Страница 8 из 10
– Разумно. Надо запомнить.
Костя нажал кнопку селектора:
– Ксюш, с принтера принеси, пожалуйста, документ.
Достал из кармана мобильный, нашел запись «Ксенжик», сделал вызов.
– Привет, старина, говорить удобно?
Владислав Ксенжик был институтским однокашником – после учебы попал в министерство строительства правительства области и сидел там, год от года повышая должность. Когда-то Костя выручал его, студента-ботаника и такого зануду, про которого говорят: и в курином яйце найдет клочок шерсти, из передряг – теперь Владислав Романович манил однокашника под свою высокую руку.
– Ты надумал и хочешь меня обрадовать?
– Нет. Но мне от тебя кое-что нужно.
– И что же?
– Не по телефону. Давай встретимся.
– Подлетай. Я уже почти свободен.
– Я без колес.
– Отвезу, – это Рубахин.
И отвез.
Костя Ксенжика снова вызвонил. Присели в скверике у Администрации.
– Мой племянник собирается в ЮРГу на наш факультет, а я его отговариваю.
– Почему? – Костя припомнил в каком году они поступали и ужаснулся быстрому течению времени. – И как ты его отговариваешь? Какие доводы приводишь?
– Да не модно сейчас, говорю, – вздохнул Ксенжик. – И потом: любой кризис пустяшный стройки сворачивает – сидишь без работы.
– Ты ж не сидишь. А губернатор намедни сказал, что наша-то отрасль самая что ни есть градообразующая в Челябинске: один строитель обеспечивает работой еще четырех человек инфраструктуры.
– За прессой следишь? Это похвально. Но ты что-то хотел.
Инночкин поведал, но по мимолетному недружелюбно-колючему взгляду приятеля понял, что тот не в восторге от просьбы и новости.
– Ты сомневаешься в моих способностях?
– Как ты вышел на них?
– Через Вербицкую. Помнишь, экономику нам читала?
– А! Ну да – у тебя ведь с ней были шашни. Сейчас ей сколько? Не стара наша Клара для дел интимных? Или, как говорится, когда делу надо, и русалка женщина. Так?
Вдох-выдох, – приказал себе Инночкин. – Дышим медленно, глубоко и плавно. Прогоняем раздражение.
Раздражение и не подумало исчезать.
– Да не напрягайся ты – я шучу. Мне уже говорили: ты ловко устроился – банкиршу попехиваешь и кредиты берешь через это дело. Мо-ло-дец! Мы тут сидим….
Зачем они там сидят в правительстве области Ксенжик не успел рассказать.
Сигарета вдруг выпала у Кости из пальцев – неловко дернувшись за ней, он заехал локтем приятелю в солнечное сплетение. Разумеется, совершенно случайно.
Ксенжик согнулся и пал на колени, выпучив глаза и, как рыба, ловя воздух ртом. Наконец, зачерпнув пригоршню в легкие, промычал что-то нечленораздельное.
– Блин, сигарета чертова! Извини, получилось так. Ты в порядке?
– Ну, ты идиот! Голова кружится. Похоже на сотрясение мозгов.
– Откуда они у тебя? Скорую вызвать? Нет? Ну, тогда я пошел. Будь здоров!
Машина Рубахина стояла на прежнем месте.
– За что ты ему?
– Ты следишь за мной?
– Ну что ты, Костян! Хотел посмотреть, с кем ты в Белом Доме дружбанишь.
– Да уж, дружба – козла с идиотом.
– Простите, вы-то кто будете? – с невинным видом осведомился Рубахин.
– Идиот, раскатавший губы.
– А мое такое убеждение – не пристало финдиректору «Рубина» обращаться с просьбами к разной шушере. Твой приятель здесь должностью что-то вроде старшего полового, а гонору – я те дам! Ты, Костян, ко мне обращайся. Али мы не буржуи? Сегодня, между прочим, приглашен в компашку, в которой, по слухам, сам областной «папа» будет. Разговор затеется, о чем попросить?
Инночкин уважал людей, следующих своим убеждениям – хоть и не было настроения трепаться, сел в машину к Рубахину.
– Так что же вы с друганом-то не поделили? – Соломон Венедиктович решил, что вопрос уместен.
И Костя ответил:
– Плохим пацанам свойственно бить хороших мальчиков, которых родители ставят в пример. Синдром отрицания.
