Чаганов: Война. Часть 3

- Чаганов слушает,- поднимаю трубку зазвонившего телефона.

- Ты не забыл?- в голосе Оли прозвучали нотки неудовольствия.

'Чёрт, чёрт!- скашиваю глаза в сторону настенных часов,- через десять минут мы с супругой встречаемся у девятого подъезда Большого театра. В рамках программы по усилению работы над нашими отношениями решили больше времени проводить вместе, почаще выходить на публику'.

- Договорим завтра, товарищ Ванников,- направляю указательный палец к потолку,- спешу.

- До свидания, товарищ Чаганов,- облегчённо понимающе кивает тот.

'Костюм забыл надеть, но возвращаться домой времени нет. Пойду во френче'.

- Машину к подъезду,- даю указание секретарю, быстро пересекая просторную приёмную,- я на радиотелефоне.

- Помедленнее, людей давить не надо,- кричу водителю, широкий Щёлковский проезд запружен публикой.

Мой чёрный лимузин со скоростью пешехода подъезжает к мрачной Оле, стоящей у подъезда под зонтиком. В облегающем чёрном вечернем платье она выглядит очень эффектно. Меня, выходящего из лимузина, меряет критическим взглядом, но молчит, сдерживается.

'Прикусила язычок, осознаёт, что часть вины за нашу ситуацию лежит на ней'.

- Товарищ Чаганов, здравия желаю,- дверь подъезда распахивается и на пороге появляется комендант Большого театра, долговязый и крепкий брюнет лет сорока в белой парадной форме,- очень рад видеть вас с супругой у нас в театре. Прошу вас, проходите, а то намокнете. Что ж вы раньше не сообщили, я бы главную ложу подготовил, но сейчас уже поздно вводить особый режим, поэтому могу предложить большую боковую ложу, мне будет там проще обеспечить вашу безопасность...

- Извините за неудобство,- подхватываю супругу под ручку,- ведите скорее, товарищ Рыбин, наверняка уже был второй звонок.

- Не беспокойтесь о звонках, товарищ Чаганов, успеем.

'Значит в 'Романовскую' ложу, уменьшенную копию 'Императорской', держим путь, ни разу в ней не был'.

- Разрешите ваш зонт, товарищ Мальцева,- галантно протягивает руку комендант,- здесь у нас есть служебный гардероб.

- Иди-иди отсюда,- старый седой гардеробщик, испуганно глядя на приближающееся начальство, бесцеремонно выталкивает из-за стойки совсем молоденькую девушку,- потом заходи.

- Тогда деньги отдайте,- упирается та.

- Что за деньги?- строго спрашивает Рыбин.

- Я ему пятьдесят рублей дала, чтоб он позволил постоять в калошах Сергея Яковлевича постоять.

- Немедленно верните деньги!- ревёт на гардеробщика побагровевший Рыбин и поворачивается к вохровцу,- взять его под стражу до окончания спектакля. Плутовское племя, родимые пятна проклятого царизма, в смысле - московские официанты, гардеробщики и администраторы. Сколько времени бьюсь с ними, не могу вывести никак.

- Девушка,- шепчет, улыбаясь, Оля,- артисты проходят через подъезд номер 9'А', а не 9.

- Сладу с ними нет, товарищ Чаганов,- Рыбин показывает нам путь, ступая через две ступеньки по узкой служебной лестнице,- я имею ввиду с 'лемешистками' и 'козловитянками' - это, значит, поклонницами певцов Лемешева и Козловского. Сегодня очередь Лемешева петь Ленского, выходит, что это 'лемешистка', их особенно много стала после выхода фильма 'Музыкальнаая история'. Я беседовал не раз и с теми, и с другими, в жизни нормальные люди: студентки, медсёстры, учительницы. А после работы будто дьявол в них вселяется. Глаза горят, аж трясутся все как своих кумиров видят: караулят их всюду, преследуют. Не проверите, к Лемешеву по пожарной лестнице в квартиру через окно недавно влезли. А как столкнутся друг с дружкой где-нибудь, не в театре, конечно, так бьются в кровь стенка на стенку.

- А если в театре встретятся?

- Ну у меня тут не забалуешь,- Рыбин останавливается у двери в фойе,- Хусаинов, организовать проход в ложу. Тут они, в основном перед собой количеством цветов воображают, или как начнут своему хлопать, то до пятнадцати минут доходит. Ну а чужого освистывают или там мяукать начинают. Проходим, товарищи.

