Страница 18 из 19
Слушая рассказ товарища Акимова, я поймал себя на мысли, что где-то я такое уже читал… потом вспомнил. Роман товарища Адамова «Тайна двух океанов». Все соответствует: надвигающаяся угроза большой войны, испытания новейшего оружия, замаскированные под флотские учения с дальним походом, режим полной секретности, неожиданно налетевший тропический тайфун, а в конце – удар молнии, превратившей маскировочную установку на каких-то там «новых физических принципах» в одноразовое устройство, проделавшее дыру в прошлое. Р-раз! – и отряд кораблей из две тысячи семнадцатого года оказывается в тысяча девятьсот четвертом, в тот момент, когда русско-японская война только началась и еще ничего не было предрешено. Наши товарищи в своем большинстве слушали этот рассказ затаив дыхание, и только комиссар Якимчук скептически кривил губы.
– Значит, вы, товарищ Акимов, решили, так сказать, положить жизнь за царя, веру и отечество? – спросил он.
– Не за царя, товарищ комиссар, – твердо ответил товарищ Акимов, – а за Родину, которая у нас одна, и неважно, кто в данный момент сидит на престоле: Петр Великий, императрица Екатерина, Николай Второй или Иосиф Сталин. Будь точкой нашего назначения сорок первый год, за Советский Союз мы сражались бы столь же яростно, как и за Российскую империю.
– А сейчас? – тихо спросил лейтенант Чечкин.
– Сейчас мы решили идти вместе с вами в Аквилонию, – ответил подпоручик. – Если она окажется здешней Россией, которая дана нам в ощущениях, то и за нее мы будем биться, не жалея ни своей, ни чужой жизни. Уж таково наше кредо.
– И все же, товарищ Акимов, – сказал я, – нам хотелось бы знать, как получилось, что Николай Второй уступил власть своей сестре? В нашем прошлом этот суслик до самого конца держался за трон всеми четырьмя руками.
– После того как умерла императрица Александра Федоровна, – хмыкнул тот, – царь Николай отпустил вожжи и поплыл по течению, в то время как на Тихоокеанском фронте его младший брат и сестра уже подпали под влияние товарища Одинцова и моего командира майора Новикова. Но прежде чем сменить неуспешного монарха на успешного, требовалось выиграть войну с Японией, вынудив агрессора упасть на колени и каяться в своих прегрешениях. И я тому был очевидцем и непосредственным участником…
И он рассказал, как он и его товарищи прогибали под себя мир начала двадцатого века. До полусмерти излупив Японию и хорошенько дав в нос наглым британцам, они оборотились на Петербург, где царь Николай уже полностью созрел для передачи власти. И подавление мятежа в Финляндии тоже не вызвало у меня какого-либо внутреннего протеста. Сколько мы с этими белофиннами воевали – а товарищ Одинцов, записавшийся при молодой императрице в наставники и серые кардиналы, решил проблему финского буржуазного национализма сразу и на корню, с беспощадностью истинного большевика пустив в расход его лидеров.
– Как я понимаю со своего насеста взводного командира, – сказал подпоручик, заканчивая свой рассказ, – государыня Ольга, мой командир и товарищ Одинцов намерены проделать все то же, что проделали большевики после октября семнадцатого, только без революции, полного разрушения государства, гражданской войны и прочих благоглупостей, стоивших Советскому Союзу больших жертв и замедления развития.
– Тогда это тоже была революция, только нового типа, – сказал я.
– Да, Николай Иванович, наверное, это действительно так, – согласился товарищ Акимов, – Все неприступные крепости берутся именно изнутри, и высший шик, когда защитники даже не понимают, как это произошло.
– Но все равно, – не унимался Якимчук, – все Романовы мазаны одним миром, и ваша императрица Ольга тоже явит миру свой звериный оскал, когда немного освоится на троне. И тогда и в том мире придет время для партии большевиков высоко поднять вверх красное знамя социалистической революции.