– Это по-нашенски. Вот если б ты еще пить научился, цены тебе не было. Римляне говорили: «In vino veritas», – блеснул эрудицией Рубахин. – Истина в вине! А ты морду воротишь…
– Ищу смысл трезвой жизни, – ответил Костя. – Ты его случайно не видел?
– В моей жизни никогда не было такого смысла, – признался Рубахин, выруливая на дорогу. – Я его и не искал никогда. Тебя домой?
В полдень следующего дня позвонила Вербицкая:
– Поздравляю! У тебя появился соперник.
– И кто он?
– Ксенжик из министерства строительства области. Известна фамилия?
– Да. И что теперь будет? Твой «Альфа-Банк» устроит нам конкурс?
– Безальтернативно поедешь ты. Или я тут для бумаг скрепка? Вези представление от своего предприятия.
– Мне тут Рубахин обещал ходатайство губернатора в ваш банк, да не могу дозвониться – на связь не выходит.
– Было б здорово! Ищи его – время терпит.
Да где ж тебя черти-то носят! – снова и снова набирал Костя номер гендиректора.
А Ксенжик – стервец. То ли нарочно провоцировал, то ли совсем меня в грош оценил. Прав Рубахин – в Белом Доме чем ниже должность, тем больше гонору. Бюрократы – етивашувкорень! Ну, поговорили, ну не договорились, не совсем мирно разошлись. Так он что мне теперь – мстить собрался?
Откровенный выпад Ксенжика вроде бы не обречен на успех – Клара считает. Но, немного подумав, Костя решил, что это дело он так не оставит и что-нибудь предпримет в плане ответных мер. Но не сейчас. Сейчас главное знать – говорил ли Рубахин с «папой» по поводу рекомендации в «Альфа-Банк».
На очередное – абонент выключен или находится вне зоны досягаемости! – покатал на языке словосочетания «Соломон-Болобон, Рубахин-Дурахин» и решил отвезти Кларе представление «Рубина». Хоть что-то пока…
Вербицкая продемонстрировала ему письмо подписанное министром строительства Челябинской области.
– Вот, пошла на должностное преступление – держу у себя и трясусь от страха: вдруг додумаются позвонить управляющему банка.
– А ты сама позвони, – сказал Инночкин и объяснил, что и как надо сказать главному строителю области.
Вербицкая усмехнулась:
– Зачем тебе в Кембридж? Ты уже сейчас законченный интриган.
Но трубку взяла и позвонила в приемную министерства:
– Мне господина Серова. Вербицкая, завотделом кредитования юридических лиц, «Альфа-Банк». Здравствуйте, Александр Петрович. Вот я по какому вопросу: тут у меня направление ваше на Ксенжика… да-да, но дело в том, что у меня на руках ходатайство перед банком от губернатора области за другого господина. Тоже строителя…. Значит, вы не настаиваете? Значит, я правильно вам позвонила? Ну и прекрасно!
Закончив телефонный разговор, Клара, шумно выдохнув, прищелкнула пальцами:
– Полцарства за кофе! Смотри, дорогой, как руки трясутся. Это у меня от излишней образованности. Скоро и ты будешь таким.
От недостаточной, – подумал Инночкин про образованность кандидата наук, но спорить не стал, а потопал в коридор к кулеру за кофе.
Попив и успокоившись, Клара разговорилась:
– Давай после Кембриджа в мой отдел – к чуткой и доброй начальнице. Поднатаскаешься и на мое место.
– А ты куда?
– Под тебя. В производственном, конечно, смысле.
– Милая, ты же прекрасно знаешь: я – строитель и строить люблю.
– Да знаю я, что и кого ты любишь! Я для тебя – лишь ступень карьеры, орудие, так сказать, производства.
– Ты от меня устала? – Инночкин поднялся. – Как соскучишься, позвони.
Он уже был у дверей, Клара сказала:
– Да это я так, со зла бабского. Знала же, кого полюбила: ты у меня тот еще хам, но хам справедливый – зря в бутылку не лезешь и благодарностью за добро преисполнен. Ты не обижайся – это пройдет.
– Знаю, только не надо меня успокаивать. Я с трехлетнего возраста уяснил, что люди все далеки от идеала. А ты, пока не поздно еще, обрати драгоценное внимание на второго соискателя – молодой, разведенный…
– Ты про Ксенжика?
– Про него.
– Ага, испугался! Вот иди и подумай, как ведешь себя, неблагодарный.