Страница 20 из 74
— А, прень, ну может. Я был салагой на «Венерэйбле», в 1945 году, и я малость приложился к ключам от кладовки с выпивкой и закуской в кают-кампании. Я тогда случайно заперся там и провел е-е-е, чертовы годы, это было неплохо. А потом однажды я малость пошумел слишком громко, как будто и они вышибают эту чертову дверь. Ну и упаковали меня, как в корзинку. Когда они купили этот чертов корабль у Королевского флота, они купили и меня.
— Вы можете сказать, как изменился корабль с 1945 года?
— Айе. Таперича они назвали его чертовски глупым именем. Звучит как Винтиченкоо дер Майя и повесили этот чертов голубой флаг на мачту. В мое время капитана звали Памферибандерснэтч. Я-то думал, что это чертовски глупое имя, пока не услыхал имя аргентинского капитана.
— И какое?
— Звучит как персонаж из мультиков нога в гипсе, ходит на костылях и не может разогнуться из-за медалей. Зовут Спиди Гонзалес.
В этот момент старшего матроса Рэмсботтома оттеснили тридцать семь бойцов антитеррористического отряда спецназа, вооруженных пулеметами и гранатометами.»[9]
В длительных путешествиях, когда мало чем можно заняться, кроме тренировок по физической подготовке, учений с оружием и еженощных проверок столовой, включая редкие фильмы, солдатам становится скучно. Разница, между жизнью в казарме на берегу и необычайно странной жизнью на борту, велика, и тем, кто никогда не был в море, есть чему поучиться. Бывалые бойцы устраивают новичкам розыгрыши. Один из обычных трюков, который устраивают с салагами, это организовать набор на «курс управления поражаемой мишенью».
Восторженных молодых коммандос во время первой командировке в море убеждают добровольно записаться на этот фиктивный курс и обучают, пока позволяет их доверчивость, рулежке или «пилотированию» торпедоподобной «поражаемой мишени». Такие мишени действительно существуют, и их буксируют за кораблями на длинном тросе, чтобы самолеты могли практиковаться в бомбометании и обстреле, или чтобы войска на борту могли стрелять по ним из своего стрелкового оружия. Желание пилотировать эту мишень может показаться самой удивительной вещью, на которую может найтись доброволец, но молодой свежеиспеченный солдат-коммандос готов ко всему, и он считает, что если есть требования и курс обучения, то он должен его пройти. Всем остальным остальным это помогает избавиться от скуки долгого путешествия.
В этом ключе нам удалось успешно провести «отбор для прыжков со сверхмалой высоты», в ходе которого группа добровольцев была обучена прыгать, как в реальном бою, с низко летящего над морем вертолета. Используя наш вертолет «Рысь», они должны были висеть на салазках до тех пор, пока не окажутся как можно ниже, чтобы затем броситься в море всей группой, после чего они поплывут к берегу для дальнейших скрытных действий. (На самом деле, такой отбор действительно производится морскими пехотинцами США). Мы обучили их расширенной первой помощи, обращению с оружием на наших «Армалайтах», плюс много серьезной физической подготовки на мышцы верхней части тела, так что это не было для них пустой тратой времени. Нам даже удалось втравить офицера в этот розыгрыш. Все завершилось на кормовой летной палубе церемонией вручения капитаном Питтсом сертификатов. Все наши «испытуемые», как только они оправились от того, что были полностью одурачены, отнеслись к ситуации очень по-спортивному. Даже рассказывали, что они многому научились.
Внешний мир становился все более сложным и, для нас, все более тревожным. Возможность советского вмешательства (на стороне Аргентины) в организованных выступлениях на Кубе вызывало беспокойство слушателей. Мистер Хейг покинул Великобританию, чтобы вернуться в США, заявив, что его миротворческие усилия «были неубедительны, но обе стороны обдумывали некоторые новые иди». А представитель правительства Великобритании сообщил о «новых и серьезных событиях», и что «оптимизм был бы неуместен». Наш боевой дух снова упал.
