десять вечера только начинает свою увеселительную программу, возвращаясь, нагулявшись, уже ближе к утру, в разной степени опьянения от легкой до средне-тяжелой, а в отдельных случаях без всякой степени, а просто в состоянии бессмысленно-беспомощного овоща.

Варя прошла на кухню. В раковине лежали немытые тарелки, чашки и столовые приборы. Видимо мать снова плохо себя чувствовала. А Вадик, естественно, не считает нужным выполнять «бабскую работу». Стараясь не раздражаться, Варя включила воду и принялась наводить порядок.

Под шуршание воды, в голове крутились мысли о «насущном». Нужно найти какую-то подработку. Как можно быстрее. Отец всегда хорошо зарабатывал, но сейчас ему постоянно задерживают зарплату. Мама после того как заболела работать не может. А у нее, у Вари, зарплата одни слезы. Вадик не в счет. Бесполезный член общества, на него рассчитывать не приходится. Он привык чтобы о нем самом заботились…

Посуда закончилась. Никаких конкретных идей насчет подработки у Вари не было. Но нужно что-то придумать. Обязательно. Веки наливались тяжестью. Что-то она как-то подустала. Под кухонным столом на одной из своих подстилок посапывал Филька. У него все в жизни было прекрасно. Как всегда. Будущее вполне себе определенное. И настоящее замечательное – все дома, все тихо спокойно. Прогулки и еда по расписанию. Что еще нужно для счастья?

– Варюш, ну зачем?… Я бы потом помыла. Все равно я подолгу уснуть не могу, – Антонина Антоновна, прислонившись к дверному косяку с нежностью смотрела на дочь. Варя улыбнулась.

– Ничего, мам. Я не устала.

Мать усмехнулась с некоторой горечью.

– Ну да, не устала. Ты работаешь, учишься. Рано встаешь, поздно приходишь. Не вовремя я заболела…

– Мам, перестань! Все хорошо. У меня работа бумажки перекладывать, чего там уставать, – бодро сказала Варя. Мать покачала головой.

– Папа звонил… Что-то у них там совсем не очень хорошо… Переживает. Я его успокаиваю, как могу…

– Мам, – Варя шагнула к матери. – Все будет хорошо. Ты, главное, сама не переживай.

Взгляд у Вари стал озорным.

– И знаешь, нужно нам все-таки Вадика тоже приобщить к трудовой деятельности. От каждого по способностям – это же любой школьник знает.

Антонина Антоновна вздохнула.

– Да, наверное. Но он же ищет работу, просто пока не нашел…

– А я ему помогу, – решительно сказала Варя. – Есть у меня одна мысль, как раз то что нужно такому милому молодому мальчику, – насмешливо добавила она. – В полном соответствии со способностями.

Идею разносить газеты Вадик, как ни странно, принял. Без восторга, но согласился. Потому что выхода у него не было – и его мать, в этот же самый момент, испытывала финансовые трудности и деньгами снабжать его больше не могла при всем желании. Завод на котором она проработала почти два десятка лет перешел в собственность к какой-то компании. Никто ничего толком не знал. Но надежды, что вот теперь жизнь-то станет ого-го! Зарплаты поднимут, владелец все отремонтирует, модернизирует и будет красота, не оправдались. И не только не оправдались, но и пошла волна сокращений и, судя по всему, новый владелец вообще производство собирался сворачивать. И заниматься чем-то совсем другим. И мать Вадика, в числе прочих, осталась не у дел. Без работы. Без уверенности в завтрашнем дне. Как и у всех. И, естественно, делать переводы обожаемому сынульке стало нечем. Нет работы – нет денег.

В общем, впервые в жизни, Вадик проявил себя не как паразит пристраивающийся на шее у близкой и дальней родни, а как практически зрелый ответственный человек. Пришлось вставать на час раньше, разносить газеты и рекламные листовки. Вадик ныл, скрипел, но шел. А куда деваться?… Варя его даже зауважала. Немножко. А уж Антонина Антоновна просто непрестанно восхищалась, какой Вадик героический герой. Ну а мать Вадика, про нее и говорить не стоит. То она сына содержала, нос подтирала, все проблемы решала, а то он ей, ее чадушко ненаглядное, хоть понемногу, но тоже деньгами помогать будет. Он же теперь кормилец. В общем, идея с газетами, практически всех осчастливила.

Через неделю после удивительного преображения из стервы во вполне терпимого человека, подобревшая Лера явилась на работу с еще большим опозданием чем обычно, но сияющая такой радостной улыбкой, словно она сегодня именинница. Пройдя мимо своего рабочего места, Лера прямиком направилась к кабинету декана. На хорошеньком улыбающемся личике помимо радости отражалось торжество.

Спустя несколько минут Лера вышла из кабинета начальника с еще более довольным выражением лица.

– Старый идиот!… – почти добродушно сказала Лера, прикрыв дверь в кабинет. Взглянув на Варю она неожиданно улыбнулась ей. – А я увольняюсь, Куриленко! Представляешь!