Фолклендское коммандо

Бывший сержант-майор 148-й батареи, уоррент-офицер 2-го класса «Брум» Ричардс, был нашим офицером связи на время рейда. Он уже находился на борту и проходил артиллерийские процедуры. На экипаж и офицеров «Плимута» Брум произвел впечатление и надо сказать это предвещало успех нашей операции. Брум был самым опытным офицером связи из всех, что у нас были, поскольку всю свою военную жизнь он провел занимаясь огневой поддержкой корабельной артиллерией. Я был очень рад, что он оказался на другом конце провода.

Я дал Бруму копию моего плана ведения огня и мы обсудили его, прежде чем поговорить со старшим офицером и группой управления огнем. Пит Биверс был на корме, разбираясь с лодкой и организуя процедуры спуска и подъема. Капитан «Плимута», Дэвид Пентрит, принял нас в своей каюте, где, окруженный картами и полированным красным деревом, глядя поверх очков, очень внимательно выслушал все тонкости нашего плана.

Закончив приготовления, мы уселись за превосходный стейк и бокал «Божоле». Когда последние лучи солнца и угроза нападения с воздуха исчезли, мы медленно вышли из Сан-Карлоса и повернули налево, чтобы идти на юг, по Фолклендскому проливу к заливу Фокс-Бей. Оказавшись в проливе, «Плимут» добавил ход и направился прямо к месту высадки, так, чтобы у нас было по максимуму темного времени на создание хаоса среди аргентинцев.

Место высадки находилось в пяти милях к югу от Уэст-Хед. Как только мы войдем в бухту, нам предстояло пройти на «Джемини» еще полторы мили до места выхода на берег. Мы пойдем под мотором к Уэст-Хед с подветренной стороны, на случай, если там есть вражеский наблюдательный или радиолокационный пост или орудийная позиция на возвышенности.

«Шатлен» (так назывался портативный тепловизор, которые мы так успешно использовали на Фаннинг-Хед), лежал в водонепроницаемом ящике на дне лодки. Мы хотели «пропылесосить» побережье, когда проберемся в Фокс-Бей, чтобы убедиться, все ли там чисто. Подвесной мотор на удивление тих и его звук далеко не разносится, и если мы будем держаться как можно ближе к берегу, наше изображение на экране радара противника потеряется в отражениях от береговой линии.

Погода, спокойная в Сан-Карлос, здесь, в Фокс-Бей, печально известная своими внезапными переменами, была плохой и становилась все хуже. Небо было затянуто тучами, дул очень сильный ветер и море штормило.

Лодку вывесили на шлюпбалках, и мы, съежившись, стояли в темноте, пытаясь согреться, сжимая в руках винтовки, с зачерненными лицами, в черных балаклавах и темных альпинистских шапочках на макушках. Палуба упруго завибрировала, когда «Плимут», расплывшись в черноте, начал двигаться вперед. Когда наши глаза привыкли к темноте, мы увидели только белую пену буруна у носа корабля.

Такое ожидание заставляет чувствовать себя очень одиноко. Больше никаких планов, нечего сказать и только работа, которая тебя ждет. Несколько шуток свистящим шепотом, а затем похлопывание по руке — знак подойти к лодке и сесть в нее. Все проверили предохранители винтовок, затем поставили оружие на боевой взвод, оттянули затвор и осторожно дослали патрон в патронник. Те, кто полностью разбирал свое оружие, выпустили пару пуль в темноту, чтобы убедиться, что все в порядке, и мы забрались в лодку.

Корабль внезапно замедлил ход и начал раскачиваться, когда его машины дали реверс. Лодку спустили в темноту и когда она коснулась неспокойного моря, Питер Боберс завел мотор. Он потратил время на проверку, а потом опустил его в резервуар с водой, так что он был теплым, и сразу же завелся. Мы свернули на курс, ведущий к невидимой теперь громаде Уэст Хед, в пяти милях к северу от нас.

Это было 26 мая в 00.30.