В просторной, обитой красным бархатом, нависающей над оркестровой ямой, ложе царит полутьма, так как тяжёлая портьера полностью закрывает её от зрительного зала.

'Необычный ракурс,- пододвигаю своё тяжёлое золочёное кресло к Олиному,- справа сбоку и в метрах двух над сценой'.

- Давайте третий звонок,- шепотом командует Рыбин по телефону из-за задёрнутой сзади шторы,- так, товарищи комиссары, мои люди расставлены снаружи, внутрь ложи они не заходят, тут ваша ответственность. Если что-то нужно из буфета, то используйте телефон. Вы не расслабляйтесь тут, полная боевая готовность.

Двери в оркестровую яму бесшумно отворяются, и музыканты двумя тонкими ручейками с противоположных концов начинают неторопливо заполнять тёмную оркестровую яму. Редкие хлопки, вспыхнувшие на галёрке, сливаются в аплодисменты и как лесной пожар охватывают зал, когда в перекрестье прожекторов возникает сухонькая фигура седенького дирижёра с орденом 'Знак почёта' на лацкане. Поклонившись публике, он стремительно оборачивается к пюпитру, поднимает руки ... и вопросительно скашивает взгляд в сторону нашей с Олей ложи. От неожиданности поспешно киваю в ответ.

'Почему Чайковский вообще назвал свою великую оперу 'Евгений Онегин'?- замечаю, как Олины глаза от первых тревожно-мечтательных звуков вступления наполняются слезами,- ведь именно тема Татьяны является для него главной, так как открывает и заключает оперу. Не думаю, что Пушкин был бы счастлив, если б дожил до её премьеры. Кто - кто, а он точно относился к своей Татьяне без пиетета, чего только стоит пушкинская пародия на неё: 'Пупок чернеет сквозь рубашку, наружу титька - милый вид!'... Это и понятно, за что её любить, если Татьяна не может правильно выражаться на русском языке, и пишет Онегину своё признание в любви - центральная сцена в романе - на французском? Татьяна - 'русская душою'? Откуда ей взяться, из французских романов, что она исключительно читает? Так может быть прав Белинский, считавший Татьяну 'нравственным эмбрионом' за её вечную верность без любви?... А сам-то я кто, 'любить себя позволяю', чем отличаюсь от того 'эмбриона''?

Оля, будто бы прочитав мои мысли, тревожно смотрит на меня.

'Стоп, не время сейчас, после войны буду с этим всем разбираться,- киваю на сцену и показываю ей большой палец,- а сейчас столько дел, просто голова пухнет. Взять хотя бы подготовку к 'бомбёжке Берлина''...

После прошлогодних, не совсем удачных испытаний Х-1 в части точности наведения на цель на Софринском полигоне, система навигации ракеты подверглась значительной переделке. Прежде всего было решено наводить Х-1 на конечном этапе при помощи радиокоманд с самолёта. Оператор видит цель и летящую к ней ракету на экране локатора и корректирует полёт последней. Для этого в Авиации Дальнего Действия была создана отдельная эскадрилья, состоящая из трёх ТБ-7, оснащённых РЛС обзора земной поверхности.

По задумке авиаторов ТБ-7 должен ночью, на следующий день после нападения Германии, медленно барражировать над городом на высоте 12 километров, недоступной для ПВО противника. Каждые четверть часа встречать в зоне своей ответственности очередную крылатую ракету, запущенную из акватории Балтийского моря с борта ТБ-3, и направлять её на заранее намеченную цель. С целью облегчения работы оператора на крышах советского Посольства, Генерального консульства и Торгпредства на улицах Унтер ден Линден, Фридрихштрассе и Курфюрстердамм были недавно установлены 'маячки', замаскированные под чашечные анемометры для измерения скорости ветра.

Если выражаться точнее, то это и на самом деле были механические измерители скорости ветра: две чашечки, соединённые между собой тонким коромыслом, закреплённым посередине на вертикальной оси, исправно вращались со скоростью ветра и через механическую передачу честно отклоняли стрелку на соответствующий угол. Секрет хитрого устройства заключался в конструкции чашечек. Их внутренняя поверхность в отличие от внешней была не сферической, а состояла из трёх пластинок, соединённых друг с другом под прямыми углами, образуя уголковый отражатель. Вращение этих 'маячков' создаёт интересный эффект: отражённый сигнал локатора оказывается промодулированным частотой, пропорциональной скорости ветра.