Сиф

Он закрыл глаза и мечтательно улыбнулся своим воспоминаниям.

— Это было прекрасно. Словно я снова стал ребенком и заново начал изучать мир. Его краски. Его полноту и его радость. Я рад, что узнал это. И сожалею, что не открылся тебе раньше. Всего этого можно было избежать.

Вода добралась до половины камеры и теперь два фонтана, бивших из пола, были полностью скрыты под её поверхностью. Стало намного тише, и о приближении неминуемого конца нас обоих, говорила только едва бурлящая поверхность образовавшегося бассейна.

— Хватит нести эту романтическую чушь. — Я стояла на четвереньках, прикасаясь руками к его пальцам, не отрывая взгляда от его спокойных зеленых глаз, и при этом панически раскачивалась вперёд и назад. — Хотя бы попытайся вырвать эту решетку. Сделай же что-нибудь!

— Я несколько часов пытался её сорвать, как только попал сюда. Пока здесь сердца каонов, это невозможно.

— Без своих сверхспособностей ничего не можешь, да? Как их убрать? Они где-то недалеко?

— Они где-то на девятнадцатом уровне. Вшиты в стальную стену. И на двадцатом уровне. Они везде вокруг меня.

— Да что ж ты такой спокойный-то, а?

— Я готов встретить смерть. Я был готов к этому еще в девятнадцать лет. У меня никогда не было страха. — Теперь понятно, почему он так беспечно себя ведёт. — Но не думай, что ты избавишься от меня. Я всегда буду с тобой до конца твоей реинкарнации в этом теле. Потом, мы соединимся по-настоящему.

— Тер. Просто заткнись.

Внезапно перед глазами всплыл образ Гайла.

— Симбионты, — я вскочила и начала искать в карманах капсулу, которую сунул мне Гайл перед отлетом сюда.

— Что?

— Гарайские симбионты.

— Нет. Сиф, я запрещаю. — Ого. Спокойствие вдруг слетело с лица Терона. — Смертность от симбионтов среди гарайских мужчин пятьдесят процентов. Женщины вообще никогда не вводят их себе. Твой Гайл полный кретин, если дал их тебе.

— Он дал мне их на случай непредвиденной ситуации. Если будет стоять вопрос жизни и смерти. А что ты так переполошился? Значит, умрем в один день. Ты же сейчас про это тут распинался? Или ты всё-таки сам не до конца веришь в это, врун?

— Я запрещаю, Сиф! Это приказ!

— Ты не в том положении, чтобы приказывать.

— Ты не умираешь. Уходи отсюда. Выбирайся. Пошла вон. — Злобно гаркнул он в конце, понимая, что я ни капли не реагирую на его приказы.

Я достала синюю капсулу с встроенным шприцем и приставила его к шее.

— Не смей, я сказал. Ты не умрешь из-за меня.

— Я и не собираюсь умирать из-за тебя. Ты просто задание. А я не справляюсь. Но я должна его выполнить.

— Дай их мне! Я тоже могу их ввести.

Черт, а ведь он прав, но я просто не успела отменить нажатие на шприц. Густая светящаяся синяя субстанция уже вошла в мою шею, и мир взорвался.

Раньше моё отношение к боли было очень отстранённым. Я понимала, что у меня болит голова, или сломана рука, как было со мной однажды на ледяном катке. Но для этой боли я всегда отводила некий локализованный участок в своем теле и мозге. Она не управляла мной, моим настроением или образом мыслей. Психологически я всегда воспринимала её отстраненно, держала в строго отведённом ей месте, и от этого многие говорили, что у меня низкий болевой порог. Это было не так. Я просто никогда не позволяла ей управлять собой.

Когда адской болью взорвалась каждая клетка моего тела, я не смогла это локализовать. Я желала себе смерти и продала бы душу кому угодно, лишь бы это побыстрее закончилось. Я была сломлена психологически и готова была лично разбить свою голову о стену, чтобы прекратить это. Прямо сейчас. Без раздумий и сожалений. Внутренний голос исчез, разум и инстинкт самосохранения тоже. Я взяла в руки плазмопистолет и дрожащей рукой, направила его на себя.

«Бактерии».

— Что?

«Это всего лишь бактерии». В голове всплыл образ Хата, держащего перед собой голубую пробирку. С видом учёного он объяснял мне: «По сути это одноклеточные организмы, встраивающиеся в каждую нашу клетку. Они не едят её, не управляют ей, они просто сливаются с ней, привнося свои определённые качества».

