Русалка

Хардгрейв застонал:

— Твоя последняя идея чуть не довела меня до Тауэра!

— Но теперь у нас гораздо больше возможностей, и, кроме того, я надеюсь найти сообщников.

— Как ты все это узнала?

Она поднесла губы к самому его уху и прошептала:

— Здесь был Юстин Четхэм. Я подслушала их разговор! Сейчас Уорик и его золотая девочка совершенно беспомощны! Лил, она, оказывается, вовсе не простушка… Впрочем, это даже к лучшему. Ах, Лил! Думай! Думай только о своем неистовом желании отомстить ему и о своей страсти к ней. Лил, кажется, наша дружба наконец-то принесет достойный плод. Тебе достанется девочка, а мне — Уорик!

Раскрасневшийся и возбужденный, Хардгрейв некоторое время колебался, затем бросил на стол кости и сказал хозяину:

— Считай, что сегодня ты выиграл, Тэдди. Спокойной ночи, парень! — Он махнул шляпой девочкам, сидевшим на скамейке: — Еще увидимся, подружки!

Анна схватила Хардгрейва за обшитый галунами лацкан щегольского камзола и поволокла его прочь, чтобы пошептаться с ним в каком-нибудь укромном уголке. Она так явственно представляла Уорика, который снова ищет успокоения в ее объятиях после потери очередной жены.

Хардгрейв под руку с Анной вышел из трактира. Свежий холодный воздух быстро отрезвил его, и виконт пронзительно посмотрел на Анну.

Да, это действительно странная дружба! В ней не было ничего общего с любовью, но она казалась даже глубже, чем любовь, сильнее, чем страсть. Их дружба была замешена на вожделении и мести.

— Лил! Думай! Эта маленькая ведьма появилась на сцене как раз в день твоего турнира с Уориком! Турнира, который ты проиграл! Все расписано как по нотам. И теперь круг должен замкнуться! Теперь ты в отместку заберешь ее у него!

Лил посмотрел в ее горящие предвкушением глаза.

— М-м-м, — пробормотал он. — Как мы раньше и задумали, я, получу ее… Потом мы подделаем свидетельство о ее смерти. Щ наконец твой Четхэм вернется к тебе.

— Да! — радостно выдохнула Анна. — Он быстро забудет ее. Й знаю, что смогу заставить его забыть ее! Я сделаю его счастливым! Я доставлю ему необыкновенное удовольствие! Я могу удовлетворить любого мужчину!

— Конечно, моя дорогая. Я нисколько в этом не сомневаюсь, Анна, — промычал Лил Хардгрейв и про себя добавил: «А вот здесь-то наши дорожки и расходятся… Я-то вовсе не хочу, чтобы он был счастлив. Я желаю его смерти…»

Он сделал знак кучеру, чтобы тот подал поближе карету, и сказал Анне, стараясь не выдать своих мыслей:

— Так, значит, наша простолюдинка оказалась благородной дамой. Но как же мы сделаем все это и с какими такими помощниками?

Анна даже застонала от нетерпения:

— Ты больше ничего не помнишь о дне своего турнира с Уориком?

— Только то, что я проиграл, — ответил он горько.

— В тот же день убили герцога Рочестерского — за высочайшую измену и покушение на жизнь короля! Хотя… в этот момент ты действительно был слишком занят! Тогда же умерла Женевьева, поэтому я так хорошо вес помню. Ондайн, эта глупая маленькая девочка, убежала, и поместье попало в руки ее родственников, которые только об этом и мечтали! Ее дядя или кто-то еще взял поместье в управление, но, я слышала, она вернулась домой. Уорик устроился там же… слугой, представляешь! Но здесь явно что-то не так, какая-то ошибка… потому что говорят, что она собирается выйти замуж за своего кузена. Ну а теперь, мой дорогой лорд, даже самый большой тупица догадается, что человек, завладевший ее имением, не захочет, чтобы оно вернулось к законной наследнице! Можно предположить, что он собирается женить на ней своего сына, потому что не располагает полными сведениями о ее прошлом и, думаю, не откажется об этом узнать!

— Но в этом случае он наверняка предпочтет, чтобы она умерла.

— Нет, не умерла, а просто исчезла. Мы убедим его и пообещаем, что она исчезнет из страны и никогда больше здесь не появится. Когда она тебе надоест, это можно будет легко устроить!

