Страница 3 из 10
А куда же пропал сам наш герой? Может, действительно отправился через линию фронта в Красную армию? Как бы не так. Отправился он в соседнюю деревню – Пушкарное, к двоюродной тетке. Та и спрятала Филиппка у себя в погребе. Пушкарное – деревня крохотная, жильцов там набиралось не больше двух десятков. Немцы только однажды, в самом начале оккупации, заехали в эту глухомань, отловили с десяток кур и закололи пару свиней. Больше поживиться там было нечем, вот и не совали туда фрицы носа. Филиппок об этом прекрасно знал, поэтому и спрятался в Пушкарном. Но береженого бог бережет. Целыми днями он просиживал в сыром и холодном погребе в кромешной темноте и только ночью выбирался из своей крысиной норы на прогулку. Когда наступили холода, тетка притащила ему печку-буржуйку и целую гору старых тряпок. Филиппок по ночам колол дрова и для тетки, и для себя, топил буржуйку «по-черному», едва не задыхаясь от угарного газа, потом закутывался в грязные лохмотья и засыпал. Так он пережил зиму, весной стало полегче – потеплело. А в июне тетка сообщила, что всего в шести километрах от Пушкарного идут бои – Красная армия наступает, а фрицы, как крысы, бегут. Филиппок вылез из своей ямы, помылся, побрился, переоделся и отправился к линии фронта. Что он рассказывал красным командирам, не знает никто, кроме него самого. А от него правды добиться не получится. Да и кто станет искать эту правду. Ведь столько времени утекло…
Так, в июле 1943-го бывший фашистский прихвостень Филипп Пустовой впервые надел красноармейскую гимнастерку. Первый бой, в котором он принял участие, был под деревней Масловка. Что и как там произошло, опять же, никто не знает, но после этого боя попал Филиппок в госпиталь с простреленной в районе предплечья рукой. Рана оказалась не очень опасной и, по-хорошему, служить бы ему и дальше. Но фронт продвигался быстро, пока Филиппок зализывал рану, наши войска уже форсировали Днепр и стремительно наступали к западной границе Союза. Каким образом Филиппок добился, чтобы его комиссовали «по ранению», можно только догадываться, но к концу года он живой и вполне здоровый вернулся в родной дом. Вот только руку на людях всегда на повязке носил, а повязку на шее крепил. И жаловался постоянно: ноет, мол, рана, не отпускает.
Но однажды прокололся Филиппок. Спешил куда-то очень и по ошибке вместо правой руки подвязал левую. Соседка его, баба Клава, как увидела эту картину, так на все село и растрезвонила, что рана у Филлипка какая-то странная – из одной руки в другую перемещается.
В дальнейшем судьба улыбнулась этому прохиндею. Начальнику районного отдела НКВД на стол случайно попала фашистская листовка, в которой за голову «der Partisan Filip Pustovoy» назначалось денежное вознаграждение. Лучшие кадры НКВД воевали на фронте, наводить порядок на освобожденной территории, выявлять скрытых врагов народа и приводить приговоры в исполнение было некому. А тут такой ценный кадр. Зачислили Филиппка в славные ряды НКВД, выдали новенькую форму и оружие. И полетел наш голубок по родному краю – бороться за чистоту рядов. Скольких невинных людей погубила эта гнида, остается тайной за семью печатями…
Уволился Филиппок из органов с почетом и денежной компенсацией только в 54-м, после смерти Сталина. Служба в НКВД помогла ему провернуть еще одну аферу. Он обзавелся нужными медицинскими документами, чтобы оформить инвалидность. Так, совершенно здоровый пятидесятилетний мужик стал инвалидом Великой Отечественной с весьма приличным ежемесячным пособием.
Дальнейшая жизнь Филиппа Андреевича пошла как по маслу. Он удачно вклинился в местную элиту. Вначале стал депутатом сельского совета, позже – председателем парткома совхоза «Маяк». А когда достиг пенсионного возраста, перешел на должность местного «Левитана» – стал диктором совхозного радиоузла. Работа не пыльная и весьма почетная. А еще (в качестве бонуса за свою липовую инвалидность) ветеран Пустовой получил от Советской власти автомобиль «Запорожец» с ручным управлением. Такой вот парадокс – машину с ручным управлением вручили инвалиду войны, раненому в правую руку. К автомобилю ежегодно прилагалась выплата в двести рублей – на бензин. Кроме того, государство предоставило ему возможность раз в год совершенно бесплатно совершать поездки на поезде в любую точку СССР. И этой льготой наш герой пользовался на все сто. Первая его поездка была по Транссибу – до Владивостока и обратно. Две с половиной недели в купейном вагоне. Даром же. Вторую поездку он осуществил в Мурманск. Казалось бы, зачем ему это Заполярье. А все очень просто – он выбирал самые дальние точки на карте страны. Нетрудно догадаться, что на третий год Филипп Андреевич рванул в Калининград, а на четвертый – в Ашхабад. В последующие годы ветеран-инвалид побывал и в Сочи, и в Крыму, и в Юрмале, и в других интересных местах. Раз положена льгота – надо непременно ее использовать по полной.
