Улей

– Вряд ли, – небрежно пожав плечами, девушка решительно направляется туда, где, по мнению властелина пчел, ей должно понравиться. Внутренние перегородки раздвигаются перед ней, как по мановению волшебной палочки.

– Магия, твою мать, – тихо бормочет она под нос, проходя через библиотеку.

– Датчики реагируют на движение, – все тем же раздражающе-дружелюбным тоном поясняет Бут, следуя за новенькой по пятам.

Оказавшись на огромной террасе, Каталея шумно втягивает воздух и щурится от яркого солнечного света. Не обратив внимания ни на огибающий периметр бассейн, ни на источающий дурманящие ароматы цветущий сад, девушка ошеломлённо смотрит на бесконечно синий горизонт, где небо и океан сливаются в единое целое. Это…потрясающе. Масштабно. Завораживающе. Гипнотически. Немыслимо-красиво. Ни берега, ни гор, ни одного жалкого облачка. Она словно парит над землей, теряясь в бескрайней синеве, на мгновенье забыв, что ее сюда притащили вовсе не живописными пейзажами любоваться.

– Дух захватывает, правда? – Мужчина встает рядом, касаясь девушку плечом. Она согласно кивает, не сумев подобрать слова, чтобы выразить весь спектр полярных эмоций.

Что с ней не так?

Как можно испытывать восторг, находясь в плену у сумасшедшего перфекциониста? Но она и правда поражена, обезоружена, сбита с толку и совершенно раздавлена собственными неправильными ощущениями. Невозможно поверить в реальность происходящего. Это как удивительный странный сон, начавшийся, как кошмар и вдруг резко изменивший сценарий…

– Свобода – абстрактное понятие, Кая, – словно забравшись ей в голову, вкрадчивым глубоким голосом произносит Бут. – Все к ней стремятся, но никто никогда не видел. Океан кажется бескрайним, но у него тоже есть берега. Разве это делает его менее могущественным и свободным? Мир без границ – всего лишь игра слов, утопия. Наша действительность зависит от угла зрения, под которым мы смотрим на нее. Вспомни последние пять лет, Кая. Чужое имя, чужой город, чужие люди, чужие правила, которые ты была вынуждена соблюдать, чтобы сохранить… Сохранить – что? Несуществующую жизнь?

– Улей может предложить мне что-то другое? – не отводя взгляд от горизонта, скептически уточняет прагматичная пчелка. В чем-то он прав. Так все и было. Но, по крайней мере, она знала, кто и зачем устанавливал правила.

– Улей не признает никаких границ и способен нарушить все, что устанавливают другие, – в его голосе звучит непоколебимая уверенность, и Кая непроизвольно вздрагивает. Сжимается, как жалкая букашка, ощутив свежий бриз на своей коже.

Голубоглазый властелин уникальных пчел не шутит. Каким бы безумным не был мужчина, стоящий рядом с ней, от его абсолютной несгибаемой веры в собственные слова ее бросает в холодный пот. Потому что… она ему верит.

– С границами понятно. Для вас их нет. То, что я оказалась здесь – наглядное тому подтверждение, – вслух размышляет Каталея. – Расскажешь мне о сфере деятельности Улья?

– Это закрытая информация, Кая, – с сожалением отзывается Бут.

Удивительно, как легко ему удается достоверно разыгрывать искреннее сопереживание, создавая фальшивое ощущение отсутствия угрозы. Хорошо, что она это отлично понимает и не собирается вестись на завораживающие лживые речи.

– Сейчас тебе нужно сосредоточится на себе и своем внутреннем состоянии.

– То есть тихо сидеть в своей клетке и не жужжать? – набравшись смелости, Кая поворачивает голову и смотрит ему в лицо.

Подвисает, снова словив пресловутый эффект «вау». Другие девушки уже привыкли или это невозможно, в принципе? Черт, преступление – иметь такие фантастические глаза. Ощущение такое, словно она и не отрывала взгляд от горизонта, а с разбега нырнула в прозрачную голубую бездну, в глубине которой резвятся золотые рыбки, исполняющие тайные желания.

