Страница 233 из 250
Тем не менее снисходительно-доброжелательное отношение так широко распространено, что нам кажется полезным взглянуть на оборотную сторону дела. Я полагаю, что для способного от природы человека, имеющего в себе зародыши сильного характера – особенно если его склонности указывают на поприще литературы и предназначают его быть мыслителем и писателем, – для такого человека, говорю я, в наше странное время не было бы большим несчастьем вырасти среди народа, а не среди образованных людей. Быть может, это и вовсе бы не было несчастьем?
Все люди наталкиваются на избыток препятствий, потому что духовный рост должен быть задержан и остановлен, он должен пробиваться сквозь затруднения, иначе он совершенно остановится. Мы сознаем, что посредственным личностям беспрестанное воспитание и обучение языкам, танцам, правилам приличия, как это практикуется во всех странах у людей высокопоставленных, дает известное превосходство. В худшем случае – кажущееся превосходство над средними людьми низшего класса. Обыкновенно праздный человек по сравнению с человеком трудящимся почти всегда оказывается более милым; у него кругозор шире, яснее. Во многих отношениях, если даже взглянуть на дело глубже, он имеет преимущество над тружеником.
Противоположное верно лишь для необыкновенных личностей, одаренных зародышем неукротимой силы, которая во что бы то ни стало достигнет развития. Для таких зародышей всего лучше та почва, на которой они свободнее будут расти. Там, где есть охота, должен найтись и путь. Одновременно с гением человек одарен и возможностью развития, даже уверенностью в развитии. Часто случается, что неумелое окапывание и удобрение вреднее, чем отсутствие ухода, и убивает то, что слепой жестокий случай щадит.
Редко бывает, чтобы какой-нибудь Фридрих или Наполеон воспитывались с целью подготовить их к последующей деятельности. Чаще всего даже их подготовка осуществляется совсем иным путем, в одиночестве и страдании, нужде и при неблагоприятных обстоятельствах. В наше время мы видим двух гениальных людей: Байрона и Бернса. Оба они по велению природы должны были стремиться к зрелому мужеству и бороться, преодолевая бурю и натиск тридцать шесть лет. Все же один только даровитый земледелец добивается частичной победы. Гениальный же дворянин борется, не жалея труда, и умирает, когда лишь в отдалении слышится обещание успеха его деятельности. Правда, как сказано где-то: только артишок не может расти вне сада; желудь бросают куда попало, а он питается на невспаханной почве и вырастает в виде дуба. Каждый лесовод подтвердит, что жирная земля губительна для желудей. Чем легче почва, тем крепче и плотнее дерево, но тем оно и ниже.
То же самое происходит и с духом человеческим: он будет чист, лишится своих недостатков, если станет страдать за них. Кто боролся хотя бы только с бедностью и тяжким трудом, тот оказывается сильнее и более сведущим, чем тот, кто удалился с поля битвы и осторожно спрятался между обозами с провиантом. В этом смысле один опытный наблюдатель нашего времени сказал: «Если мне нужно было отыскать человека с определенно развитым характером (развитым определенно и искренно, в рамках своих границ), с умом проницательным, мужественного, сильного духом и сердцем – а не с исковерканным характером, надменностью, заменяющей мужество, спекулятивным мышлением и призраком силы вместо проницательности и мощи, я обратился бы скорее к низшим, а не к высшим сословиям и там стал бы его искать».
Другое резкое мнение, что тот, чьи потребности определены наперед, чьим способностям предстоит только одна задача – развиться как можно лучше, достигает меньшей степени истинной образованности, чем другой человек, задача и долг коего состоит не в достижении образования, а в добывании хлеба насущного тяжелым трудом. Что за печальная превратность судьбы выражается в многообещающих начинаниях. Задерживается и искусство, при всем богатстве своих средств, ничего не в состоянии совершить даже там, где природа сама дает материал.
