Рыцари плащаницы

– Так болела спина у тебя до удара? – вновь спросил франк.

Саладин кивнул. Лекарь нахмурился.

– Я попрошу тебя встать, и пусть твой человек снимет с тебя халат и рубаху.

Аль-Адил тихо засопел у себя в углу, но промолчал. Султан молча подчинился. Козма склонился к его спине и некоторое время внимательно присматривался.

– Позвонок ушел внутрь, – сказал он. – Плохо.

– Ты не щупал мою спину! – удивился Саладин. – Как узнал?

– Видно по мускулам. Когда позвонок стал сдвигаться, твое тело постаралось уравновесить потерю опоры, нарастив мясо у хребта. Но это не спасет.

– Мне больше не больно! – возразил Саладин. – Ты вылечил меня.

Козма покачал головой.

– Просто унял боль. Она вернется. Скоро.

– Тогда лечи дальше!

– Разве у правителя Сахеля нет хороших врачей-костоправов?

– Он боится! – сердито кивнул султан на робкого лекаря. – Говорит, что лечение может убить меня.

– Не убьет. Но ноги могут перестать слушаться.

– Все равно лечи! Не бойся! Слово Саладина нерушимо – тебя не тронут!

– Если с тобою случится беда, ничье слово меня не спасет! – усмехнулся гость.

Султан сердито посмотрел на франка, но промолчал. В глазах Козмы не было страха, только любопытство.

– Вели ему сидеть смирно! – сказал франк, указывая на Аль-Адила.

– Зачем?

– Он так любит тебя, что попытается зарубить меня во время лечения. А мне хотелось бы видеть результат.

Аль-Адил, который тоже понимал по-франкски, заворчал.

– Сиди! – сказал Саладин, вытягивая руку к брату.

– Сейчас я приму тебя на свою спину, султан, а ты постарайся стать мертвым телом.

Аль-Адил не вскочил лишь потому, что поймал взгляд брата.

– Как это "мертвым"? – поинтересовался Саладин.

– Ты же видел не раз, как несут убитых. Руки, ноги, голова – все болтается… – лекарь с затруднением подбирал слова, было видно, что франкский язык для него – чужой. – Ты понял меня?

Саладин кивнул.

Козма быстро сбросил с себя халат и чалму, оставшись в одной рубахе и шароварах. Стал к султану спина к спине и, заведя свои руки назад, подхватил больного под мышки. Вздернул выше. Боль острым уколом пронзила крестец Саладина. Он напрягся.

– Мертвым султан! Мертвым!..

Саладин сцепил зубы и попытался расслабить тело. Удалось это не сразу, но все же удалось. Козма принялся подбрасывать его на своей спине, одновременно раскачиваясь в стороны. Султан старался не думать о боли. Его сухое, поджарое тело легко взлетало вверх, ноги мотались, будто Козма не человека бросал, а тряпичную куклу. Сверху Саладин видел изумленное лицо брата и перепуганное – врача. Внезапно робкий лекарь вскочил и, завизжав, попытался ухватить султана за ноги. Саладин, изловчившись, пнул его в носком сапога в подбородок. Лекарь рухнул на ковер, затем встал на четвереньки и быстро-быстро выполз наружу.

Козма вдруг резко швырнул султана вверх. Саладин ощутил, как в хребте что-то щелкнуло; боль, не оставлявшая его во время подбрасываний, свернулась и затаилась внутри тоненькой иголочкой. Козма поставил его на ноги, обернулся и пробежался влажными пальцами вдоль хребта больного.

– Сядь, султан!

Саладин повиновался.

– Больно?

Султан покачал головой и встал. Тело подчинилось ему легко, от прежней скованности не осталось следа. Только у крестца слегка побаливало, но это можно было не брать во внимание.

– Слава Богу! – сказал по-русски Козма, вытирая рукавом мокрое от пота лицо. – Не нанимался я султанов на спине возить – не жеребец…

Саладин вопросительно смотрел на него

– Позвонок встал на место, – пояснил ему Козма на лингва-франка, – но я все же советовал бы тебе пока больше лежать и почаще плавать. Ты умеешь?

– Да! – удивленно ответил Саладин.

