Страница 42 из 86
Однажды Хуэй-му и другие монахини совершали обряд поклонения будде Амитабхе. По завершении обряда Хуэй-му так и осталась лежать ничком на земле. Монахини подумали, что она заснула, растолкали ее и стали расспрашивать. Хуэй-му ничего им не говорила и только на настойчивые расспросы ответила:
— Когда я лежала ничком на земле, мне приснилось, что я прибыла в Страну благополучия и видела будду Амитабху. Он излагал мне сутру «Малое творение». На четвертой главе сутры меня стали толкать, и я очнулась, о чем теперь очень сожалею.
Хуэй-му скончалась в четырнадцатом году под девизом правления Великая радость (438), когда ей было шестьдесят девять лет.
Подвиг монаха Ши Сэн-юя
Монах Ши Сэн-юй был уроженцем уезда Юйхан, что в округе Усин, происходил из рода Чжоу. По достижении совершеннолетия[156] он ушел в монахи и стал известен благодаря божественному разумению и неукоснительному соблюдению аскезы. Был он в том неизменен до скончания своих дней.
В пятнадцатом году под девизом правления Великая радость (439) Сэн-юй вместе с монахами Тань-вэнем и Хуэй-гуаном странствовал в горах Лушань. Странники были строгого нрава, соблюдали себя в чистоте, предпочитали жить в уединении. На юге гор Лушань они возвели монашескую обитель, которая ныне известна под названием Обитель, зовущая к уединению. Сэн-юй рассудил так:
— В три скверны ввергают нас желания и плоть. Желания мои иссякли, а плотское я отринул. Так отчего же все еще недосягаем для меня подвиг Царя Исцеления[157]?!
И тогда Сэн-юй многократно принес клятву, гласившую, что он подвергнет себя самосожжению. Было ему тогда сорок четыре года.
В третий день шестого месяца второго года под девизом правления Утверждение сыновней преданности (455) Сэн-юй осуществил свое намерение. К месту сожжения устремились монахи и миряне, нескончаемая вереница экипажей. Сэн-юй возглавил процессию, совершившую ритуальное хожение[158], передал свои предсмертные наставления. Но тут внезапно сгустились тучи и стал собираться дождь. Сэн-юй произнес торжественное заклинание:
— Если мои намерения воистину чисты, то пусть небо станет ясным и безоблачным! Если же мне недостает искренности, то пусть тотчас хлынет ливень! И тогда в четырех разрядах сангхи станет известно, что я не удостоился божественного отклика!
Как только он это сказал, тотчас небо просветлело. Пламя костра объяло Сэн-юя, а он стоял выпрямившись, со сложенными в мольбе ладонями. Над струями дыма поднялось ввысь, а потом исчезло небесное сияние.
По прошествии четырнадцати дней в келье Сэн-юя выросли два тунговых дерева-близнеца с мощными корнями и раскидистыми ветвями, сплетенными воедино. Деревья пробили кровлю кельи, поднялись ввысь, став деревьями-исполинами. Памятуя о драгоценных древесах Шала[159], сведущие мужи уподобили смерть Сэн-юя вступлению в нирвану Будды Шакьямуни, а с тем чтобы запечатлеть сие событие, нарекли его «Шрамана — парные древеса тунга».
Чжан Бянь из Уцзюна был в это время начальником в Наньпине. Он был свидетелем этих событий и изложил их, снабдив послесловием.
Как Жуань Чжи-цзуна отучили от рыбной ловли
Жуань Чжи-цзун был уроженцем округа Хэдун. В шестнадцатом году под девизом правления Великая радость (439) он был в округе Чжунли при окружном наместнике Жуань Ине. Жуань Инь вместе с Чжи-цзуном прибыл в глухую деревню. Их сопровождал окружной чиновник по тайному надзору Бянь Дин. Они пришли к людям, которые заснули, да так и не могут проснуться. Народ этот считался мертвым. Всем скопом они высыпали из ворот и уложили Чжи-цзуна в гроб. По прошествии ночи он мог говорить. Чжи-цзун рассказал, что вначале появились более ста человек. Они связали Чжи-цзуна и увели. Пройдя несколько десятков ли, они пришли к буддийской обители, при которой состояли монахи, совсем такие же, как на земле. Один из них сказал Чжи-цзуну:
— Ты любишь половить рыбу, и тебе за это воздастся!