– А ты сможешь не жужжать? – идеально вылепленные губы трогает ироничная улыбка, и она автоматически сосредотачивает внимание на них, увязнув с головой, как… глупая пчела в нектаре. Преступление – иметь такой фантастический голос. Жар приливает к щекам, медленно расползаясь по всему телу и концентрируясь внизу живота. Приехали, вашу мать. Давай, идиотка, расползись перед ним медовой лужицей. Только не факт, что он не перешагнет, брезгливо скривив свои идеальные губы. Так что лучше подотри слюни и вспомни, что ты, вообще-то, жертва похищения, а не добровольная секс-игрушка. Хотя фантазия, конечно, занятная. Глупо врать, что ее никогда не посещали подобные мысли, учитывая, что с личной жизнью последние пять лет был серьезный напряг.

– Как я узнаю, что мне нужно делать? – сбросив эротическое помутнение, любопытствует Кая.

Интересно, а жало уникальным пчелам положено? И желательно со смертельным ядом, чтобы наверняка, с первого раза, а то, черт его знает, каким образом этот холеный красавчик в деловом костюме отсасывает мед у несчастных пчел, хотя, надо признать, что несчастными они не выглядели от слова совсем.

– Поверь, ты узнаешь, – многозначительно произносит Бут, расплываясь в убийственно-сексуальной улыбке. Сукин сын, да чтоб тебя! Что, черт возьми, творится с ее инстинктом сохранения? Он, что, совсем атрофировался от шока? Очнись, дурында, тебя украли, вывезли к черту на куличики и вряд ли выпустят отсюда живой.

– Почему я тебя не боюсь? – внезапно пронзает ее очередное неприятное подозрение. – Меня чем-то накачали или….

– Или я просто тебе нравлюсь, – он легкомысленно пожимает плечами, послав ей лукавый взгляд.

Его длинные музыкальные пальцы снова касаются ее лица, поддев точеный подбородок. Она замирает от вопиющей наглости, глядя на своего тюремщика распахнутыми в изумлении глазами.

– Я – твой друг, Кая, – выдает он серьезным тоном.

Хочется рассмеяться в голос, но девушка сдерживает себя. Нельзя провоцировать маньяка. Эту простую истину подтвердит любой опытный профайлер. Строптивая жертва только подстегнет нездоровые инстинкты психопата. Единственный выход – притвориться дохлой и обломать ему весь кайф. Вряд ли это поможет сохранить себе жизнь, но умереть быстро и не в муках на ее взгляд лучше, чем сражаясь в луже собственной крови.

Размышляя подобным образом, Кая не подозревала, насколько близка к истинной цели своего пребывания в Улье.

– Меня будут искать, – опустив глаза, тихо выдыхает Кая. Ни на что не надеясь, не споря и ничего не требуя.

Притвориться дохлой… безропотной, смиренной и послушной. Неинтересной, скучной, не вызывающей азарта и возбуждения. Кому нужна дохлая добыча? Только стервятникам и шакалам. А этот Бут явно из другой категории. Хитрый продуманный опасный хищник, играющий какую-то свою роль. Еще до конца не понятную ей, но она не настолько глупа, чтобы повестись на его байки о безопасности и дружбе.

– Не будут, Кая, – уверенно отзывается обворожительный подонок. – Машина, в которой ты ехала, попала аварию и сгорела. Послезавтра тебя похоронят в закрытом гробу. Мне очень жаль. Твоему отцу будет нелегко пережить очередную утрату, но у него остался старший сын. Со временем он смирится.

Девушка сильно закусила губу, ощутив во рту металлический вкус. Боль прорезала ее сердце насквозь, заставив истекать кровью и дрожать от сжигающей ярости.

Сгоревший автомобиль, погибла в аварии, похоронена в закрытом гробу… так же, как ее мать пять лет назад.

Отец не смирится. Его это убьёт.

Он столько сделал, чтобы защитить свою дочь. Пять лет разлуки, новая жизнь, чужое имя.

Все зря. Не уберег…

Как же больно.

Не за себя. За него.

Снова этот ад. Где найти силы, чтобы пережить?

Она чувствовала, догадывалась, но упорно отрицала, не хотела верить, боялась верить…

Это не было простым совпадением.

Ни тогда, ни сейчас.

Пять лет назад в том первом сгоревшем автомобиле должна была ехать она – Каталея, а не ее мать.

Но этому холеному ублюдку об этом наверняка известно. Он просто выполняет чей-то заказ. Чей, черт возьми? Кому она понадобилась? Чем насолила? За что? И почему ее просто не убили?