Русалка

— Не выходи С тобой остается Джек.

— И королевская стража, — напомнила она.

— Дождись меня и никуда не выходи.

— Хорошо, — прошептала Ондайн. Поцеловав ее еще раз, Уорик торопливо уплел.

Они приехали в Ньюмаркет поздним вечером. Королевская свита была огромной. Король, человек неиссякаемой энергии, требовал, чтобы его придворные всегда и всюду поспевали за ним. О его появлении в Ньюмаркете, само собой разумеется, стало известно заранее. По такому случаю содержатели харчевен, купцы и слуги бегали как заведенные, стараясь обеспечить всем необходимым короля и целую армию принимавших участие в королевских развлечениях людей. Все это требовало огромных усилий.

Ондайн, захваченная всей этой суматохой, ехала в карете Уориком и Юстином в прекрасном настроении, то и дело слышался ее легкий и непринужденный смех. Юстин попросил, чтобы см рассказали от начала до конца историю о том, как Уорик встретился с Ондайн и что между ними произошло. Четхэмы старались изо всех сил, разыграв перед ним настоящее комедийное представление.

— Черт возьми! — вдруг воскликнул Юстин, отодвигая занавеску с окна кареты. — За нами едет Хардгрейв. И эта лисиц Анна! Она машет нам рукой. И с веселым видом!

Уорик пожал плечами.

— Пусть машет. Это законом не запрещается. Юстин помахал ей в ответ, прищурив зеленые глаза.

— Каждый раз, когда она становится веселой, меня бросает в дрожь!

И на это Уорик только пожал плечами. Ондайн посмотрела на него и перехватила его сосредоточенный и задумчивый взгляд. Она вспыхнула и принялась болтать с Юстином.

И эта ночь, эта ночь! Позже, когда она останется совсем одна и будет без сна лежать на своем ложе, она вспомнит эту ночь! Да, она навсегда останется в ее памяти как напоминание о вечной, кристально чистой неземной любви.

Они получили в полное распоряжение небольшой домик с незатейливой обстановкой. В единственной комнате стояли грубый некрашеный стол и кресла, в углу — громадный очаг, а посередине — кровать исполинских размеров.

На постели Ондайн нашла подарок короля: белые ночные рубашки с инициалами, вышитыми золотом на широких отворотах рукавов и вороте. Уорик оценил оказанную ему честь, поскольку было ясно, что изготовление изысканного наряда потребовало усердного труда дюжины швей, которые шили не покладая рук целый день.

Граф выложил из плетеной корзины простое красное вино и сыр. Ондайн тем временем надела свою рубашку. Уорик куда-то вышел и вскоре вернулся в своей.

Они ужинали, сидя на постели со скрещенными ногами и поставив поднос между собой. Но вдруг глаза их встретились, и они поняли, что думают об одном и том же. Уорик отодвинул поднос, протянул руку и, развязав пояс, снял с нее рубашку. Он гладил ее тело, груди. Ондайн встала на колени, как завороженная глядя в глубину его глаз. Они говорили друг другу взглядами, и этот бесконечный молчаливый диалог прерывало только потрескивание поленьев в очаге. Она хотела ласкать его и жаждала его ласк. Стянув белую шелковую материю с его плеч, Ондайн ощутила под пальцами гладкость мускулов и шероховатость шрамов, щекотание волос на груди. Молчание сменялось легким шепотом, и вновь наступало молчание. Страсть уступала место нежности. Восторг сменялся восторгом…

И Ондайн знала, что навсегда сохранит в памяти каждое его слово, каждое движение, каждый жест, так же как и он будет вспоминать сладостную таинственную красоту этой ночи. Он должен ее вспоминать…

На следующий день в полдень они появились на скачках. Уорик, великий энтузиаст и поклонник лошадей, завидев Юстина, начал сетовать, что они не могут выставить в этот день ни одной выведенной ими породы. Юстин сказал, что его жеребец обогнал бы любую лошадь на скачках. Уорик согласился, но добавил, что его Дракон бегает быстрее любой лошади, которую он вообще когда-либо встречал.

Повсюду царило веселье, раздавался смех, заключались пари. День выдался на редкость солнечным и ясным. На голубом небе не было видно ни облачка. Ондайн любовалась роскошными на рядами придворных, пестрой одеждой уличных разносчиков и купцов и чувствовала, как ее переполняет любовь к жизни, такой, какая она есть. Единственное, что омрачало ее радость, прогоняя улыбку с лица, было присутствие Анны и Хардгрейва.

