Пески. Дары джиннов

– Компас у него, – произнесла я вслух, чтобы удостовериться в этом. Ведь демджи не могут лгать.

Чем ближе мы подбирались к султанскому дворцу, петляя по тесным переулкам, тем сильнее у меня перехватывало дыхание. Ещё вчера, перед казнью, узники содержались там. Значит, должны находиться по крайней мере где-то в городе. Однако на широкой улице, выходящей на дворцовую площадь, стрелка показала в другую сторону, на юг.

Теперь мы удалялись от дворца, и сердце сжималось с каждым шагом. Пока вокруг были городские кварталы, надежда ещё оставалась. Только бы стрелка повернулась раньше!

Надежда умерла, когда мы подошли к южным воротам. Их назвали в честь Замана, первого султана Мираджа, потомок которого запер нас в своей столице. Другой потомок стоял рядом со мной.

Розовое небо на горизонте уже наливалось утренним золотом, а прямо за воротами вертикально вздымалась огненная завеса. Вблизи она смотрелась ещё внушительнее, потрескивая молниями и брызгая сердитыми искрами, и казалась голодным хищником, жаждущим поживы. Сразу становилось ясно, что дальше лучше не соваться.

Стрелка компаса в руке у Жиня указывала точно на стену огня.

Султан выслал пленников из города, а нас окружил пламенем джиннов. Где-то там, на юге, наши друзья проведут остаток жизни в заточении без суда. Такова милость султана.

Жар от огненной стены ощущался даже в воротах. Жинь поднял камушек и подбросил несколько раз в руке, словно уличный мальчишка, замысливший какое-то озорство. Прицелился и швырнул в стену пламени. Камень не отскочил и не пролетел насквозь, а мгновенно сгорел, рассыпавшись пеплом.

Первым делом я подумала, что султан хочет помешать нам освободить узников, а меня снова заполучить в свои лапы и запереть во дворце.

«Но тогда…»

Жинь опередил мои мысли:

– Нет смысла, – хмыкнул он, сдвинув куфию и взлохматив свои волосы. Я с опаской огляделась: не следят ли за нами. – Султан считает Ахмеда мёртвым… а значит, всё это не ради нас.

Я кивнула, соглашаясь:

– Тогда зачем?

Ответ мы узнали в тот же день. Все с нетерпением ожидали новостей. Что скажет султан своим подданным в Измане, как объяснит огненную завесу вокруг столицы?

Близнецы Изз и Мазз весь день кружили над дворцом в облике жаворонков, возвращаясь по очереди в Скрытый дом с докладом. Новости появились только на закате.

Порхая наперегонки, две птички песчаного цвета стремительно перечеркнули небо и опустились на заросшую лианами крышу, на ходу превратившись в мальчишек.

– Чужеземцы! – запыхавшись, выпалил Изз. – Наступают с запада!

– Знамёна синие… с золотом, – добавил Мазз, с трудом переводя дух.

У меня заколотилось сердце: «Галаны! Идут на столицу. Старые враги, оккупанты. Столько лет хозяйничали в наших песках, а теперь решили овладеть ими раз и навсегда. Вот для чего огненная стена! Не для того, чтобы запереть нас, а чтобы не пустить их. Султан защитил город, но мы всё же оказались в ловушке».

Глава 2. Бессмертная Султима

Однажды в страну песков, где правил султан без наследника, нагрянули враги. Они наступали с востока, с запада, с севера, чтобы занять города, поработить народ и захватить оружие, необходимое для других войн в дальних странах.

Видя угрозу со всех сторон, правитель пустыни знал, что его собственные войска слишком малочисленны. Тогда он созвал в свой дворец вражеских королей, королев и принцев, чтобы обсудить перемирие, которое сами они считали капитуляцией. На самом же деле это была ловушка.

Оживив могучих воинов, сотворённых из глины и металла, султан бросил их на вражеских правителей и обратил тех в прах. Многие захватчики убоялись и отступили, но великая северная держава, возмущённая коварным убийством своего короля и знати, приняла дерзкий вызов. Юный северный принц, наследник трона своего погибшего отца, двинул войска на столицу песков, чтобы разрушить её.

