Проклятая Мангазея

А Тимофей, разливая по дороге воду, продолжал бежать. Задыхаясь, он даже не оглядывался, боясь упасть или просто сбавить бег. Настя продолжала кричать, и Тимофей знал, что его всё же настигают. Особенно один резвый джигит. А до берега оставалось ещё шагов пятьдесят. И воды в бочонке осталось вовсе мало, на донышке. И бросить он не мог. То была драгоценная посудина и единственная. Второй бочонок смыло в сильный ветер, и поймать не удалось.

Он влетел в воду и, высоко поднимая колени, продолжал бежать. Наконец бросил ношу в лодку и обернулся. Джигит скакал в шести саженях. Тимофей, не оборачиваясь, крикнул, задыхаясь:

– Лук со стрелой! – и тут же ощутил его в руке. Торопясь, наложил стрелу и, почти не целясь, выстрелил. Тут же протянул руку за второй стрелой и крикнул: – Вёслами работай! Быстрей! – и выстрелил ещё раз, уже целясь лучше. Стрела попала в шею коня, и тот шарахнулся в сторону. Всадник свалился с седла, но стремя удерживало его ногу, конь волочил его по воде. Совсем в другую сторону.

Остальные всадники придержали коней шагах в двадцати. Ожидали ещё стрел, однако Тимофей бросился к вёслам и со всех сил погреб, опережая Настю. Лодка стала медленно удаляться. Всадники последовали за ней, но осторожно. К тому же глубина возрастала довольно быстро. И погоня остановилась. Счастье улыбнулось им.

– Чёрт подери! – ругался Тимофей. – Хоть попить тебе осталось воды?

– Совсем немного, – грустно ответила Настя. – Раза на два. Может, чуть разбавим морской? Всё больше будет хоть на четверть.

– Разбавь, – согласился Тимофей, почти прекратив грести. – Здорово я устал от этой скачки. Откуда они появились так неслышно? Почему не глядела?

– Лодку удерживала, тятя. Ветер постоянно сносил её. Ладно уж! Слава Богу, что живы остались. А с водой можно и потерпеть малость. Другие речки будут.

– Ты хоть поняла, для чего я потребовал развернуть лодку носом в море?

– Поняла, – хмуро ответила Настя. – Вот бы не успела! Тогда точно рабами бы стали. Ты молодец у меня, тятенька! Буду тебя всегда слушать.

– Ну, отдохнули? Пора и за работу браться. Ветер свежеет и надо глядеть лучше. За парусом, я говорю. А ты правь тут. – И Тимофей аккуратно поправил снасти.

Мучаясь от жажды и частично от голода, отец с дочкой всё же продолжали путь. На протяжении нескольких дней никак не смогли высадиться на берег и набрать воды. Приходилось выпаривать воду, кипятя в чайнике и собирая капли. За день собирали малую кружку, разбавляли морской водой и тем перебивались. Силы падали, и апатия помаленьку накатывалась на них.

– Настя, сегодня воду будем брать ночью, – вдруг оживился Тимофей. – Но предварительно найти речку и не уходить от её устья до темноты. Ночью будем набирать воду во все посудины. Тут, главное, не посадить лодку на мель. Трудно будет её снять потом. Сил у нас мало осталось. Сделаем?

– А куда деваться, тятя? Сделаем! – оживилась и Настя. – Рыбки бы наловить, – мечтала девушка. – Кишки ворчат...

– То завтра, дочка. Ещё дров надобно насобирать побольше. Осталось дня на два. Тоже дело важное. Хоть бы какое селение заметить! Еды купить бы! Да тут у моря почти никто не селится. Вот незадача! Или плюнуть на всё и пойти поохотиться, а? Вдруг повезёт...

– И не думай! Я одна не останусь! Обойдёмся рыбой! Мало нам страхов было...

Им и на этот раз повезло. Солнце ещё не закатилось за далёкую гряду гор, как Настя вскочила на ноги и закричала, указывая на берег:

– Тятя, кажется речка или ручей! Гляди правее того скопления камней на берегу! Или я ошиблась?

– Вроде нет, – ответил Тимофей, приставив ладонь к глазам. – Что-то есть. Подойдём ближе. Огляди берег и дальше немного.

Убрали парус и к сумеркам подошли на глубину в полсажени. Оба внимательно оглядывали берег, заросший кустами и редкими деревьями вдоль ручья.

– Пусто и тихо, – почему-то шёпотом молвил Тимофей. – Высаживаемся. Постоянно прислушиваться и осматриваться. Хватит нам этих горцев.