Они стояли недалеко от них. Анна, как обычно, торжествовала в блеске своей красоты. Хардгрейв был неуклюж, но довольно привлекателен. На нем были надеты рубашка с пышными рукавами, темно-бордовые бархатные панталоны и плащ.

Он перехватил взгляд Ондайн и улыбнулся ей так, что все в ней похолодело от необъяснимого страха. Его взгляд выражал не обычную дерзкую самоуверенность и похотливость, которую мужчины напускают на себя, вооружаясь против верного отказа. Нет, здесь было что-то другое. Она нахмурилась, пытаясь понять причину своего смущения.

Хардгрейв выглядел не просто мечтательным развратником, а человеком, который знал наверняка, что исполнит все свои безумные фантазии.

Ондайн крепче прижалась к Уорику. Он рассеянно похлопал ее по руке и показал Юстину серого в яблоках коня, клянясь, что тот обойдет всех на целый корпус.

Забег начался. Уорик и Юстин, движимые азартом, направились вперед к беговой дорожке. Ондайн обернулась и увидела, что Анна и Хардгрейв стоят неподалеку.

Крик толпы становился все громче по мере того, как лошади приближались к финишной черте. Вес плотно сгрудились около барьеров.

— Ты уверен? Ты убежден, что взял из королевской лаборатории нужный пузырек?

Ондайн нахмурилась, узнав хриплый шепот Анны у себя за спиной. Потом раздался сдавленный смех, и Ондайн подалась назад, чтобы слышать ответ Хардгрейва, но не смогла. Слишком много счастливых победителей вокруг смеялись и поздравляли друг друга с выигрышем.

Странно, но, кажется, Анна и Хардгрейв направляются прямо к ним.

— Вы угадали победителя, Уорик? — вежливо спросил Хардгрейв.

— Как обычно, — ответил тот.

— И много поставили на него? — с очаровательной улыбкой вмешалась в разговор Анна.

— Увы, нет. Мы пришли слишком поздно.

Ондайн заметила, что Уорик отвечал любезно, но не спускал с обоих напряженного и настороженного взгляда.

— Ох! — сказала вдруг Анна. — Не лучше ли пойти к дубу, вон туда, с того места прекрасный обзор.

Юстин посмотрел на брата. Уорик приподнял бровь. Действительно, оттуда они смогут следить за скачками с более выгодной точки. Они направились к дубу.

— Начали! — крикнула Анна. — Кто победит?

— Гнедой! — заревел Хардгрейв.

— Гнедой?! — возмутился Юстин. — Нет… каурый, вон там. Смотри, какая у него широкая грудь.

Уорик засмеялся:

— Оба ошибаетесь! Вон тот огромный вороной жеребец возьмет скачки. Ставлю на него сто фунтов!

— Принимаю! — отозвался Хардгрейв.

«Они как дети… Все до одного! — подумала Ондайн с чувством превосходства. — Только дайте им какую-нибудь игрушку, и все обиды отступят в прошлое перед возможностью наслаждаться игрой».

— А вы что скажете, Ондайн? — спросила Анна.

— Да, этот жеребец, черный, как эбеновое дерево, конечно, победит, — ответила Ондайн язвительнее, чем хотелось бы. — Я поддерживаю своего мужа.

Анна деланно улыбнулась и томно посмотрела вокруг. Мужчины столпились у загородки.

— Здесь продают такие прекрасные вещи: вкусные сладости, ленты и банты, пряжки и шнуровку. Нужно попозже прогуляться вокруг. Это прекрасное развлечение, вы не находите?

— Да, в самом деле так.

Раздался сигнал к началу забега; толпа взревела, напирая сзади, Ондайн вдруг почувствовала, что ее грубо толкнули и прижали к стволу дуба.

Последующее произошло так быстро, что она не успела даже опомниться. К ее лицу была прижата тряпица, источавшая странный запах. Ондайн хотела закричать, но не смогла. Небо, люди, лошади — все вокруг закружилось. Ей показалось, что кто-то поднимает ее все выше и выше над дубом и летит с ней прямо на небеса.

Боже, что же происходит? Почему она оказалась так далеко? И чья это рука, которая схватила ее? И что это за густой сладкий аромат, от которого она лишилась сил и чувств? Ее руки упали, сделались слабыми и беспомощными…