У султана нашлось бы немало сыновей, способных возглавить оборону. Не было лишь наследника: перворождённый сын погиб от руки своего собственного брата, мятежного принца, возжелавшего захватить трон.

Так говорилось.

Находились и те, кто считал мятежного принца не предателем, а героем. Они считали блудного сына султана настоящим наследником и требовали, чтобы страну пустынь защитил он, а не другие братья, выросшие во дворце. Но когда вражеская армия вторглась в пески, мятежный принц был выслежен, схвачен и, как бы ни требовал народ пощадить его, обезглавлен на плахе. Все люди смертны, будь то мятежник, предатель или герой.

Тем не менее многие клялись, что видели своими глазами: когда упал топор палача, душа казнённого покинула тело огненной вспышкой, поднялась ввысь и разлилась вокруг, укрывая город пламенным щитом. Народ шептал, что мятежный принц, подобно Ашре Благословенной тысячелетия назад, ответил на призыв о помощи даже мёртвый.

Явившись под стены Измана, захватчики остановились перед огненной завесой, не в силах её преодолеть, и люди песков славили имя мятежного принца, защитившего их. Врагам оставалось лишь окружить столицу и ждать, пока огонь угаснет или же султан выберет из сыновей наследника и пошлёт его на решающую битву.

В первый же день осады к султану пришёл старший из выживших сыновей, великий мастер меча, и попросил оказать ему честь и позволить вывести войска из ворот и дать врагам бой. Однако правитель отказал, сомневаясь, что сын достоин.

Назавтра явился другой сын, непревзойдённый в искусстве стрельбы, и просил позволения собрать лучников и засыпать врагов стрелами, но султан вновь отказал, сочтя недостойным и его.

На третий день неудача постигла ещё одного принца, и так продолжалось день за днём, неделя за неделей. Никто так и не был избран, и народ песков начал роптать.

В конце концов, перебрав всех своих отпрысков, султан объявил, что нового наследника-султима определят состязания, как и было заведено в стране песков с незапамятных времён, когда правил самый первый султан.

В назначенный день на площади дворца собралась толпа, чтобы взглянуть на тех, из кого выберут будущего правителя. Султан вышел к народу и сказал, что всё ещё оплакивает своего первенца, но ждать больше нельзя: стране необходим наследник. Но не успели прозвучать первые слова, как до слуха собравшихся донёсся другой голос:

– Он лжёт!

Негромкий голос, почти шёпот, звучал будто над самым ухом у каждого… а может, прямо в голове? Кому хватило смелости сказать такое про сиятельного властителя? Люди стали испуганно озираться по сторонам, и тут их глазам предстало невероятное. Женщина стояла не среди толпы, а на ступенях дворца, прижимая к груди… собственную голову! На месте шеи торчал лишь окровавленный обрубок.

Многие узнали лицо, и по площади пробежал шёпот. Благословенная султима! Неверная супруга убитого наследника, казнённая по его приказу, вернулась из мёртвых!

Губы отрубленной головы не шевелились, но слова слышали все. Ветер из пустыни трепал волосы над ладонями, держащими голову.

– Он лжёт, – повторила женщина, устремив на толпу обвиняющий взгляд, – а лгать грешно!

При её словах небо над площадью разом потемнело. Жители Измана с ужасом подняли глаза: над столицей собиралась песчаная буря. Солнце скрылось, дворец погрузился в сумрак, но тем ярче сияла призрачная женская фигура. Люди сжались под занесённым мечом стихии, готовым обрушиться, словно в отместку за удар топора, обезглавившего на их глазах благословенную султиму. Упав на колени, они молили о пощаде, не зная, кому возносят свои молитвы, Всевышнему или самой казнённой.

К счастью для них, ей нужна была не месть, а лишь торжество правды.

– Мятежный принц не убивал султима! – Голос женщины ясно слышался даже сквозь завывание ветра, кружившего над городом тучи песка. – Убийца – его собственный отец! – Рука с потёками крови вытянулась к высокому балкону дворца, где стоял султан. Отрубленная голова упала к ногам и гневно уставилась туда же, а обличающий голос продолжал вещать: – Ваш правитель самолично зарезал сына, как до этого – своего отца и братьев. Теперь он прикидывается безутешным, готовясь послать на смерть других детей – против захватчиков, которых сам же и привёл в нашу страну!