Страница 10 из 21
Долетевшие до Минни слухи не были пустыми сплетнями досужих газетных репортеров. Возвратившись в Петербург после потери брата, Александр переживал невероятную пустоту. И тут на жизненном пути юного наследника оказалась женщина – новая фрейлина его матери княгиня Мария Мещерская.
Марии не было и года, когда умер ее отец, не оставив им с матерью сколько-нибудь серьезного состояния. А в пятнадцать лет девочка потеряла и мать, оставшись круглой сиротой. Отныне ей самой нужно было как-то приспосабливаться к новым обстоятельствам и не просто выживать, а находить свое место в жизни, и желательно получше, потеплее, поближе к сильным мира сего. Должно же оно соответствовать ее княжескому титулу!
Родители наградили ее сильным характером и изворотливым умом. А принципы… Ну какие могут быть принципы, если судьба оказалась так жестока к ней! Живя на иждивении дальних родственников, Мария научилась приспосабливаться к тем, от кого зависела ее судьба, научилась угадывать их пристрастия, выполнять их желания, нравиться им. Она прилежно постигала не только науку жизни, но и школьные премудрости – много читала, ночи просиживала, изучая иностранные языки, прилагая все усилия для того, чтобы вырваться в свет из своего незавидного сиротского положения в так манящее ее высшее светское общество.
И добилась своего, упросила свою родственницу, княгиню Барятинскую, представить ее императрице.
«А уж там я расстараюсь, сделаю все возможное и невозможное, чтобы понравиться ей», – думала Мария.
И расстаралась, и понравилась. Покоренная знаниями, манерами и, как ей показалось, скромностью милой девушки, императрица Мария Александровна решила позаботиться о ней, сделав своей фрейлиной.
Мещерская была на седьмом небе от счастья! Ведь эта должность открывала ей, весьма симпатичной и обаятельной девушке, да к тому же еще и благородного происхождения, большие возможности для выгодной партии.
«Теперь-то я не пропаду! – восторженно думала она. – Теперь, когда я оказалась при дворе императрицы, все будет по-другому. Здесь, при дворе, среди этих надутых и богатых завсегдатаев салона императрицы мне не составит труда найти себе достойного жениха!»
Став фрейлиной Марии Александровны, девушка постоянно находилась рядом с ней. Выполняя те или иные мелкие поручения, она должна была угадывать ее желания, развлекать, нравиться не только ей, но и очаровывать ее окружение. Она получила счастливую возможность общаться со всеми родственниками императрицы, представителями высшей знати и самыми высокопоставленными сановниками.
В салоне императрицы собирались ее дети и их молодые знатные друзья, а также богема того времени – поэты и музыканты, скульпторы, архитекторы и художники. И молодая красивая девушка, получившая неплохое образование и обладающая достаточным кругозором, легко находила с ними общий язык. Камерные беседы и помпезные балы, настольные игры и «фанты», прогулки по аллеям дворцовых парков и конные выезды – все это теперь стало доступно и ей. И конечно, легкий флирт то с одним, то с другим высокородным повесой…
Юный Александр не любил эти посиделки. Однако с тех пор, как здесь появилась княгиня Мещерская, стал их активным участником. Дело в том, что, увидев новую фрейлину своей мама, он был очарован с первого взгляда. Это была целомудренная, наивно-восторженная влюбленность совершенно неискушенного в романтических перипетиях двадцатилетнего юноши.
Несмотря на молодость, уже имеющая весьма большой опыт в любовных интрижках Мария сразу заметила особенное внимание к ней цесаревича и пустила в ход все свои уже хорошо отрепетированные на других мужчинах чары, умело разжигая пыл неискушенного в любви юноши.
– Ах, дорогой Александр Александрович! Здесь стало так душно, что у меня закружилась голова… – вдруг шептала она на очередных посиделках у императрицы так, чтобы никто, кроме Александра, не слышал, томно состроив ему глазки. – Не будете ли вы так любезны и не проводите ли меня в парк, на свежий воздух?
И Александр был счастлив от представившейся вдруг счастливой возможности остаться наедине с предметом его, как он думал, тайных воздыханий.
