Вызов принят

Наталья Иванова

Вызов принят

Вызов принят

– Георгий Иванович! – в кабинет вбежала медсестра. – У больного остановка сердца!

Вот так тревожно, с разбегу, начался наш день. «Надо спасти, надо успеть!» – эти слова пропитали всё моё существо за годы работы в реанимации. Каждый раз, словно впервые, я чувствую невыразимое волнение и тревогу.

Сегодняшний день стал отправной точкой для ведения дневника рядового врача анестезиолога-реаниматолога: поведать реальные истории, поделиться интересными клиническими случаями из практики, просто и правдиво рассказать о наших буднях. Ведь память так ненадёжна. Нередко она искажает воспоминания, а так хочется сохранить пережитые чувства, показать жизнь реанимационного отделения изнутри.

Кто мы, врачи анестезиологи-реаниматологи? Наверное, первые, когда речь идёт о жизни и смерти, и вторые после Бога – в земной жизни. Нам дана высшая ответственность – возвращать жизнь. Справимся ли мы в следующий раз?

Я, Георгий Иванович Иванов, врач анестезиолог-реаниматолог. Работаю в Центре экстренной медицины, 15 лет общего стажа. Наша специальность всегда связана с неотложными ситуациями, которые требуют незамедлительной медицинской помощи. В целом работа в реанимации многому меня научила, я стал больше ценить жизнь.

Сегодня я открываю первый лист своего рабочего дневника.

– Быстро! Адреналин в вену! – сказал я медсестре, надеясь, как всегда, на положительный исход.

Сам продолжаю проводить непрямой массаж сердца. Поглядываю на монитор: асистолия. Сердце больного остановилось, никак не заводится.

– Что ж такое, Георгий Иванович? Ведь совсем молодой парнишка! – сказала моя медсестра. – Почему?..

Я многое повидал в жизни, но этого парнишку особенно жалко. Вчера вечером, когда он шёл домой, его избили неизвестные. Тяжёлая черепно-мозговая травма, переломы рук и ног. Сейчас нарастает отёк головного мозга, на фоне чего наступила остановка сердца. После десяти минут с начала реанимационных действий услышал радостный голос медсестры:

– Посмотрите, доктор, сердечный ритм восстановился!

Дрожащими от усталости руками проверяю пульс на сонной артерии: да, действительно есть. Из груди вырывается вздох облегчения.

– Проверь артериальное давление, – говорю медсестре. – Сейчас нужно сделать ЭКГ и рентген грудной клетки. Надо нейрохирургам позвонить. Побудь с ним, Аллочка, никуда не отходи…

Реанимационное отделение – это всегда тяжёлые больные. Почему я выбрал специальность анестезиолога-реаниматолога, сейчас трудно вспомнить. На пятом курсе медицинского института у нас был цикл «Анестезиология-реаниматология». Вёл его профессор Павел Олегович Королев, врач с многолетним стажем. Он рассказывал нам увлекательные истории о спасении жизней.

По сей день помню одну историю, которую однажды поведал Павел Олегович Королев: «У нас была коллега, врач анестезиолог. Работала, несмотря на тяжёлый диагноз: хроническая почечная недостаточность. Через много лет борьбы с болезнью ей был назначен гемодиализ. На одно место для диализа одновременно претендовало несколько больных. Она, наверное, была на этой процедуре всего пару раз. Потом уступила место парню, который нуждался в диализе в результате отравления суррогатами алкоголя. Наша коллега умерла, прожив меньше месяца. А тот парень быстро восстановился, его даже сняли с диализа. Но он так же продолжал вести разгульный образ жизни, выпивал спиртное. В результате умер от полиорганной недостаточности. Несмотря на печальный исход и напрасное самопожертвование, я безмерно восхищаюсь коллегой, которая дала молодому человеку возможность жить. Нужно любить жизнь, чтобы поступить подобным образом».

Да, напрасных жертв в нашей профессии много. Мне в молодости казалось, что можно найти выход из любой ситуации, перевернуть весь мир. Но с годами понимаешь, в некоторых случаях все попытки спасти тщетны. Умом понимаешь безысходность, а сердце продолжает верить и надеяться.

