Русалка

Мужчины переглянулись, но Молли так увлеклась своим элем, что ничего не заметила. Она с улыбкой смотрела на Уорика.

— Если вас с души не воротит от таких людей, как Дуво, то там, я знаю, платят хорошо.

— В самом деле? А что ты скажешь, если, к примеру, такой парень, как я, захотел бы туда наняться?

Молли смотрела на него некоторое время в недоумении, а потом ее неожиданно озарило:

— А чего, старый кузнец у них как раз помер! Им, наверное, нужен человек! Если не боишься тяжелой работы, можешь завтра попытать счастья.

— Завтра? Когда? Где?

— Да в городе, на базаре.

— Большое тебе спасибо, Молли, — сказал Уорик; вставая.

— Эй-эй! Куда это ты собрался так быстро? — завопила Молли обиженно.

— Спать, я ведь завтра собираюсь стать рабочим человеком, дорогая! — сказал он и насмешливо взглянул на брата. — Но ты не волнуйся, подруга; к счастью, мой брат довольно ленивый парень и повсюду ищет одни удовольствия! Понимаешь, что я имею в виду? Он не даст тебя в обиду, Молли!

— Что значит, не даст в обиду? — опешил Юстин, но было поздно: Молли уже переключила на него все свое внимание, настойчиво шаря руками в складках его панталон.

Клинтон засмеялся и тоже встал из-за стола. Джек последовал его примеру. Юстин взвыл от отчаяния:

— Молли! Я обещал стать священником, правда!

— Такой красавчик, как ты? Нет! Не может быть!

— Так и есть, Молли, увы! Я хотел разгуляться напоследок, но чувствую, что моя душа отправляется в ад. Ой! Больно! — С величайшей поспешностью Юстин вскочил со скамьи, блеснул на прощание улыбкой, бросил на стол монету и со всех ног побежал за уже покидавшими таверну товарищами.

— Священник, говоришь? — обернулся Клинтон со смехом, завидев догоняющего их Юстина.

— Ай, больно! Больно! — пошутил Джек.

Юстин скорчил гримасу и бросил на Уорика обиженный взгляд.

— Она вовсе не в моем вкусе! — пробурчал он брату. — Если ты цепляешь девушек, сам с ними и разбирайся. Меня почти изувечили! У нее пальцы как клешни!

Никто не отнесся к его жалобам слишком серьезно, а Уорик разразился громким хохотом. Они отошли уже довольно далеко от таверны, когда Клинтон неожиданно остановился и серьезно посмотрел на Уорика.

— Скорее, это я должен наняться кузнецом. Я провел половину жизни около лошадей.

— А я разве нет, кузен? — Уорик предупреждающе приподнял бровь.

Клинтон отрицательно махнул рукой.

— Ты всю жизнь управлял поместьем или служил королю. Я единственный из вас, кто знает лошадей.

Уорик покачал головой.

— Я знаю их достаточно. И я должен быть там.

— По-моему, лорд Четхэм, — заметил Джек, — из нас изо всех именно вам не нужно там быть.

— Ах, черт вас побери! — выругался Уорик. — У меня достаточно здравого смысла, и я должен ее увидеть. Она моя жена.

Юстин подхватил Клинтона под локоть.

— В самом деле, я с удовольствием погляжу на нашего лорда в роли кузнеца. Боюсь, ему придется как следует попотеть, если дело выгорит.

— Да, представляю себе, — согласился Клинтон. Джек весело захихикал.

— Юстин…

— Всего одно замечание, брат, ничего больше! — сказал Юстин весело и задумчиво потер подбородок. — Видишь ли, ты слишком чистый для кузнеца. Что скажешь, Клинтон?

— Да, невероятно чистый.

— Нам потребуется изрядное количество грязи.

— Да, но сейчас нигде нет грязи, мои дорогие, так что вам лучше забыть об этом! — заявил Уорик.

Клинтон принял озабоченный вид.

— Уорик, тебе же хуже, если ты появишься в столь изысканном виде. Ты просто вызовешь подозрения у Вильяма Дуво. Я помню, у входа в таверну было очень грязно! Не помешает и черная полоска под ногтями.

— Грязь и трудовые мозоли! Вот что нам нужно! Просто восхитительно! — воскликнул Юстин.

Уорик посмотрел на свои руки.

— Здесь до черта мозолей! — сказал он.

— Ладно, — согласился Клинтон, — спасибо и на этом! Хотя они не в тех местах, где обычно бывают, когда имеешь дело с подковами.

Уорик пожал плечами.

