Сиф

— Что ты хочешь узнать?

— Расскажи всё про этих чёртовых ллеирт, и почему все так с этим носятся?

Он молчал, кажется, собираясь с мыслями.

— Я не понимаю. Айко сказал только, что когда ты видишь её, все остальные просто перестают существовать… но разве это про брак или про секс?

— Вы говорите об этом с Айко? — Голос Терона был ледяным. Упс. От холода, физического холода, повеявшего от него, голова мгновенно прояснилась, и я вся подобралась. Я опять ляпнула лишнее. Когда уже это прекратится?

— Я… я просто спросила у него, что это…

— Ему не следует болтать о моей личной жизни. Его это не касается. Трепло. — Уже очень тихо буркнул он про себя.

Я шумно сглотнула.

— Пожалуйста. Не наказывай его. — Я вдруг по-настоящему испугалась, что подвела человека под гнев императора. — Я… я очень просила его рассказать, что вообще здесь происходит.

— И он не устоял? Так хорошо просила? — Танец со шведом Терона не тронул, но болтливость Айко сделала его поистине зловещим. Он напрягся и слегка подался вперед на моём кресле, превратив его в настоящий трон одним своим присутствием. От льда и металла в его голосе мне хотелось съёжится и исчезнуть с лица Вселенной. От испуга я будто проглотила язык и тряслась словно трусливая собачонка, ненавидя себя за слабость. Не нужно было быть эмпатом, чтобы понять это. Оценив мою реакцию, Терон едва заметно смягчился.

— Так что?

Надо. Надо ответить. Если спасую сейчас, навсегда потеряю его уважение. А оно мне нужно. Ещё не знаю, зачем. Кого я обманываю? Я же влюбилась.

— Я не «хорошо» просила. Просто вежливо. Если тебе знакомо это понятие. И он просто по-человечески ответил. Не строя из себя загадочного позёра.

Я ответила слишком много. Но императору понравилось, и он вновь расслабился, развалившись на сидении.

— Ну допустим. Откуда Айко может знать, каково это? — Обратился он к космосу, глядя в иллюминатор. — Увидеть впервые свою ллеирт?

— Может, услышал где-то. — Я пожала плечами и заслужила проницательный сканирующий взгляд Терона, от которого мурашки пробежали по всей спине и собрались в самом низу, добираясь до самого средоточия моего женского либидо. Я тряхнула головой, чтобы сбросить наваждение, а резинка до того едва державшая мой рыжий пучок, предательски лопнула в этот неподходящий момент. «Взрыв на макаронной фабрике» — так всегда в детстве называла мама мою причёску. Терон издевательски ухмыльнулся, словно бы раскусил мои женские ухищрения. Но никаких ухищрений не было. Я взбесилась, вскочила, схватила новую резинку и уже поднесла руки к голове, чтобы собрать их заново, когда он перехватил их, внезапно оказавшись рядом.

— Не нужно. Оставь. Мне нравится.

Я боялась на него посмотреть.

— Мне не нужно, чтобы тебе нравилось. Я не пытаюсь тебе понравится, Терон.

Я впервые назвала его по имени, и это получилось очень нежно и даже с придыханием.

— И всё-таки у тебя получается.

Я отрицательно замотала головой, но он мягко взял меня за подбородок и заставил посмотреть на него снизу-вверх. «Дура, дура, влюблённая дура!» — кричала я про себя, когда не могла заставить отвести взгляд от его пылающих золотыми искрами зеленых глаз. Ведь знаю, что он просто забавляется. Знаю. И всё равно замерла, словно кролик перед удавом. Он всё-таки воспользовался этим и мягко провёл своими губами по моим. Бесчестный. Господи, от меня, наверное, пахнет вином. Стыд какой. Больше никогда не буду пить. Но его это не остановило. Он мягко укусил меня за нижнюю губу и прикрыл глаза.

— Очень хорошо. — Прошептал он и отступил, вновь усаживаясь в своё кресло, как ни в чём не бывало.

Ничего хорошего. У меня закружилась голова, но теперь уже совсем от другого. Почему он отступил? Нет, хорошо, что отступил. Господи, сколько мыслей. Как хомячки скачут по моей голове. О чём мы говорили?

