Страница 8 из 12
Гости улыбались, а зверёк злобно зыркал на меня из угла, а я продолжала нести белиберду, похожую на тост:
— И пусть эта пакость навсегда останется самым страшным и неприятным событием в вашей жизни. За Макара и Алису, люблю вас.
— Ура! — скандировали гости.
Я села на своё место и не сводила больше глаз с брата. Всё повторялось, раз за разом: Алиса приложит голову к Макару — зверёк сбегает, остаётся Макар один — зверёк скачет по нему. На всякий случай отставила бокал с шампанским от себя подальше с мыслью: «Так вот ты какая, белая горячка». Так продолжалась недолго, в какой-то момент зверёк разозлился и попытался перепрыгнуть с Макара на живот Алисы, обнажив при этом свои зубы. В этот раз вскочила с места не только я, но и доктор:
— А давайте снова выпьем за Алису и Макара, наших радушных хозяев, они превратили этот Новый год в сказку, — приобнял он Алису за плечи.
Зверёк шипел, шипел, но когда доктор махнул на него рукой, убежал в неизвестном направлении.
Моё терпение лопнуло, можно было бы порадоваться, что я не сумасшедшая и белая горячка не почтила меня своим присутствием, но от этого становилось только ещё больше не по себе.
— Прошу прощения, мы на минуточку, — схватила сладкоголосого доктора за руку и потащила за собой в другую комнату.
Когда мы пропали с поля зрения остальных, я прижала его к стенке, не знаю, откуда и силы взялись, скорее так угрожающе это выглядело, потому что доктор не сопротивлялся.
— Выкладывайте карты на стол, добрый доктор, иначе я за себя не ручаюсь. На этот раз без вранья, я знаю, что вы были в момент аварии, и там, в торговом центре, и сегодня… Та штука вам же тоже не давала покоя!
— Про торговый центр тоже помните, Виктория Андреевна?
— Не совсем, но везде, где вы появляетесь, Александр Дмитриевич, случается несчастье.
— А если я не причина несчастья, а лишь следствие?
— Александр Дмитриевич, я теряю терпение.
Он притих, наверное, раздумывал над тем, что скажет. До чего же привлекательный: в глазах лёд, а сам горяч, как пламя, голос — услада для ушей под стать хозяину. Крепкий, но с мышцами не перебор. Вердикт — его величество Великолепный. Что-то в его взгляде изменилось, лавандовый блеск на доли секунды, и я дальше вообще теряюсь в пространстве, одна его рука скользнула по талии и прижала плотно к своему телу, ладонь обхватила шею, и вот уже не он припёрт к стенке, а я. Губы мимолётно скользнули поцелуем, а затем приклеились к одному месту у шеи, обдавая жаром дыхания. Я таращилась на него от шока, а он смотрел на меня, но был словно в другом месте. Поцелуй не поцелуй, это что вообще такое происходит?
— У нас свидетели, — шепнул он мне на ухо, а мурашки активировались и разбудили дремлющее шампанское, оно что-то там накрутило, и эффект от шепота получился, словно он сказал: «Я подарю тебе небо в звёздах».
Не знаю, как получилось, но шампанское с больной головы перешло на здоровую и передалось, как вирус по воздуху. Иначе не объяснить, что произошло дальше. Рука на пояснице теснее вжала меня в своего хозяина, сначала он коснулся поцелуем легонько, словно бабочка порхнула крылышками. Затем захватил мою нижнюю губу, тело от такого словно током прошибло. Доктор немного отстранился посмотреть реакцию. Я замерла от шока и предвкушения. Он медленно и мучительно приближался, пытался перевести поцелуй на следующую ступень, но давал шанс отказаться, оттолкнуть и уйти. Но я не из пугливых, поэтому решила узнать, на что на самом деле способен наш доктор и где моё обещанное небо в звёздах. Обхватила его голову своими руками и прижалась к нему сильнее, дальше снесло крышу у обоих. Даже звучащее издалека «Не будем им мешать» не остановило нас. Он подхватил меня на руки и целовал так, что я едва и правда не увидела небо в звёздах. Шампанское так сильно ликовало, что совсем выветрилось. И наступило оно — сожаление о необдуманных поступках. Когда мы, помятые, горячие и пышущие неуёмным желанием перейти черту, которую вообще даже чертить не стоило, смотрели друг на друга в ужасе. В глазах и у него, и у меня читался вопрос: «Что теперь с этим делать?».