– Конечно, княгиня, я к вашим услугам!..
А там, в парке, в тиши теплого летнего вечера, она действовала уже более решительно.
– Александр… Можно я буду вас так называть? – с придыханием шептала она, будто в изнеможении прижимаясь к нему и склонив голову ему на плечо с таким расчетом, чтобы он ощутил волнующий аромат ее духов. – Я так благодарна вам за ваше столь снисходительно проявленное сочувствие… Вы такой… такой сильный, мужественный… настоящий рыцарь. И если бы между нами не лежала такая пропасть, я бы даже, наверно, позволила себе влюбиться в вас… Может быть, даже я уже люблю вас. Но вы не должны этого знать. Ведь я не могу, не имею права на это чувство. А потому забудьте то, что я сейчас вам сказала. Я справлюсь со своими безумными мечтаниями… Непременно справлюсь…
– Но, Мари, зачем же вы так! – порывисто взял ее руки в свои Александр. – Если б вы знали, как я счастлив от того, что услышал сейчас! Ведь и я полюбил вас с той самой минуты, когда впервые увидел. Но я не был уверен, не надеялся…
– Я боюсь поверить в то, что моя любовь нашла отклик в вашем сердце, – прижавшись к нему и заглянув ему в глаза, с драматическим надрывом продолжала Мария. – Однако пусть это будет нашей тайной. Никто, кроме нас, не должен об этом знать. Иначе… Иначе все это может плохо кончиться для меня. Но вдруг однажды я не совладаю со своими чувствами – и что тогда?
– Но я только этого и хочу, только на это буду надеяться! Я буду ждать. И если вы так желаете, то, конечно, пусть до поры это будет нашей волшебной тайной…
В отличие от Мещерской, для которой это была только игра, Александр влюбился в нее не на шутку. Ведь, как и у Минни, это была его первая влюбленность, всегда и для всех так похожая на ту большую, настоящую любовь, которая приходит потом.
«Что бы я дал за один ее поцелуй! – писал он в своем дневнике. – Были минуты, когда казалось, что совсем недалеко до этого, но было нельзя… Однажды, когда мы христосовались, то это мгновение мне показалось волшебным сном, ведь я прикасался к ее губам… Почти к самым губам…»
Прекрасно осознающая свои достоинства и умеющая пользоваться ими, Мещерская сразу поняла, что наследник престола отныне в ее руках. И ее сердце замерло от осознания фантастических перспектив, которые можно извлечь из их отношений, и она раз за разом, при каждой встрече умело подогревала его чувства – томным взглядом, жестом, «случайным» прикосновением…
«Заметив, что нравится наследнику, она и сама взглянула на него новыми глазами. А он был хорош в свои двадцать лет: светлоглазый, высокий, стройный, с правильными чертами лица, густыми русыми волосами и сильными руками – настоящий русский богатырь», – писал граф Шереметев.
Со временем все чаще в голову Мещерской закрадывалась сладкая мысль: «А почему бы и нет? Ведь даже брачные узы не помешали отцу моего воздыхателя, императору Александру Николаевичу, влюбиться в княгиню Юрьевскую и закрутить с ней многолетний роман, в результате которого у них даже родилось двое детишек – мальчик и девочка. А тут… юный наследник, у которого где-то там, далеко-далеко будто бы есть какая-то невеста. Ну и что? Она там, а я здесь. Мы еще посмотрим, чья возьмет!»
Стать супругой наследника, императрицей – такая волнующая, захватывающая дух мечта! И Мария решила приложить все усилия к тому, чтобы эта мечта стала явью. Она все чаще как бы ненароком оказывалась на пути Александра, рядом с ним. Они совершали совместные прогулки, делились маленькими секретами, обменивались записками весьма интимного содержания. На вечерах у императрицы за игрой в карты Александр старался подсесть к ней поближе, в играх выбрать себе в партнеры именно Марию, и его глаза не только ей, но теперь уже и окружающим выдавали его тайные чувства к фрейлине.
Однажды Мещерская решилась и завела с Александром разговор о его невесте, принцессе Дагмар.