Но жизнь полна зла, точно так же, как и добра, богатство средств и путей может дойти до опасных размеров, укрепить дурные склонности, вместо того чтобы направить их по верной колее. Но что значит необразованность с тех пор, как у нас есть книги, которые составляют часть домашней утвари в каждой квартире цивилизованных стран? В беднейшей хижине вы найдете книги, во всяком случае, одну книгу, из которой дух человеческий веками черпает свет, пищу, ответ на глубочайшие свои запросы. В ней и по сей час для зрячего глаза заметно отражение тайны бытия, если и не поясненной, то хоть открытой и представленной в виде пророческих символов; если и не удовлетворяющей разум, то хоть доступной внутреннему пониманию, что гораздо важнее. «В книгах скрыт творческий пепел Феникса всего нашего прошлого». Все, что люди думали, открыли, перечувствовали и придумали, записано в книгах; и кто научился секрету чтения, может все это найти и усвоить.
Но что из этого следует? Разве образование человека, то, что мы называем образованием, бывает закончено в университетах, библиотеках и аудиториях? Разве живая сила нового человека пробуждается исключительно или главным образом мертвой буквой и повествованием о силе других людей, разве иначе она не может загореться, и очиститься, и дойти до побеждающей ясности? Ты, неразумный педант, с сожалением распространяющийся о неведении Шекспира! Шекспир проник глубоко в бесчисленное множество вещей, природу с ее божественной красотой и ужасами ада, хорами светлых ангелов и таинственными жалобными стонами. Он проник глубоко в людские дела, искусство и уловки искусства.
Шекспир знал многое («знал» [ke
В наше время «знать» и «мочь» стали различными терминами; а ведь в этом первая причина всей человеческой культуры, краеугольный камень подлинного образования. То, что человек прежде всего должен быть подготовлен к труду, ряд поколений совсем не затронуло, и мы видим последствия этого! Подумайте, какое преимущество имеют необразованные трудящиеся классы над образованными и нетрудящимися только вследствие того, что они должны работать.
Работа! Что это за неизмеримый источник образования! Как захватывает работа всего человека, не только его спокойное теоретическое мышление, но всего деятельного, действующего, решительного и терпеливого человека! Как шаг за шагом пробуждает она дремлющую силу, искореняет старое заблуждение! Кто ничего не делал, тот ничего не знает. Сидеть, строить планы и умно говорить ни к чему не ведет: встань и действуй! Если знания твои верны, то применяй их, борись с живой природой, испытай свои теории и посмотри, как они выдержат искус. Сделай что-нибудь, в первый раз в жизни сделай что-нибудь! Тогда ты сразу станешь лучше понимать всякую деятельность вообще. Работа имеет неограниченное значение. При ее помощи скромнейший ремесленник добивается великого и необходимого, чего не может сделать высокопоставленный человек, не умеющий трудиться. Примись за практику, и заблуждение с истиной перестанут идти рука об руку. Успех заблуждения заставляет тебя запутаться в квадратном корне отрицательной величины; постарайся извлечь его, добыть из него какое-нибудь земное содержание и жизненную поддержку.
Почтенный член парламента может открыть, что «существует реакция», верить этому и утомительно доказывать это наперекор всему миру, сколько ему угодно. Он не будет испытывать от этого недостатка в пище. Но если медник откроет, что медь – зеленый сыр, то он должен действовать сообразно со своим открытием и потому должен прийти к заключению, что, как это ни странно, медь нельзя жевать, а из зеленого сыра никак нельзя получить огнеупорной посуды. Его открытие поэтому не имеет под собой твердой почвы, и о нем надо забыть. Проведите эту основную разницу через всю жизнь обоих людей и постарайтесь уяснить себе ее последствия. Необходимость, нужда, которая в данном случае приходится матерью точности, давно уже известна как мать изобретательности. Тот, кому многого недостает, кто во многом нуждается, должен много знать, много трудиться, чтобы только чего-нибудь достигнуть. В противоположность тому, кому необходимо только знать, что для того, чтобы позвонить, нужно пальцем нажать на кнопку звонка.