Я внезапно поняла — а ну и что?! Было же классно, к чему сожаления? Когда меня вообще подхватывали на руки? Да я раньше подобную страсть считала выдумкой. Нет, доктор честно перекочевал в моих глазах с титула «Великолепный» на «Несравненный». Вида, естественно, не подала и решила перейти в наступательную позицию.
Только собиралась сказать что-то по типу: «Знаешь что, Саша, я думаю, после всего, что между нами произошло, я могу тебя так называть, давай перейдём к делу!». Добрый доктор замешкался, принял вид виновато-придурковатый и снёс мои намерения своим медовым голосом:
— Прости, Кнопа, я не должен был допускать подобное. Больше никогда не повторится, наверное, нанёс своими животными инстинктами тебе обиду. Прости, растерялся, когда понял, что мы не одни и сторонние могут услышать то, что не должны…
— Нет, Александр Дмитриевич, это всё я инициировала, нет вашей вины в этом, — вообще мимо кассы сказала. Но гляди, какая, оказывается, нежная и тонкая душевная организация у нашего доктора.
Не успела я подумать о нём хорошо, как он начал подозрительно покашливать в кулак — смеётся, негодяй. Провёл очередной урок о том, что нельзя думать о людях слишком хорошо, но зато никаких неловкостей, оба расслабились и признали, что это было обоюдной дуростью.
— Правда, прости меня.
— Всё хорошо, мне понравилось, — очень хотелось сказать: «Готова повторить», но это было бы неуместно, поэтому добавила: — И не называйте меня Кнопой, так зовёт меня семья, а в устах посторонних теряется сакральный смысл сказанного, — чего я вообще несу? Какой ещё сакральный смысл? Ну, не говорить же, что я таю как мороженое от подобного.
— Как скажешь. Зови меня Саша.
— Вика.
— Вика, если хочешь получить ответы на свои вопросы, то приходи ко мне послезавтра в клинику.
— Ну уж нет, я получу их сейчас.
— Только не здесь.
— Значит, я уйду с тобой.
— Не боишься, что подумают о нас другие?
— После нашего представления хуже уже не будет. Скажи, а что за зверь был в гостиной?
— Это Путы.
— Путы?
— Они появляются из подавленных желаний, питаются удачей и сожалениями, люди под их долгим влиянием слабеют и умирают. Макару повезло, что у него есть Алиса. Побочные эффекты не так заметны, всего лишь неловкость, и то, что он стал магнитом для проблем. Зато жить будет.
— Многое объясняет. Что с этим делать?
— Пытаюсь как раз это понять. Поверь, мне тоже не доставляет удовольствия каждый раз искать встречи с Алисой и заряжать её своей энергией, чтобы та отпугивала Путы. Раньше хватало на несколько недель, а теперь лишь пара дней. Это уже начинает вызывать у Макара совсем не те эмоции.
— Путы можно убить?
— Какая кровожадная. Нет, Путы не убить, можно лишь спугнуть или изгнать.
— Как изгнать?
— Это могут сделать лишь они, если отыщут в себе причину их появления. Увы, на жертве Пут не работает прямое изгнание, технически я не имею права вмешиваться, а так я помогаю Алисе, а она невольно помогает ему.
— Я догадываюсь, чем питаются Путы, и знаю способ, как без подозрений помогать Алисе. Поделюсь с тобой идеей, если расскажешь, почему нам помогаешь.
— Алиса, как и ты, спасённая душа.
— В смысле?
— В пожаре, в котором погибли её родители, могла погибнуть и она, если бы я не отвоевал её у Пожирателей.
— Дай угадаю, один из них тот черноглазый?
— Путы коснулись тебя тогда в торговом центре, для сторонних эффект от них стократ хуже. Это позволило Пожирателю поставить на тебя свою метку. Хоть и спас тебя, но немного опоздал. Из подобных далей мне ещё не приходилось вытаскивать душу, поэтому у тебя и появились побочные эффекты в виде особого зрения.
— Но я видела Пожирателя и до аварии.
— Его можно увидеть в истинном обличии перед смертью, так он ничем не отличается от человека.