– В твоих дворцах наверняка есть бассейны… Пока не езди верхом. Лучше в повозке и лежа. Позвонок может выпасть снова…

Лекарь говорил не слишком почтительно, но Саладин не обратил на это внимания. Впервые за последние дни он ощутил радость. Приглашая франка к себе, он совсем не рассчитывал, что тот исцелит его; ему просто хотелось увидеть хотя бы одного из таинственных защитников Азни и, если удастся, кое-что выведать у него. Вышло иначе, у султана даже мелькнула мысль, что Всевышний опять сподобил его своей милостью

Поскольку его врач убежал, Саладин сам натянул рубаху и накинул на плечи халат.

– Прикажу отрубить ему голову! – недовольно буркнул он по адресу своего робкого лекаря, не заметив, что произнес это на лингва-франка.

– Твой лекарь, вероятно, хотел мне помочь, – возразил Козма. – Если б он ухватил тебя за ноги и потянул, позвонок встал бы на место раньше. А ты ему – сапогом!

– Пусть живет! – согласился Саладин. – Но платить буду меньше.

– Чуть что – сразу врач виноват! – вздохнул по-русски Козма.

Саладин молча одевался. Султан привык делать это сам и запрещал ему помогать. В свою простую одежду он облачался по утрам, в одиночестве. Сейчас же у него никак не получалось завязать тесемки на халате – мешали перчатки. Он сердито сорвал их с рук, швырнул на ковер. И, покончив с тесемками, уловил пристальный взгляд гостя, устремленный на его кисти.

Уловил его и Аль-Адил. Он встал и загородил выход из шатра. Козма стоял к нему спиной и не видел, но Саладин сразу понял намерение брата. Ни один франк не должен знать о проказе Несравненного. Иначе молва тут же разнесет по всему Сахелю: предводитель сарацин проклят Господом! Многобожники воспрянут духом, правоверные впадут в уныние. Обрадовавшись исцелению спины, он забыл о другом и погубил этого умного лекаря. Козме теперь нельзя возвращаться в Азни. Ему никуда нельзя возвращаться…

"Предложу принять истинную веру. Если откажется, придется убить! – сердито подумал Саладин. – Сахель узнает, что я не держу слова. Конечно, лекарь не герцог и не князь, можно сказать, что он оскорбил султана и Аль-Адил не сдержался, но все равно плохо…"

Саладин с острой тоской ощутил, что ему не хочется убивать Козму. Не потому, что он вероломно нарушал данное слово. Совсем не потому…

– Ты знаешь эту болезнь?! – сердито спросил султан, протягивая руку Козме.

Тот взял его кисть обеими руками и некоторое время сосредоточенно разглядывал розово-красные уродливые пятна, сплошь покрывавшие султанскую ладонь. Затем вытащил из своей сумки чистую тряпицу, легким движением смахнул белесые чешуйки с одного пятна и промокнул его. Внимательно рассмотрел след на тряпице.

– Давно это у тебя, султан?

– Два года, – хриплым голосом ответил Саладин.

– Такие же пятна есть и на голове – у корней волос? – Козма коснулся султанской чалмы.

– Да.

– Где пятна появились раньше: на голове или руках?

– На голове.

– Они все увеличиваются или, случалось, становились меньше?

– Когда возвращаюсь в Дамаск, болезнь отступает. Пятен становится меньше, и зуд не такой сильный…

Саладин говорил, сам не понимая, откуда возникла и стала наполнять его безумная надежда. Проказу не лечат! Никто под луной не умеет делать этого, и Козма не сможет. Позвонок ему бы вправили в Дамаске, это не страшно, но проказа…

– Это не лепра! – сказал Козма.

– Что? – спросил Саладин почти шепотом.

– Это не лепра или, как вы ее называете, проказа. Это другая болезнь.

– Все мои лекари сказали: "Проказа!", – медленно произнес Саладин, пытаясь справиться с нахлынувшей на него волной счастья. – Все до одного! У меня, да будет известно тебе франк, лучшие лекари в Сахеле…

– Эта болезнь очень похожа на лепру своими своим проявлением, некоторые даже считают ее разновидностью проказы. Но она отличается…

– Чем?

– Она не заразна. И от нее не умирают.

– Ты уверен?

– В моей стране эту болезнь зовут "псориаз". Она приключается со страстными людьми, которые вынуждены держать свои чувства внутри себя. У нас ею болеют многие, а здесь она встречается редко. Поэтому твои лекари ошиблись.

– А ты не ошибаешься?