Вот такого ветерана регулярно приглашали наши школьные педагоги, так сказать, с целью патриотического воспитания. Знали они реальную, а не придуманную биографию Филиппа Андреевича? Затрудняюсь ответить. Вероятнее всего, не знали. Это моя бабушка всю оккупацию прожила в родном селе и могла рассказать обо всех односельчанах, которые оставались в эти тяжелые годы «под фрицами». А наш директор школы, как и большинство учителей, проживали в районном центре и к нам ездили только на работу. Были, конечно, и местные педагоги, как, например, наша классная – Ольга Афанасьевна. И до нее, безусловно, доходили слухи о «белых пятнах» в биографии Филиппа Андреевича. Но в нашем селе это был единственный безотказный ветеран, готовый буквально примчаться по первому зову на любое мероприятие и, что немаловажно, умеющий долго рассказывать о своем «боевом пути».
Когда смех в классе прекратился и наступила тишина, Ольга Афанасьевна подняла голову, окинула учеников проницательным взглядом, спрятанных за огромными очками, зеленых глаз и сказала:
– Хорошо, пусть будет по-вашему. Я поговорю с директором школы. Если кто-то из вас приведет на митинг в День Победы заслуженного ветерана, то мы охотно послушаем о его подвигах и подарим ему ценный подарок. Но полностью отказать в приглашении Филиппу Андреевичу никто не может. Он постоянный почетный гость на всех подобных мероприятиях. Его присутствие давно стало традицией. Так что я жду от вас предложений – кого из ветеранов Великой Отечественной вы хотели бы пригласить на праздник.
Вот так задачку задала Ольга Афанасьевна. Где ж его в нашем селе найти – настоящего героя войны. Первым делом я обратился за помощью к бабушке. Если и она не поможет, придется в очередной раз ограничиться прослушиванием рассказа о толстом, пьяном фрице, нанизанном на вилы.
Бабушка, услышав мою просьбу о помощи, надолго задумалась, а потом ответила следующее:
– Понимаешь, внучек, настоящие герои стараются не вспоминать тот ад, через который прошли в войну. Война – это не парады и митинги. Война – это кровь и грязь. Война – это смерть. И не только от вражеской пули. Многие солдаты в окопах буквально живьем гнили и часто умирали от «стыдных» болезней, таких как дизентерия или педикулез. Да, представь себе, вши были причиной многих тысяч смертей. Эта мелкая козявка разносила сыпной тиф и окопную лихорадку… И еще одно. Настоящие герои в большинстве своем полегли на фронтах, выжили из них единицы. Поэтому найти сейчас живого героя – это как золото добывать. Чтобы получить крупинку драгоценного металла, приходится перемывать горы пустой породы…
Бабушка замолчала, а я задал ей вопрос, который давно меня мучил:
– А почему Филиппа Андреевича не призвали на фронт в первые дни войны? Ведь в стране была объявлена всеобщая мобилизация.
– Да, мобилизация была. Только в июне 41-го призывали тех, кто родился с 1905 по 1918-й. А Филиппок с 1904 года и на момент мобилизации ему исполнилось тридцать семь лет, а призывали до тридцати шести. Другие парни, совсем мальчишки, сразу после школы добровольцами на фронт шли. Вот и мой сынок, Ванечка, дядя твой родной, в начале июля 41-го добровольно в военкомат отправился. Вместе с друзьями – Семкой Казанцевым и Лешкой Ермаковым. Им только по восемнадцать годков исполнилось. На фронт они так и не попали. Собрали почти три тысячи мальчишек-добровольцев со всего района на сборном пункте – рядом с поселком Каменка – в чистом поле. Даже деревца вокруг ни одного не росло – только бурьян да трава. Ты же знаешь Каменку – это примерно в двадцати километрах от нашего села. Ни обмундирования не успели им выдать, ни тем более оружия… А тут фашистские самолеты, как стая воронья, налетели. И разбомбили сборный пункт дотла…