Папа для Лисички

Глава 9

— Мда, Горюнова. А ты не дешево берешь, — усмехается зло Сисюкин. — И работа, судя по всему, тебе теперь не нужна?

Я застываю, краска стыда бросается к моим щекам. Обида душит, и слезы просятся. Хочу ответить что-то резкое этому козлу, но ответа моего он не дожидается, уходит, напоследок обдав меня презрительным взглядом. Господи, за что мне все это, а?

Захожу в здание, поднимаюсь на наш этаж как будто в тумане. Прохожу через ряды продажников, четко ощущая, как все оборачиваются мне вслед, знаю, что кости мне уже перемыли и продолжат это делать, как только я скроюсь в своем кабинете.

Я сегодня — звезда дня. Кого-то, возможно, порадовала бы такого рода известность, но у меня одно желание — провалиться сквозь землю.

В нашем кабинете обстановка ничуть не легче. Наоборот. Фрекен Бок сверлит меня таким взглядом, что хочется сразу сбежать.

Но я иду на свое рабочее место, и даже пытаюсь работать. Стараюсь не провоцировать грымзу, но из нее явно лезет любопытство, смешанное с презрением.

— И откуда же, Горюнова, такие щедрости в середине рабочего дня? — кивает она на корзину с цветами. — Немудрено, что ты на работу стала опаздывать. Не высыпаешься, поди?

— Высыпаюсь, Эва Эдуардовна, — стараюсь не реагировать на ее подколки.

— Это хорошо. Еще раз опоздаешь, будет тебе не штраф — сразу увольнение. Ты за свое место все равно не держишься, а у меня на примете есть девочка трудолюбивая и с опытом.

Да что вы все ко мне пристали. Меня накрывает псих. Молчать я больше не могу.

— То, что вы, Эва Эдуардовна, хотите на мое место посадить «другую девочку», мне понятно с первого дня. Но я своим местом дорожу. Поэтому не дождетесь.

— О, как заговорила. Зубы мне показать решила? И каким это ты «местом» дорожишь? — вскипает Фрекен Бок.

И мне бы замолчать, но меня тоже несет.

— Рабочим местом в этой компании я дорожу. Я здесь уже три года работаю и увольняться не собираюсь.

— Так вот и работай. А то летаешь целый день в своих розовых облаках, развели тут непотребство. А у меня аллергия, — чихает, но очень ненатурально. — Убери отсюда эту гадость! — кивает на букет.

— Хорошо.

Беру корзину, выношу в большую комнату, подхожу к столу начальницы отдела продаж Маргарите Викторовне Соболевской. Женщина молодая, красивая, но добрая. У меня с ней хорошие отношения.

— Маргарита Викторовна, это вам, — водружаю на стол корзину.

— Олеся? — удивленно смотрит она. — Это зачем?

— Мне подарили, но у Эвы Эдуардовны аллергия на цветы. А такая красота должна радовать глаз. И мне кажется, что самый достойный человек здесь, который может искренне радоваться красоте — это вы.

— Спасибо, Олесь, — расплывается в улыбке Маргарита. — Ставь вот здесь. И не переживай. Я красоту сохраню. А тебе желаю счастья. И не реагировать на придирки старой курицы, — понижает она голос, подмигивает.

— Спасибо. Я не ошиблась в вас.

Остаток дня проходит так, как будто я работаю в комнате, наполненной взрывоопасным газом. Малейшая искра и произойдет взрыв. К пяти вечера у меня дико болит голова, ломит спину и болят все мышцы. Про нервы я вообще молчу.

— Горюнова! — доносится до меня окрик Фрекен Бок за полчаса до конца рабочего дня. — Отчет по расходам на материалы мне к завтрашнему дню сделай.

— Но я его всегда делаю в конце месяца. А сейчас только середина.

— Теперь будешь два раза в месяц делать. Опять возмущаешься? Его делать — то десять минут, если в документах порядок. Или у тебя бардак, как обычно?

— У меня порядок.

— Вот, значит, до конца рабочего дня сделаешь и мне скинешь. Всем пока.

Она собирает свои вещи, а я хочу зарыдать. Я никак не успею этот отчет сделать, и дело даже не в бардаке. Просто документов многих еще нет. Ну не сдают все подотчетными чеки за расходы сразу, тянут до конца месяца. И как мне заставить их? Драться?

— Олесь, — зовет Юля. — Ну не переживай так.

— Как, Юль? Не дадут мне здесь работать, ты же понимаешь?

— Ну и пошли их лесом. Я бы на твоем месте уже давно бы обматерила эту грымзу вместе с Сисюкиным и хлопнула дверью.

— Я не могу так поступить. У меня нет никого, кто поддержал бы, понимаешь? Мне сначала надо новую работу найти.

— А как же новый ухажер? — играет она бровями.

— Да какой ухажер, Юль. — отмахиваюсь.

— Мда, сложно тебе, конечно. Но ты не сдавайся. Я тоже новую работу присматриваю. Если найду что-то интересное, тебе скажу.

— Спасибо, Юль. Спасибо.

Настю я забираю на полном автопилоте. На меня сегодня столько всего свалилось, что мозг отказывается работать совершенно. В уставшей, раскалывающейся голове болезненными взрывами вспыхивают тревожные мысли.

Что делать с работой?

Что делать с Максимом?

Как жить дальше?

— Мам, — щебечет доченька. — А мы Олафу капусточки хотели купить и корма. Он же голодный.

— Конечно, малышка. Обязательно сейчас зайдем и купим.

Хотя сил у меня нет совершенно. Я еле передвигаю ноги.

— Мам, я сегодня в садике разминку проводила на физзанятии. Сама.

— Ты умница.

— А еще Егор сказал, что влюбился в меня, представляешь?

— Ух ты, — вяло выдаю я, хотя и правда, это же событие. — А ты в него тоже влюбилась?

— Я пока не знаю. Но он меня конфетами угощает. И играет со мной.

— Хорошо. Доченька, а давай мы обойдемся без капусточки. Мама плохо себя чувствует. Давай мы Олафа морковкой покормим сегодня, а завтра все купим, хорошо?

— Ну хорошо. Тогда домой?

— Да, домой.

Подходя к нашему подъезду, я ощущаю слабость и озноб. Вот до чего доводит нервное перенапряжение. Если Максим сегодня все же появится, я его настоятельно попрошу оставить нас в покое и больше не приходить. Потому что с его появлением моя жизнь покатилась просто в пропасть.

Не хочу я других отношений, он прав. Это страшно, больно, невыносимо.

В квартире грею Насте вчерашний суп, сама не могу есть, нервный комок в желудке вызывает отвращение к еде.

Да и некогда мне есть. Надо же отчет сделать. Хотя бы попытаться.

Достаю из сумки папку с документами подотчетников, раскладываю на кухонном столе, начинаю собирать данные в таблицу на стареньком ноутбуке. Цифры плывут перед глазами, голова болит все сильнее, но я не сдаюсь. Только сосредотачиваюсь на работе — раздается звонок в дверь.

Максим. Черт бы его побрал.

Не хочу открывать, но громкий звонок больно режет по раскалывающимся вискам. Встаю, меня кидает в сторону от слабости, хватаюсь за стену. Морозит. Кутаюсь в теплую кофту.

Ох, и видок у меня сейчас. Только на свидание с жарким красавцем идти.

Ползу в прихожую, открываю дверь.

И замираю.

На пороге не Макс.