— Расскажи про ллеирт. — Бесцветно выдала я и тоже вернулась на своё место.

— Это… — Он снова смотрел мимо меня, принимая задумчивую позу рассказчика. — Ты, наверное, уже знаешь, что из физического вакуума во Вселенной всегда рождается пара частиц.

— Разумеется.

— Видишь ли, законы Вселенной универсальны. При рождении нас, живых сознаний, как ты и я, действует тот же закон. Говорят, что каждая душа порождается Вселенной в паре с другой душой. Они ищут друг друга, находят, создают союз, объединяясь в единое целое.

— И аннигилируют как частица и античастица? — Решила съязвить я.

Терон ухмыльнулся.

— Я тоже так шучу, когда Старейшины заводят в тысячный раз свой рассказ об этом. Нет, с душами так не происходит. Это не материя и антиматерия. Когда их вибрации совпадают, образуя единую спираль, словно спираль ДНК, они становятся полными, едиными и раскрывают все возможные уровни своих способностей и бытия.

— Звучит как цитата из книжки.

— Это и есть цитата. Я могу лишь пересказать тебе прочитанное. Личного опыта у меня нет. — Он внимательно изучал мою реакцию. Но я была реалистом. Да, я влюбилась в этого великолепного и бесконечного наглого мужчину, сидящего передо мной, но я понимала, что любые чувства — всего лишь чувства и со временем могут пройти. И в сказку про единую частицу-душу или что у них там, так и не поверила.

— Ну, коллега, поздравляю. Я тоже в это не верю. Так что предлагаю вдвоём всё это доходчиво объяснить твоим Старейшинам на Сайградаре.

— А кто тебе сказал, что я в это не верю?

Я смутилась.

— Значит, ты просто не веришь, что это могу быть я? Понимаю.

Я понимала, но опять стало больно.

— Тогда зачем ты всё-таки уволок меня на корабль?

Он едва заметно дёрнулся от моих слов и посмотрел, словно впервые увидел.

— На два года пока я занимался строительством защитного кольца вокруг Гайи и проходил все бюрократические замашки по эвакуации порученных мне Старейшин, я постарался о тебе забыть.

— Но от кого это защитное кольцо? — Эта информация была новой, и я автоматически начала задавать вопросы.

— От серых. Гайя находится на границе браны нашей с тобой Третьей Вселенной.

— Границы с чем? И что такое брана.

— Со второй вселенной. Серой. Она очень плотная, и очень недружелюбная, поверь. Они слишком активизировались в последнее время. И в этом причина того, что все более развитые расы мобилизовались, чтобы вас защитить. И себя, конечно. Гайя — она как первый оплот из Серой вселенной на пути к нам. И она очень им нравится. Там столько душ, обладающих удивительной силой, но совершенно забывших об этом. Они столько грешили, что теперь в своём беспамятстве будут очень легкой добычей для пожирателей из серого мира.

— А что такое брана?

— Обычная Мембрана.

— Совсем обычная. — Буркнула я себе под нос.

— Мы знаем о четырех вселенных, граничащих с нашей, хотя по расчетом должно быть еще две, чтобы мы составили ячейку из семи вселенных. Но в них пока еще никто не побывал.

— Вселенная не бесконечна?

— Вселенные сферичны. И отделены друг от друга бранами. Или мембранами. Называй как хочешь. Поэтому кажутся бесконечными. Хотя вам с вашими орбитальными подзорными трубами они кажутся бесконечными просто потому, что они огромны, конечно же. И потому что ваша математика, которая даёт все эти астрофизические расчёты ещё очень и очень далека от совершенной.

— Значит, ты построил защитное кольцо?

— Я уже говорил.

— Но его не видно.

— А ты наблюдательная.

— Из чего же оно тогда состоит?

— Из энеона — очень полезный минерал. Не видим на вашей орбите, имеет другие вибрации, не совестимые с вашими. Так что даже спутники пролетают насквозь. Забавно, да? Эта вибрационная разница меня всегда ужасно забавляет.

— Да, я тоже сейчас живот от смеха надорву. — С сарказмом ответила я. — И как же оно тогда защищает? Если через него все пролетает?

— Серые не пролетят. — Ему явно надоело вдаваться в подробности и подробно разжевывать то, что итак казалось ему элементарным.