Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 98

Молодой Ленинград 1981

Мелихан Константин Семенович, Кононов Михаил Борисович, Носов Сергей Анатольевич, Лысов Владимир, Матвеева Елена Александровна, Попов Евгений Анатольевич, Яснов Михаил Давидович, Лисняк Александр Георгиевич, Кириченко Петр Васильевич, Володимерова Лариса, Соболь Владимир, Приходько Владимир Александрович, Замятнин Леонид Михайлович, Широв Акмурат, Суров Валерий, Моисеева Ирина Сергеевна, Ефимовский Ефим Семёнович, ...Андреев Вячеслав Львович, Ковалевский Сергей Иванович, Шестаков Юрий Михайлович, Волык Владимир Степанович, Плахов Александр Сергеевич, Семёнова Татьяна Александровна, Матренин Михаил Васильевич, Иванен Анатолий Вильямович, Пурин Алексей Арнольдович, Миропольская Вера Сергеевна, Толстиков Александр Яковлевич, Сливкин Евгений Александрович, Сухорукова Анна, Красовицкая Татьяна, Знаменская Ирина Владимировна, Комаров Александр Юрьевич, Кукушкина Елена Дмитриевна, Кундышева Эмилия Ароновна, Барсов Владимир, Рашкович Виктор "Дальский", Холоденко Анатолий Васильевич, Янсон Сергей Борисович, Бутовская Татьяна Борисовна, Штройбель Манфред, Юргас Готфрид, Бёттрих Каритас, Хандшик Инге, Чепуров Александр Анатольевич, Хршановский Владимир Андреевич


— Да, ничего… — она топнула по окурку.

— Верка! Сколько раз тебе говорить! Не бросай охнарики на пол! — вспыхнул художник.

— Извини, — сказала она, но окурок не подняла. Вышла.

— Ну и рожа, — сказал Валерка.

— Брось ты. Нормальная девчонка. Просто такой характер…

— Идут! — воскликнул Чижиков и прильнул к окну.

Из конторы вышла вереница студенток и под руководством Гали-кадровички направилась к вагону. Одна была совсем маленькой, курносенькой — на ее белой кофточке не хватало пионерского галстука. Они подошли к вагону, брезгливо осмотрели его и несмело зашли в тамбур.

— Да вы не бойтесь, — донесся голос Гали. — Проходите… Здесь у нас художник работает, а в этой комнате будете вы…

— Ишь, — недовольно шепнул Валерка, — еще рожи воротят!

— Придется полы помыть, — продолжала Галя. — Сейчас вам кровати принесут… Мы, конечно, рады, что трудовую биографию вы начинаете на самой великой стройке века, на легендарном КамАЗе! Располагайтесь… Сейчас вам еще матрацы принесут…

Девушки оставались неподвижны.

— …и подушки, — неуверенно добавила Галя.

За окном темнело, когда в соседней комнате прекратилась возня, звяканье дужки ведра и плеск воды. Чижиков и Корнев пили портвейн и заедали его плавлеными сырками. Затем за стеной запели.

— Начинается! — сказал Валерка.

Во дворе зарычали моторы. Перед вагончиком появилась Бочкарева верхом на мотоцикле. За ней — мотороллер. Водитель, щуплый парнишка в оранжевой каске, быстро покинул седло и подбежал к Бочкаревой. Остановился. Хлопнул ее по плечу, и они вкатились в вагон. Пение за стеной прекратилось. Корнев поморщился.

С Бочкаревой он был знаком года полтора — она писала стихи и занималась в городском литературном объединении «Орфей». Эта тощая, жилистая, некрасивая женщина ходила в кирзовых сапогах и ругалась матом.

Пинком открыв дверь, она щербато улыбнулась:

— Ты представляешь: обгоняю я этого ханурика, а он мне что-то крикнул. Ну, послала я его подальше, так он за мной…

Паренек довольно улыбнулся.

— А я не знал, что ты — девка. Я думал, что салага какой-то дразнится… Меня звать Сашкой.

— Тише, — попросил Корнев. — У меня квартирантки.

— Кто-о?! — удивилась Бочкарева.

— Практикантки из техникума…

— О-о! Да ты же теперь в малиннике!.. — оживилась она.

— В репейнике, — поправил Корнев. — Они несовершеннолетние.

— Мда, — поскребла подбородок Бочкарева. — Посадят.

— Пойду знакомиться! — крикнул Сашка и ушел.

— Ты постучи хоть для приличия! — сказал вдогонку Корнев.

— Поехали на рыбалку? — предложила Бочкарева. — Чижа ты берешь, а я и Сашка — одни.

— Я тоже купил, — сказал Валерка.

— И что?

— «Электрон»…

— Ну-у-у, — недовольно взвыла Бочкарева. — Надо было мотоцикл.

— Езжайте на рыбалку, — сказал Корнев. — Я остаюсь.

— Я тоже не хочу — меня жена ждет, — отказался Валерка.

— Что-то Сашки долго нет… Пойду посмотрю, а то как бы чего не вышло, — поднялась Бочкарева.

— Мне тоже пора. Надо еще тачку затащить к себе, — сказал Чижиков. — Ну, будь!

Проводив его, Корнев поставил греть чай. Потом услышал, как из той комнаты с шумом выскочил Сашка, за ним какая-то девчонка. Они сели на мотороллер и уехали.