Аргентина объявила, что если Британия отведет Оперативную группу, она выведет свои войска с Фолклендских островов, но больше не признает отношений между островами и Великобританией. Лондон ответил, что ничего, кроме безоговорочного ухода Аргентины не будет удовлетворительным. Когда в конце-концов вмешалась ООН, чтобы предотвратить кровопролитие, Маргарет Тетчер твердо заявила, что Аргентина не должна извлекать выгоду из применения силы.
Мы уже беспокоились, потому что время для военных действий у нас было очень ограничено всего несколько недель до наступления зимы у антиподов. Премьер-министр прорвалась сквозь эту запутанную паутину недомолвок с ясными моральными позициями. Дополнительные предложения по посредничеству со стороны проаргентинских южноамериканских стран в Организации Американских Государств показались нам еще одной пустой тратой времени. Время, проведенное в море, уже сказывалось на нашей боеготовности. Тропическая жара без ливней или проточной воды становилась все более некомфортной. Бар кают-кампании, находившийся прямо под полетной палубой и трубой корабля, которые днем раскалялись солнцем, превратился в пекло. Капитан, человек с хорошим чувством юмора, которому больше нравилось быть одним из парней, чем одиноким человеком наверху, «обнаружил» что горячий воздух поднимается вверх и что самое прохладное место в кают-компании это сидеть на полу. Так каждый вечер офицеры лежали на полу кают-компании, время от времени поднимая головы и потягивая пиво. Скреббл прекратился, так как от пота фишки стали слишком скользкими, чтобы их можно было поднять, а пол был слишком забит лежащими телами, чтобы разложить доску. Спать по ночам было нелегко, тем более, что вертолетная площадка «Сэра Персиваля» находилась как раз над нашей каютой, и каждую ночь они отрабатывали взлет и посадку на совершенно затемненный корабль.
Каждое утро мы собирались на кормовой палубе, опираясь на огромные кабестаны, которые тянули цепи, покрытые смазкой, поднимавшие и опускавшие заднюю рампу и грузовой съезд. В свежем соленом воздухе, белая кильватерная струя тянулась бесконечно, совершенно прямая, когда на вахте стоял опытный рулевой или петляющая, когда мальчика учили. Небо было фарфорово-голубым и ровным. Флот был рассредоточен на огромном пространстве на случай атаки с воздуха. Мы и торговые суда, были окружены «каруселью» военных кораблей без опознавательных знаков, которые двигались в заданном порядке вокруг, к вечному замешательству наших вертолетчиков, пытавшихся высадить людей на определенные корабли. Иногда по утрам кораблей вообще не было видно. Через несколько дней после отплытия с острова Вознесения, они все ускорили ход, оставив медлительного «Сэра Персиваля» плестись вместе с нашим верным эскортом «Антилопой».
«Антилопа» был фрегатом «Тип 21», особенно важным для нас, поскольку был оснащен 4,5 дюймовым[10] орудием «Марк 8». Было два вида корабельных пушек, которые могли быть использованы в операции «Корпорация»: современные автоматизированные «Марк 8» и старые, более медленные, с немного меньшей дальностью огня, но в некоторых отношениях более надежные «Марк 6».
Задача наших групп 148-ой батареи из пяти человек состояла в том, чтобы проникнуть на берег и наблюдать за аргентинскими целями, будь то из горного укрытия, ямы скрытой в болоте, двигаясь в рядах атакующей пехоты, с лодки у берега или с вертолета. Несмотря на опасность, наша задача состояла в том, чтобы добраться до лучших мест, откуда можно направить огонь корабельной артиллерии именно туда, где он причинит наибольший ущерб.
Мы имели доступ ко всем диапазонам военной радиосвязи: КВ, УКВ (VHF и UHF), поэтому мы могли связаться с различными штабами и подразделениями, самолетами и кораблями. Мы передавали кораблю координаты обнаруженных на берегу целей, и точные приказы относительно типа боеприпасов, которыми он должен был стрелять, сколько и когда. Мы контролировали, куда падают снаряды, смещали точку наведения и переводили огонь на другие цели. Требуется большая практика, чтобы огонь корабля, который перекатывается на зыби в кромешной темноте, был точным.
9
Ramsbottom скорее всего, игра слов. Можно сказать, что фамилия у него была «Пробейдно». (прим. ред.)
10
113 мм (прим. перев.)