– Во-первых, товарищ комиссар, – с тихим угрожающим рыком произнес подпоручик, – если вы что-то подобное попробуете сказать кому-то из моих людей, то по-простонародному получите в рыло, и, может быть, даже не один раз. Эти простые оружные парни рабоче-крестьянского происхождения свою матушку-императрицу любят до безумия, и за хулу в ее адрес любого готовы порвать на лоскуты. Во-вторых, вождь партии большевиков товарищ Ленин уже три года не болтается по эмиграциям, а трудится в нашем правительстве министром труда и социального развития. Кто еще, как не члены партии большевиков, способен обуздать жадность и наглость фабрикантов и заводчиков, выявлять и бичевать еще имеющиеся язвы общества? Каждый человек бывает незаменим, будучи применен на своем месте, и к товарищу Ленину это тоже относится. В-третьих, большевики тоже большевикам рознь, как и цари царям. Товарищ Хрущев с партийным погонялом «Клоун» там у вас пока что один из многих членов ЦК, а Ельцин и Горбачев еще и вовсе мальчики в коротких штанишках. Их время настанет позже. Сначала товарищ Хрущев на двадцатом съезде, случившемся через три года после смерти товарища Сталина, обольет помоями покойного вождя советского народа, обвинив того в культе личности и ужасных репрессиях, и никто из членов ЦК и простых коммунистов не наберется храбрости ему возразить. Тем самым будет подорвана основа советского государства, ведь его основатель и бессменный на протяжении тридцати лет руководитель оказался настоящим преступником. А потом, еще тридцать лет спустя, когда уйдет в прошлое поколение, знавшее и Войну, и Победу, к власти придут те, что в ваше время были мальчиками, и в бессмысленной сваре за власть разорвут на куски ослабленную страну. Царю Николаю там, в нашем общем прошлом, для такого результата понадобились три года тяжелейшей империалистической войны, но выродившиеся до мышей потомки победителей добьются того же самого буквально на ровном месте. И раздувшаяся до двадцати миллионов членов партия большевиков не сможет и не захочет им в этом помешать. Вот так, товарищи… настоящим коммунистом надо быть, не жалея жизни сражаясь за свои идеи, и совершенно недостаточно казаться, произнося тр-рескучие р-революционные лозунги. Не так ли, товарищ капитан-лейтенант?
Вот это известие было посильнее переноса в Каменный век. Впрочем, товарищ Акимов ненависти к советской власти не высказывал, о товарище Сталине отзывался весьма уважительно, и лишь сожалел о том, что Советский Союз, построенный потом и кровью настоящих коммунистов, всю вторую половину своей истории находился во власти ничтожеств и интриганов, которые и довели его до гибели.
– Да, это так, товарищ Акимов, – после некоторого молчания сказал я, – казаться коммунистом совершенно недостаточно, а вот быть им для каждого честного человека обязательно. Но какие из этого факта следуют практические выводы?
– Практический вывод прост, – ответил подпоручик. – Нам следует звать в свои ряды всех, вне зависимости от происхождения и наличия партбилета, кто хочет лучшей жизни и счастья для всего человечества и готов биться за этот идеал. А тех, кто хочет сытой жизни и удобств только для себя, мы должны исторгнуть из себя прочь. Впрочем, в моем взводе таковых не имеется, ибо подобные люди не идут служить в морскую пехоту, а выбирают себе местечки и потеплее, и посытнее. Кстати, вот…
С этими словами товарищ Акимов расстегнул нагрудный карман и достал оттуда маленькую красную книжечку в непромокаемом целлофановом пакете с хитрой застежкой, которую передал мне. Я раскрыл и, не веря своим глазам прочитал: «Всероссийская социал-демократическая партия трудящихся (большевиков). Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Членский билет № 592. Выдан: тов. Акимову Алексею Николаевичу 12 декабря 1905 года партийной организацией корпуса морской пехоты». Знакомое всем факсимиле подписи товарище Ленина, и тут же – подпись секретаря парторганизации неизвестного мне тов. Малинина. Вот тебе, товарищ Голованов, и царский офицер-золотопогонник…
Показав эту книжечку из своих рук товарищам, а особенно комиссару Якимчуку, я вернул ее владельцу, и тот в полной тишине аккуратно, почти бережно, убрал ее на место.