Через 30 минут погода стала намного хуже, волны захлестывали лодку. Нас заливало водой. Двигатель работал с перебоями, но работал, так что мы двигались дальше. Заглушки начали протекать, а двигатель периодически глохнуть. Мы начали откачивать воду. В конце-концов из темноты вынырнула Уэст-Хед. Но условия в море были настолько плохими, примерно 7–8 баллов по шкале Бофорта, что мы забыли о наших благих намерениях использовать «Шатлен». Футляр с ним оставался в воде у нас под ногами. Мы двигались вперед, не пытаясь использовать тепловизор для наблюдений.

Как только мы вошли в относительное укрытие бухты, море стало не таким скверным. Широкие пояса плавучих водорослей задержали нас, когда мы приблизились к берегу. Они намотались на винт, протянувшись за нашей лодкой, как огромная свадебная гирлянда. Из-за непогоды все наши приборы ночного видения стали бесполезны, дождь превратился в красные пятна, которые забивали все остальное.

Я нашел нашу точку высадки, но густые водоросли не позволяли даже приблизиться. Заметный остров в устье лимана, называемый островом Ноб, выглядел как единственное место, где мы могли высадиться и наблюдать. Кроме того, он выглядел очень подходяще для поста наблюдения. Поэтому двое из нашей команды подплыли к берегу и обыскали остров, который был всего пятьдесят футов в высоту (прим. 15 м) и сто футов в диаметре, и покрыт высокой травой по пояс. Мы подтащили лодку поближе и побрели к берегу.

Стив и я уселись на вершине, в густых зарослях травы, и я связался по рации с кораблем. Но во время нашей пропитанной влагой поездки контакты радиогарнитуры отсырели, несмотря на многочисленные пластиковые пакеты, в которые она была завернута, что в более нормальных условиях в море сохраняет вещи сухими. Мы сидели там, продувая контакты, а затем «каннибализировали» сухие разъемы с нашей запасной рации. С помощью гибридного комплекта, мы, наконец, установили рабочую связь, корабль доложил о готовности, и в дело пошли снаряды.

Я положил 60 снарядов в главный склад горючего противника (цель номер ZJ 1069), смешивая снаряды с БВ (взрыватели с выдержкой времени, которые заставляют снаряды взрываться на высоте 25 или 50 футов (прим. 7-15 м) над землей, направляя град осколков вперед и вниз), с ударными взрывателями, чтобы пробить баки и зажечь их. К сожалению, вода в рации все еще делала передачи прерывистыми, поэтому, ожидая очередного огневого налета, мы потратили много времени, продувая разъемы и меняя провода.

Прилив отступал. Хотя команда охраны была в воде, распутывая водоросли на винте, Пит Боберс решил, что мы должны выбираться на середину залива, пока водоросли не стали слишком густыми для движения.

Наш обстрел был точным и несколько баков взорвались. С позиций аргентинцев началась стрельба, подтвердив имевшуюся информацию о их расположении. В темноте землю было видно только при вспышках от взрывов наших снарядов или через ночной монокуляр (небольшой пассивный ПНВ). Эхо от гулкого буханья орудия, стрелявшего в море, и ужасного грохота разрывов 4,5-дюймовых снарядов рядом с нами, разносилось по тихому заливу.

Когда мы отходили от острова Ноб, двигатель лодки внезапно набрал обороты. Пит Биверс пошарил в воде, а потом объявил, что мы потеряли винт, и, поскольку это была лодка с «Плимута», запасного винта у нее не было. Он сделал ироничное заявление:

«Вы помните, как я говорил вам на SC3, что единственный путь домой это грести? На самом деле мы буквально находимся в этой ситуации. Я предлагаю смириться с перспективой очень долгой гребли.»

Мы парами начали грести обратно в море, где нас ждал корабль, примерно в семи милях от нас. Сильный ветер гнал нас к берегу, навстречу уже совсем проснувшимся войскам аргентинцев. Наша гребля делала немногим больше, чем удерживала нас на одном месте и была очень тяжелой работой. Перед лицом медленно приближающейся выброски на берег, я начал прикидывать, как бы нам добраться пешком до Ист-Пойнта и нашего запасного пункта сбора.

Град ударов волнами, которому мы подверглись по дороге сюда, выбил один из клапанов лодки, так что один из отсеков с воздухом сдулся и нас снова затапливало. Этот клапан был под лодкой, так что мы не могли его заменить. Чтобы не утонуть, темп вычерпывания резко возрос.