— Девки! Рядом клевый художник живет, — донеслось из-за стены. — Не теряйтесь! За штаны его и в загс! Ха-ха…

Корнев опять поморщился недовольно. Поднялся и пошел к соседкам. Бочкарева там вполне уже освоилась. Она сидела на кровати в грязных штанах и кричала:

— Он уж был разок женатый — теперь не промахнется! Куда надо — точно попадет!.. Ха-ха…

Девушки, краснея, слушали ее.

— Хватит болтать! — оборвал ее Корнев. — Где Сашка твой?

— Сейчас магнитофон привезут!

— Да-а… магнитофона здесь остро не хватало… Он бы им пожрать привез… Кстати, а вы есть хотите?

— Где здесь столовая?

— Далеко… Могу предложить вам хлеба с маргарином и чаю.



— Чаю! — обрадовались девушки. — А еды у нас полно.

— Ясненько, — сказал Василий Петрович и принес горячий чайник. — Вам придется самим готовить, а то столовых близко нет…

Самая маленькая принялась собирать ужин. Поскольку стола не было, она ловко накрыла кровать салфетками, расставила чашки.

— Присаживайтесь? — пригласила она Корнева.

Но тот отказался и ушел к себе.

Вскоре приехал Сашка со студенткой и магнитофоном. В соседней комнате загремела музыка. С Камы доносились гудки пароходов, рычание какого-то механизма. В степи горели огни нового города. Корнев попытался было читать, но в голову ничего не лезло. Он долго лежал на спине, смотрел в потолок. Потом услышал, как вышел Сашка, завел мотор и уехал. Музыка стихла. Скрипнула дверь — в мастерскую вошла Бочкарева. Села на табуретку и сказала:

— Что-то не хочется домой ехать…

— А придется, — вздохнул Василий Петрович.

— Да. Придется… — Бочкарева достала махорочную сигарету и прикурила от коптящей зажигалки. Она явно не спешила. — Впрочем, я лучше у девок переночую.

— Как хочешь, — пожал плечами Корнев и принялся стягивать свитер.

— А мотоцикл не сопрут?

— Некому, — снимая галоши, сказал Василий Петрович.

— Я тут посоветоваться с тобой хотела…

— И терпит твое дело?

— Терпит! — зло сказала Бочкарева и ногой распахнула дверь.

После нее остался острый запах бензина и махры. Корнев попытался заснуть, но вновь мешал голос из другой комнаты:

— …уехал муж в командировку и, чтобы жена ему не изменяла, нарисовал ей на животе оленя. А любовник стер…

Поскрипывал фонарь на ветру. Затем посыпался дождик. Забулькали капли в лужице под окном. Вскоре по крыше загрохотал ливень…

В три часа ночи в окно постучали. Он сунул ноги в галоши и открыл дверь. На пороге появился Федя Некрасов. На нем была надета столовая клеенка вместо плаща. Вид его был несчастен.

— Заходи, — предложил Корнев. — Какими судьбами?

— Я пешком… Ты меня ночевать не оставишь?

— Устраивайся, — предложил Василий Петрович.

— Завтра уйду в общежитие… Разошлись мы с женой… — Он уже стягивал сапоги.

— Тебе не надо было жениться, — сказал сухо Корнев.

— Я понимаю. Но что делать? У нее квартира, а мне жить негде было…

— Вот и пожил.

— Пожил, — согласился Федя. Он сидел на табуретке и уже листал какую-то книгу.

— Ладно. Утром расскажешь, как вы посуду делили.

— Мы тихонько. Она же интеллигентная женщина.

— Все, — отрезал Корнев. — Спи! — и выключил свет.

Постукивая зубами, Федя долго ворочался с боку на бок.

— Может, чаю согреть? — приподнял голову Корнев.

Федя не ответил. Вскоре засопел. Капала вода с клеенки на пол. Светало. Корнев прислушался: вдалеке кто-то ехал на мотороллере. Он взглянул на часы. Было без семи минут четыре.

Кто-то сильно ударил в дверь. Корнев выглянул в окно. Во дворе торчал бочкаревский мотоцикл. Попыхивал работающий мотороллер, около которого маячила закутанная в плащ женская фигурка. Возле двери Чижиков нетерпеливо пинал в вагон.

— Ты в своем ли уме? — открыл фрамугу Корнев. — Четыре часа!

— Хорош дрыхнуть! — гаркнул Валерка. — Поехали на рыбалку!.. Это я нарочно сказал, что не хочу, чтобы эта мымра с нами не увязалась…

— Не ори! — недовольно сказал Корнев. — Удочки хоть есть?

— Мы две бадминтоновые сетки связали — почти как бредень…

— Болван! Бредни бывают по сорок метров, а сетка — десять!

— Да мы только на уху.

— Не могу, — решительно сказал Корнев и покосился на спящего Некрасова. Тот посапывал на полу.

— Поехали! — не унимался Чижиков. — Все равно воскресенье…

— Да не кричи ты ради бога! Бочкареву разбудишь!

— У тебя Бочкарева? — поразился Чижиков и сморщился.

— Там, — кивнул Корнев в сторону. — Увяжется еще…

— Конечно, увяжусь! — высунулась из соседнего окна Бочкарева. — Гады! — завопила она так сильно, что в соседней Орловке залаяли собаки. — Хотели без меня? Не выйдет! — и она скрылась, чтобы одеться.