Прошли вверх по ручью шагов двадцать. Дальше не осмелились. Оглянулись на лодку. Она едва виднелась, покачиваясь на волне. Якорь её хорошо держал. Дно у берега усеяно камнями, обкатанными и гладкими.

– Хорошо бы искупаться, – прошептал Тимофей, ложась в мелкую быструю воду. – А ты чего ждёшь? Пользуйся случаем.

Но Настя никак не могла оторваться от воды. Пила и пила. Холодную, чистую, шумную.

Отец начал черпать ковшом, наполняя бочонок. Настя вся уже мокрая и довольная оглядывала заросли, черневшие по ручью. Тихо спросила:

– Ты скоро? Мне что-то жутко тут! Скорей бы на лодку.

– Наполни котёл, – напомнил Тимофей. – Бочонок почти полный. Иди сама, я догоню.

– Я с тобой! Боюсь! Жутко мне? – повторила девушка, оглядываясь по-звериному.

– Тогда собери дров хоть немного. Что без них нам делать?

Настя ощупью шарила в кустарнике. Боялась наткнуться на змею и ей всё казалось, что за ними кто-то наблюдает. И с облегчением вздохнула, когда отец поднял бочонок на плечо и проговорил:

– Трогаем! Иди впереди. Поспешай!

На этот раз ничего не произошло, и наши голодранцы благополучно оказались в лодке и с облегчением вздохнули. А Настя тут же спросила, разжигая печурку:

– Сейчас сварю похлёбку из трав и корешков. Успела подсобрать малость. И то дело для начала. Корешков, правда, совсем мало, только для запаха. Но и пожуём.

– Ох, Настя! Щас бы кус мяса! Да где ж ты его в море возьмёшь? Попробую наловить, вдруг что и поймаю. А ты поспи пока. Я сам всё сделаю. Море-то тихое.

Настя с благодарностью кивнула и устроилась под навесом, уже изрядно дырявым. А Тимофей дохлебал похлёбку, только кишки раздразнил. И принялся готовить снасть, слабо надеясь на удачу. Даже остатки масла в светильнике не пожалел. Выставил крохотный огонёк на носу и забросил леску с шестью крючками и наживкой из мух,

Поглядывая на берег и подправляя изредка рулевое весло, он чутко следил за поплавком, что едва виднелся в шаге от борта лодки. Пока он даже не дёргался.

Лодка медленно шла вдоль берега. Иногда отдалялась в море. Ветры здесь были переменчивыми и часто менялись. Так прошло довольно много времени, Тимофей уже давно клевал носом, сон так настойчиво его убаюкивал, что пришлось встать. Высматривал знакомые звезды, пытаясь определить время. Было уже за полночь. Подумал, что можно и бросить бесполезное дело с рыбой и лечь спать, подняв дочь. И тут у борта что-то плеснуло и затихло. Тимофей бросился к леске и потянул. Сразу понял, что на крючке добыча. Вытягивал осторожно и скоро в лодку плюхнулась рыба. Она оказалась больше локтя длиной, и рассмотреть её оказалось трудно. Ночь ещё не собиралась светлеть.

Хотелось позвать Настю и обрадовать. Спохватился и решил сделать ей подарок. А сон её и так достаточно сладок и приятен. И Тимофей спешно стал чистить рыбу, стараясь почти ничего не выбрасывать. Вернее, складывать в кучку для приманки. Это могло сильно помочь в ловле. Масла у него не было и пришлось в сковороду подлить морской воды. Соль тоже надо беречь, её оставалось крохи.

Запах жарящейся рыбы был так восхитительно приятен, что рот наполнялся слюной, которую Тимофей не успевал глотать. Вдруг тихо проговорила Настя,

– Боже! Какой сои! Запах рыбы... Тятя! Ты жаришь рыбу? А мне приснился такой же сон! Сразу и не поняла! Откуда рыба? Поймал всё же? Ну ты молодец! Готова?

– Почти. Сама попробуй. Для начала хватит, да? Зато теперь наживка есть. Можно надеяться ещё на удачу с рыбой. Даже спать расхотелось! Давай уж, мочи нет более ждать. Слюнями исхожу.

Они стали ретиво раздирать куски горячей рыбы и, обжигаясь, совали в рот. Ощущение было божественное!

– Боже мой! – воскликнул Тимофей, облизывая пальцы. – И это все? Слабо! Даже вкуса не почувствовал. Или мне так лишь показалось?

– Показалось, показалось! – смеялась Настя, тоже тщательно вылизывая пальцы. – Зато как вкусно, а ты говоришь, что вкуса не почувствовал! Мало только! Да и за такой завтрак Бога надо благодарить, тятя!