Сейчас же с Чжи-цзуна содрали кожу, срезали мясо; разделали его, как если бы он был животным — диким или домашним. Затем его опускали в воду на большую глубину, оттуда крючками за рот вытаскивали, разрезали на части, мелко разделывали, а потом варили и жарили в печи в большом котле. Сначала его кромсали, а затем возвращали в прежний вид: мучения при этом он испытывал поистине жесточайшие. Он трижды принял муки, а потом его спросили, не хочет ли он жить. Чжи-цзун кланялся праведникам в ноги и умолял вернуть ему жизнь. Праведники усадили его на землю и стали поливать водой, приговаривая:
— Один полив смывает пять сотен преступлений!
Чжи-цзун настойчиво просил полить его побольше, но ему отказали:
— Три раза достаточно.
Они увидели нескольких муравьишек, и праведник, указуя на них, молвил:
— Это хотя и ничтожные с виду насекомые, но и их убивать нельзя! Они ничем не отличаются от тех, кто велик размером. Только когда рыба сама гибнет, ее можно есть! В дни же постов всем надлежит надевать новую одежду. Если же ее нет, то следует выстирать старую!
— Мы путешествовали втроем. Почему же меня одного подвергли мучениям? — спросил Чжи-цзун.
— Те двое уже ведают о преступлении и благодеянии, знают, за что будут наказаны. Ты один глух и слеп, не помышляешь о воздаянии. Потому тебя и покарали, — ответил праведник.
Чжи-цзун сразу ожил, но несколько дней не мог подняться. Впредь он не ловил рыбу.
О злоключениях мирянина Син Хуай-мина
Син Хуай-мин, уроженец уезда Хэцзянь, был военным советником при командующем армией династии Сун. Он сопровождал Чжу Сю-чжи, наместника в Наньцзюне, в северном карательном походе и вместе с ним попал в плен. Дождавшись удобного случая, они бежали из плена. Беглецы шли по ночам, а днем прятались. Минуло три дня, но они все еще боялись, что их настигнут и схватят. Человек, посланный на разведку к варварам, несколько дней не возвращался. Той ночью собирался дождь, и было темным-темно. Человек вернулся под утро и в страхе промолвил:
— Я издали увидел очень яркий свет огня, который привел меня к вам. Отчего же, когда я уже здесь, вновь стало темно?!
Чжу Сю-чжи и остальные страшно перепугались, а Хуай-мин давно уже чтил Закон. В поход он взял с собой и держал на голове сутру «Гуаньшиинь цзин», без конца ее твердил. И в эту ночь, когда он твердил сутру во мраке, все засомневались — не божественная ли сила, заключенная в ней, была им явлена. Все вместе они принялись возносить молитвы Гуаньшииню, и вскоре им удалось спастись.
Хуай-мин жил в столице (Цзянькан). В семнадцатом году под девизом правления Великая радость (441) его навестил некий шрамана и сказал:
— Мне, бедному праведнику, в этом переулке и в Вашем доме почудился запах крови. Пора убираться отсюда!
Шрамана сказал так и ушел. Хуай-мин хотел было догнать его, но тот, как только вышел за ворота, сразу исчез. Хуай-мин был в ярости. Но прошло двадцать дней, и его сосед Чжан Цзин-сю ранил отца и убил отцовскую наложницу. Хуай-мин решил, что запах крови исходил оттуда, понадеялся, что все обойдется. Ближайшими соседями Хуай-мина были Лю Бин и Лю Цзин-вэнь, жившие в одном с ним переулке. В том же году они вступили в сговор с Лю Чжанем[160]. Были казнены они и их сородичи.
Младенец из ласточкина гнезда
Чэн Дэ-ду был уроженцем округа Учан. Его отец Дао-хуэй был наместником в Гуанчжоу. Дэ-ду служил в гвардии и находился в Сюньяне при Линьчуаньском ване[161] в качестве военного советника. В доме, где он жил, было ласточкино гнездо. Однажды ночью в помещении стало вдруг светло, а из гнезда вышел младенец этак с чи ростом. Дэ-ду видел его совершенно отчетливо, а тот подошел к ложу Дэ-ду и молвил:
— В последующие два года Вы, господин, обретете средство к долголетию.
Младенец в тот же миг исчез, а Дэ-ду втайне недоумевал.