Так почему же я выбрал профессию врача анестезиолога-реаниматолога? Наверно, в тот момент пытался найти место, где смог бы точно ответить на вопрос: «Что такое жизнь?» За годы работы в реанимации однозначного ответа так и не нашёл. Иногда мне казалось, что жизнь груба и беспощадна. В то же время находил светлую крупицу надежды в глубине души. В серых буднях врача анестезиолога-реаниматолога нет ничего привлекательного. Из года в год копится усталость от суточных дежурств. В суете дней мы ко многому привыкаем, забываем истинную ценность нашей работы. А мне так хочется сохранить чувство первой влюблённости в свою профессию.

Сегодня наш парнишка с черепно-мозговой травмой стал подавать признаки жизни. Отёк головного мозга немного спал, артериальное давление держится без поддержки лекарств.

Сегодня утром мы отключили снотворные препараты, чтобы проверить функциональную способность головного мозга. К обеду он открыл глаза. К вечеру стал кивком отвечать на вопросы. Электроэнцефалограмма показывает, что кора головного мозга в сохранности. Завтра планируем поставить трахеостому, ему пока рано дышать самостоятельно.

– Георгий Иванович, – окликнула медсестра, – где его родственники?

– Пока не звонили, не искали. Надеюсь, скоро объявятся.

– Передачку бы какую-нибудь принесли. Бульон, например. Совсем исхудал, одни кости.

– Ладно, спрошу. Алла, ты посмотри за ним. А то слишком активным стал, ещё выдернет что-нибудь.

Конечно, надо бы узнать, где его родители. Вечером позвоню своему другу Коле, врачу скорой помощи. Это он его привёз. Может, знает что-нибудь?

Когда наступило время выбора специализации, я уже был бесповоротно влюблён в анестезиологию-реаниматологию благодаря профессору Королеву. Конечно, тогда не мог в полной мере представить, насколько сложна врачебная деятельность в реанимации. Как тяжело постоянно противостоять смерти. И насколько всё это далеко от романтики.

Каждое утро я бежал в больницу, чтобы помочь и спасти. В первые годы работы не понимал и упорно не хотел принимать суровой правды нашей профессии. А правда заключается в том, что врачу не всегда удаётся спасти больного. Потери являются неотъемлемой частью нашей работы. С годами работы в реанимации приходит не только опыт, но и понимание простых жизненных истин, которые не всегда имеют связь с теорией в учебниках.

Помню свою первую реанимацию больного, хотя это громко сказано. Я, молодой ординатор, дежурил ночью в палате. В какой-то момент остался один и внезапно увидел у одного больного на мониторе остановку сердца. Незамедлительно начал проводить непрямой массаж сердца, и тут больной как заорёт! От неожиданности я чуть не упал. Оказывается, у пациента отклеился электрод от монитора, к тому же он крепко спал под действием снотворных препаратов. Потом мы с ним долго смеялись. Он мне тогда сказал: «Ты будешь хорошим врачом. И, главное, весьма энергичным».

С тех пор очень ответственно отношусь к реанимационным действиям. Многие говорят, с годами ко всему привыкаешь. Но наблюдая за своими старшими коллегами, вижу, что это не совсем так. Вы не представляете радость, наполняющую нас, когда удаётся помочь, отстоять, спасти того, кто только что стоял на краю бездны. Наверное, это и есть счастье. Но, к сожалению, больных не всегда удаётся вернуть к жизни, и привыкнуть к этому невозможно. Сейчас, после всех побед и поражений в профессии, я понял одно: жизнь никогда не останавливается, она продолжается в круговороте времени.

Нашему парнишке с черепно-мозговой травмой сегодня диагностировали двустороннюю пневмонию. На днях ему поставили трахеостому. Повреждение головного мозга стало немного отступать, но теперь присоединилась дыхательная недостаточность. Его зовут Ваня Григорьев. При каждой возможности упорно пытаюсь разговаривать с ним. А он то ли не слышит, то ли не хочет отвечать, не выполняет моих команд. Хотя вижу, что всё понимает правильно.