— Как в прошлый раз? — ядовито спросил Хардгрейв. Анна гордо вскинула подбородок:

— Ты и в самом деле трус? Все еще боишься Уорика Четхэма? Хардгрейв напрягся и заскрежетал зубами. Она затронула самую больную струну.

— Ну ладно! Тогда давай держаться поближе к этому дворцу, — сказал он. — Пошлем этому человеку записку и намекнем, что можем быть друг другу полезны.

— Да, давай. И сделаем это немедленно! — промурлыкала Анна.

Глава 28

Утром Ондайн проснулась усталой и разбитой после бурно проведенной ночи и медленно приходила в себя. Снизу доносились громкие голоса. Это спорили о чем-то дядя и Рауль. Неожиданно голоса стихли — кто-то сказал, что их крики прекрасно слышны наверху и скоро весь дом узнает об их личных делах.

Ондайн подумала, что их, должно быть, предупредила Берта. После этого наступила тишина, а Берта вошла к ней в комнату.

Ондайн отвернулась, зевнула и зарылась лицом в подушку, не испытывая никакого желания видеть Берту. Но разве у нее был выбор?

— Герцогиня, просыпайтесь! Вставайте. Ваш дядя требует, чтобы вы немедленно сошли вниз.

— А в чем, собственно, дело? — сухо спросила Ондайн.

— Герцогиня! Вставайте!

— Встаю, встаю, Берта. Я уже проснулась.

Наскоро выпив чай, она оделась с помощью Берты, горя желанием увидеть Вильяма не меньше, чем он хотел увидеть ее. Ей предстоял трудный день. И хотя Уорик был против, она все же решилась еще раз проникнуть в кабинет дяди. Это необходимо было сделать, тем более что время работало против нее.

Ондайн сидела в кресле перед туалетным столиком, пока Берта ее причесывала, с ворчанием разбирая спутанные локоны. Герцогиня сдерживала смех и желание сказать Берте, что ничего нет удивительного в том, что ее волосы спутаны, — ее муж всю ночь играл с ними.

Через пару минут она спустилась по лестнице в обеденный зал и с удивлением увидела, что Вильям и Рауль стояли в странных напряженных позах в другом конце комнаты, не обращая никакого внимания на дымящиеся блюда, ожидавшие их на столе. Высокий, мускулистый незнакомец с отсутствующим выражением на желтоватом лице, выполнявший теперь обязанности дворецкого, заложив руки за спину, ждал у дверей, когда хозяева приступят к еде.

— А, наконец-то племянница соизволила к нам присоединиться, — отрывисто проговорил Вильям, сверля ее глазами.

В его словах не чувствовалось даже намека на любезность; он как будто предупреждал, что дальше будет гораздо хуже.

— Я опоздала? — спросила она невинно и заняла свое место.

— Да, племянница, опоздала.

Она с удивлением слегка приподняла бровь и посмотрела на Рауля, мрачно стоявшего в углу комнаты.

Рауль вспыхнул и отвел взгляд. Ондайн пожала плечами, затем повернулась к похожему на обезьяну дворецкому:

— Пожалуйста, принесите мне чашку чая. Прямо сейчас. К сожалению, я не знаю вашего имени.

Наверняка этого человека выбрали за способность слепо повиноваться ее дяде. Услышав приказ, он сначала посмотрел на Вильяма. Вильям готов был взорваться, но справился с собой и с дьявольской усмешкой сказал:

— Подай герцогине чай. Ондайн, его зовут Берольт, на случай если в дальнейшем тебе что-нибудь потребуется.

— Спасибо, дядя. Спасибо… Берольт.

— Берольт, можешь идти, — клацнув зубами, выдавил Вильям.

Ондайн внутренне сжалась, не зная в чем дело. Неужели Вильяму что-то стало известно? Она, стараясь выглядеть безмятежной, добавила сливок в принесенный Берольтом чай и снова посмотрела в сторону Рауля. Теперь в его глазах была мольба, хотя он по-прежнему казался взвинченным и сердитым.

Ондайн сделала глоток и выжидательно посмотрела на дядю:

— Вы упрекнули меня за опоздание, а сами вот уже полчаса не сводите с меня глаз. Неужели, дядя, у меня выросли рога?

— Рога? Нет, вроде не похоже. Ты по-прежнему сладка, как мед… и чиста, как свежевыпавший снег.

Он подошел к Ондайн, уперся руками в стол и навис над ней, пристально глядя ей в глаза.