— Ну что ж, ведите меня к этой грязи. Юстин, все равно тебе не придется долго наслаждаться моим видом. Ты вместе с Клинтоном поедешь обратно в Лондон.

— Куда? — спросил Юстин.

Клинтон, уже знакомый с планом Уорика, кивнул и объяснил Юстину:

— Мы должны выяснить подробности покушения на короля. Наверняка кто-нибудь что-нибудь видел в тот день.

— Но только не останавливайтесь во дворце, а снимите комнаты где-нибудь поблизости, — посоветовал Уорик. — Думаю, вам стоит присмотреться к простому народу. Послушать болтовню и сплетни в тавернах.

— А что с Джеком? — спросил Юстин.

— Джек останется здесь, на случай, если он мне понадобится. Порасспрашивает пока людей.

— И кроме того, — добавил Джек, и на его лице хитроумного гнома появилась улыбка, — мне очень понравилась Молли!

Подойдя к таверне, братья рассмеялись, засучили рукава и набрали полные горсти грязи. Юстин проявил недюжинный талант, превращая своего брата из графа в кузнеца. Они хорошо потрудились. Перед ними стоял на редкость грязный человек. Его задачей было не показывать, что больше всего на свете он желает вымыться и тем более что ежедневное купание вошло у него в привычку.

Когда смех улегся, Юстин встревоженно спросил брата:

— Откуда ты знаешь, что тебя возьмут на эту замечательную должность? Наверняка множество работящих кузнецов в городе захотят получить место у Дуво.

— А я и не собираюсь в город. Завтра утром я заявлюсь прямо во дворец. — Он задумался. — Я больше не могу ждать и быть вдалеке от Ондайн. Я должен хотя бы увидеть ее и убедиться, что она жива и здорова!

На следующий день за обедом Ондайн чувствовала себя гораздо увереннее. Все утро она провела вместе с Раулем, скача по заснеженному поместью. Он был сдержан с ней, и Ондайн осталась довольна прогулкой. Они болтали об отвлеченных вещах: о лондонском театре, об опере и вообще об искусстве. Рауль, знаток и поклонник великих художников, был хорошо начитан и имел необыкновенный нюх на таланты и шедевры.

Ондайн старалась выглядеть очаровательной и милой, поскольку поняла, что Рауль — единственная ее надежда на спасение, если обстоятельства будут складываться не в ее пользу.

А ведь она беременна! Пока что Ондайн не решала проблем, а лишь добавляла новые к уже имеющимся. И тем не менее она чувствовала, что обожает будущего ребенка и страстно желает выразить ему всю свою любовь, которую никогда уже не сможет дать его отцу. Наверное, это будет резвый мальчик с удивительными золотистыми глазами, как у Уорика, или чудесная девочка со светлыми кудрями, послушная и прелестная…

Даже в глубине души она не смела думать о графе Четхэме. Захотел бы он ее возвращения ради того, чтобы получить законного наследника? Позволил бы ей жить здесь ради того, чтобы вывести на чистую воду пару негодяев? Скорее всего нет. Он ведь такой властный человек! Она представила себе гнев Уорика, если он узнает, что она посмела сбежать, нося под сердцем его будущего наследника. Конечно, он простил ей украденные золотые монеты, тем более что она их заработала, но свою плоть и кровь, своего ребенка…

— Тебе нехорошо, Ондайн?

— Что? Нет! — запнулась она, переводя взгляд с кузена на дядю.

— Ты совсем ничего не ешь, — заметил Вильям.

— Наверное, это из-за бессонной ночи, — пробормотала она, пробуя кусок мяса, и поблагодарила: — Спасибо, дядя, очень вкусно.

Вильям одобрительно потрепал ее по руке.

— Как вы очаровательны, когда захотите, моя дорогая.

— Да, я так хочу, дядя, — сказала она тихо.

— М-м-м, возможно, — промычал он с сомнением в(голосе.

Ондайн с улыбкой посмотрела на Рауля. Тот, кажется, не сомневался.

— Как ты находишь нового кузнеца? — спросил Вильям сына. Рауль подумал, его рука с вилкой застыла в воздухе на полпути ко рту.

— Недурен. Но кажется, довольно дерзкий, не правда ли?

— Кузнецы не бывают слабовольными, — заметил, пожав плечами, Вильям и вернулся к еде. — Он довольно угрюмый, но север приучает к некоторой суровости. Зато он очень сильный, с такими плечами только и работать в кузнице. Но мы еще посмотрим, как у него пойдет дело.