Страница 71 из 175
Глава 29
— И что этой городской тут было нужно? — спрашивала Самара, когда он шёл к палатке.
Она явно была раздражена, но инженер на это её раздражение никакого внимания не обращал.
— Она… она просто хочет купить воду, — задумчиво отвечал он, входя в палатку.
— Просто купить воду? — казачка явно не поверила в такую ерунду: какая там вода, она же всё видела. Самара зашла за ним в палатку. Сразу села и стянула свои сапожки. И, взглянув на него зло, спросила. — А зачем она тебя трогала?
— Не знаю, — небрежно отвечал Горохов, он специально себя так вёл, чтобы показать, что это прикосновение городской женщины для него ничего не значило, — может, скидку получить хотела.
— Всё городские бабы — шлюхи, — заявила казачка.
— Это да, — сразу согласился инженер, его сейчас мало заботили все эти сентенции степной женщины, сейчас его интересовало другое, — слушай, Самара, а у Василька лодки есть?
— Лодки? — она, скинув пыльник, стала снимать штаны, а сама косится на него недобрым глазом, не понимает: зубы, что ли, он ей заговаривает? Какие ещё лодки?
— Вы же рыбу ловите?
— Мы рыбу с донок берём и с вентерей, лодки — дело опасное, тут иной раз и бегемоты встречаются, — отвечала казачка, а вот её как раз сейчас лодки не интересовали, она осталась в одной прозрачной и короткой рубахе, уселась рядом с ним и, внимательно на него глядя, спросила, — а как ты с этой городской познакомился?
— Зашёл в ресторан поесть, она там хозяйка, — Горохову не верилось, что у местных казаков нет лодок, не могло такого быть, — но ведь вы на тот берег плаваете?
— А чего туда плавать? Там даргов — что саранчи в степи, давно туда никто не плавает, — отвечала она, но всё-таки ей было далеко до Людмилы, так виртуозно притворяться, как горожанка, эта женщина степей не могла, он сразу почувствовал, что казачка что-то недоговаривает.
— Ну, говори, говори, — настоял инженер; он взял её за руку, притянул к себе. — У кого-то же есть лодки?
— Нечего мне говорить, — сразу ответила она и хотела встать.
Но инженер обнял её за плечи, не пустил. И ещё смеялся:
— Тихо, гордая степная женщина, тихо.
— Если эта баба ещё сюда приедет, я её убью, — вдруг выпалила Самара.
Сказала ему это прямо в лицо и попыталась вырваться. Но он крепко взял её за руки, сразу стал серьёзен:
— Ты никого не будешь убивать без моего разрешения, ты меня слышала?
Она смотрела на него зло и молчала.
— Я спрашиваю, ты меня слышала? — он так и не выпускал её рук.
— Слышала, — наконец нехотя ответила казачка.
— Вот и молодец, — произнёс Горохов, притянул её к себе, обняв, мимолётно поцеловал в шею и, поглаживая женщину по спине и заду, уже почти ласково произнёс: — а теперь скажи-ка мне, дорогая, у кого тут можно взять лодку.
Она всё ещё не успокоилась. Но он держал её руки в своих руках, и ей некуда было деться.
— У Черкаса есть лодки, — произнесла Самара, и тут же добавила: — Но об этом нельзя говорить.
«Нельзя говорить? А, ну да… Этот Черкас грабит проходящие по реке баржи, а без лодок там никак, ясно», — подумал Горохов и спросил:
— А этот Черкас — он из вашего коша?
— Нет, он атаман Южного коша, — отвечал казачка. — Черкас — побратим Василька, года два назад на Черкаса наехали из-за этих лодок, побили много его людей и его брата, Василёк тогда ему помогал.
— А наехали люди Папы Дулина, наверное? — догадался инженер.
— Городские сволочи, — угрюмо отвечала казачка, — их тогда больше сотни пришло.
«Ну понятно, этот Черкас перебил команду и ограбил не ту баржу, Папа Дулин прислал людей напомнить ему, кто тут на реке хозяин. Теперь этот Черкас даже говорить про лодки не хочет. Что ж… это вполне меня устраивает». Горохову в принципе было всё ясно, но лодка ему всё равно была нужна:
— Наверное, нужно спросить про лодки у Василька? Думаешь, он сможет поговорить с Черкасом?
— Да говорю же, нельзя про лодки ни с кем говорить, — твёрдо отвечала казачка.
— И что же делать? Мне понадобится лодка.
Самара помолчала, всё ещё косилась на него, наверное, всё ещё вспоминала хамский жест Люси Проказы. А он молча ждал, видя, что у неё что-то есть на уме. И она наконец произнесла:
— Ни с кем говорить не нужно, я знаю, где Черкас прячет свои лодки.
«Это просто идеальный вариант».
Горохов улыбнулся, провёл по её красивым волосам рукой, повалил женщину на мягкий войлок и поцеловал в губы.
— Что там у тебя⁈ — кричал Горохов снизу Дячину.
— Прихват! — кричал тот в ответ.
День катился к самому пеклу, время почти двенадцать, инженер уже думал остановить работу, и тут как раз прибежал один рабочий к нему в палатку и сказал, что бур встал.
— Прихват, — сообщил рабочий. — На сорока двух тарах.
Горохов накинул пыльник и фуражку и быстро пошёл к вышке. Перчатки не надел сразу, поручни у лестницы раскалены так, что руки обжигают. Залез на площадку, туда, где перемазанные и уставшие, и мокрые от пистонного поливания себя водой, стояли буровики и бот Помбур.
— Привод сорвало, но я глянул, шестерни все целы, через час заменю подшипник, и всё будет готово, — рассказывал буровой мастер. — А вот колонна стоит намертво.
— Смена породы? Новый пласт? — спрашивает Горохов, глядя, как на площадку влезает Баньковский.
— Не-е… Бур ровно шёл, и тут вдруг как ударился, — отвечает Дячин, — думаю, камень.
— Камень? — сразу захныкал инвестор, как только влез на площадку. Он встал за ПУ и начал зачем-то хвататься за рычаги и всё трогать. — Что? Долоту конец?
— Вытащим — посмотрим, но думаю, что да… — нехотя отвечал буровой мастер, убирая руки инвестора от пуска лебёдки. Не хватало ещё и лебёдку сорвать до кучи.
— Да как же так? Ну как так-то? — возмущался Толик, заглядывая в лицо буровому мастеру. — Ну что за невезение? Ну что за непруха такая? Или эта чья-то оплошность? — он вдруг уставился на бота. — Может, это он навертел? Надо поглядеть договор, мы можем в этом случае подать на них в суд?
— Господи, Толя, ну какой здесь суд, мы на краю мира, — Горохов поморщился. — Здесь судит Папа Дулин, местный сеньор, здесь феодализм, Толя. А дал нам этого бота дружок Папы, такой же бандит, как и он. Пойдёшь к Дулину жаловаться, тебя просто выкинут в реку. И всё.
— Но что-то нужно сделать? — бубнил Баньковский.
— Толя, — он начинал раздражать инженера, — угомонись. Бот тут не при чём. Мы, скорее всего, напоролись на камень.
— Ну откуда взялся этот камень? — почти хныкал тот.