— Просто кирпичики. Они должны найти своё место. Своё место. — Искусанными до крови губами я твердила последнюю фразу.

Внезапно до меня донесся дикий шум, на который я оглянулась. Разбивая руки в кровь, Терон бился в решетку. И дело было вовсе не в воде. Пока она доходила ему только до талии, хотя стоял он уже на кровати. Бешеными глазами он смотрел на мой плазмопистолет, дуло которого всё еще было у меня во рту. Потом ко мне вернулся слух. И только когда я услышала его крики, я осознала, что боль утихает. Я сделала её. Я сделала это! И не сдохла.

Пора отбросить пистолет. Еще пара минут судорожного дыхания и всё закончилось. Господи, благодарю тебя. Я подняла взгляд на Тера и он, наконец, затих, облегченно выдохнув.

— Ты так кричал, думала, ты никогда не заткнешься. Лучше уж было застрелиться, чем слушать твои вопли.

В ответ на это, он бесшумно засмеялся.

— Ты тоже кричала. И ты полностью сумасшедшая, Сиф Рокотов.

Я заметила, что он намеренно не назвал меня фамилией мужа, но не ответила, прислуживаясь к ощущениям в теле. Ведь должен был быть от всего этого хоть какой-то толк. И вдруг все стало понятно как дважды два. Я начала долбить кулаками по стальной решётке. В какой-то момент увидела, что на руках не остается следов от ударов, нет крови, нет царапин. Словно металлический пресс они планомерно и результативно сминали сталь. Через пять минут, когда вода уже доходила Теру до шеи, в решётке рядом с креплениями появился первый настоящий сгиб, а еще через некоторое время — брешь, в которую я смогла просунуть кулак. А когда я подцепила решетку рукой снизу, через минуту усилий мне удалось вырвать её вместе со всеми штырями.

Когда Тер вылез, я осела на пол и ошарашено смотрела на свои почти не пострадавшие руки.

— Как это возможно? — Снова и снова шептала я, осматривая их диким взором. — Как это возможно?

Тер упал рядом на колени и схватил моё лицо руками, заставляя посмотреть на него.

— Ты чокнутая. Твое счастье, что ты пережила это. Но твоего идиота начальника я точно прикончу за это. — Он впился в мои губы жадным сумасшедшим поцелуем. Снова и снова он вбивался языком в мой рот, плотно удерживая мою голову. Я начала задыхаться, но Терон совершенно этого не замечал. И тут моя рука самопроизвольно залепила ему пощечину. Наверное, подсознание вспомнило старые обиды. Удар вышел не женским, и голова тетрарха смачно приложилась об оказавшуюся рядом стену.

Вытирая кровь с разбитой губы, он чему-то счастливо улыбался. А я снова смотрела на свои неправдоподобно сильные руки.

— Так что будет всё время?

— Нет. — Насмешливо ответил он. — Только при сильном выбросе адреналина. Но даже тогда со временем ты сможешь это контролировать и не всегда вызывать в себе Халка.

— Халка? Господи! Я что посинела как бактерии? — Я не подумала о том, что симбионты могли сделать из меня раздувшегося зеленого или синего монстра! Я вскочила и стала испуганно ощупывать своё лицо. Он ласково взял мои руки в свои:

— Нет. Успокойся. Ты прекрасна. Как в нашу первую встречу.

Я поверила ему и вдруг успокоилась, но совсем рядом под ногами прогрел ещё одни взрыв.

— Это когда ты увидел невнятного бесполезного и слабого человеческого индивида с рыжим ёжиком вместо волос? — Никогда не забуду ему этих слов. Я оттолкнула его руки, подняла пистолет, перезарядила его и направилась к выходу.

— Пошли. Мне всё ещё нужно доставить тебя на тета Даро. Они уже должны прибыть.

Я шла впереди него с двумя пистолетами, будучи готовой расчистить путь. Кровь кипела, ощущение силы разрывало изнутри. Оружие, что я дала ему, Терон вальяжно тащил, делая вид, что ему это глубоко не интересно. Позёр. Не знаю, что было правдой в истории про Халка, но то, что от злости я готова была позеленеть — чистая правда. Он видите ли ллеирт во мне увидел. Оскорбил, унизил, отдал своему генералу как ненужную вещь, а теперь: ой, я ошибся. Даже не извинился. Да пошёл ты. Что ты можешь вообще без своих супер-способностей? Пара несчастных сердец каонов, и всё? Ни на что больше не способен?