РЕЙД. ОАЗИСЫ Старшие сыновья. Книга вторая.

Глава 28

Запустили дизель. Начали. Вина Дячина. Недосмотрел. Перед работой не продули распределительный шкаф, пыль — короткое замыкание. Всё как всегда. Вот потому инженер и писал ещё перед началом экспедиции целый список запасных частей, которые могут понадобиться. Пыль в степи — бич всего электрооборудования. Пока всё поменяли, уже стемнело, включили прожектора. И наконец-то начали по-настоящему. Бур пошёл легко. Ну, поначалу бур всегда идёт легко. Горохов сам влез на площадку, хоть и места там было мало, но он не уходил, смотрел, как Дячин обучает Помбура. Человек, говоривший, что этот биоагрегат быстро всё запомнит, не врал. Он и вправду был хорош. Не зря работяги волновались, если и дальше так пойдёт, то требуемое количество людей на буровых уменьшится вдвое. За два часа прошли двенадцать метров, это было неплохо, но дальше пошёл камень. Всё как всегда.

А на рассвете, по прохладе, приехала Людмила.

Инженер как раз проверял расход топлива у дизеля, ему всё казалось, что он палит лишний жир. И в это время рабочий с вышки крикнул:

— К нам кто-то едет!

Горохов оторвал глаза от дизеля: впереди ехал мотоциклист, а за ним белый застеклённый квадроцикл с водителем слегка пылил по утренней степи.

И все, кто был у буровой, бросили свои дела, стали смотреть на юго-запад. Толик Баньковский, которой после начала работ ушёл в свою палатку, тут же выскочил и босой прибежал к буровой.

— И кто это? — спросил он у Горохова.

Но тот не ответил, он догадывался, что это едет Людмила. Вернее сказать, очень надеялся на то, что это она. Надеялся, так как ждал её с того момента, как они расстались в ресторане. И вместо того, чтобы ответить Баньковскому, он задрал голову и рявкнул:

— Дячин!

— Что? — сразу откликнулся мастер сверху.

— Дизель жжёт топливо, за аренду оборудования мы платим, зарплата начисляется, а вы глазеете на барханы. Может, начнёте уже работать? — всё доходчиво объяснил инженер и добавил: — Заменю вас всех на ботов на хрен.

Казачки тоже услышали, что кто-то приехал, тоже из палаток вышли посмотреть, кого это принесло. А вот Баньковский, поняв это, побежал одеваться. А инженер, пройдя навстречу пару шагов, показал водителю квадроцикла удобное место для парковки в тени большого камня.

Людмила вышла из машины, этакая важная персона. Водитель — он же, видно, и охранник. Горохов подошёл к ней, закуривая.

— Добрый день, Людмила Васильевна.

— И тебе привет, привет… — она сделала паузу и добавила: — инженер Калинин, — Людмила взглянула на вышку и пошла к ней, взглядом приказав охраннику остаться. — Это и есть твоя буровая?

— Почему вы так долго? — без всяких вступительных речей начал инженер, идя следом за ней.

— Вы меня ждали? Как приятно это осознавать, — улыбаясь отвечала красавица. — Ты и вправду меня ждал, инженер?

— Сидеть тут, зная, что меня могут опознать, я долго не мог. Ещё пару дней, и я ушёл бы, — почти зло отвечал Горохов. — Вы это понимаете?

— О, храбрец, кажется, испугался, — Людмила улыбнулась, она явно издевалась на ним, и ей это нравилось.

— Запомните, милочка, — холодно, очень холодно отвечал ей инженер. — Я не из пугливых, но и не идиот, я не хочу, чтобы моя голова торчала у входа в дом Папы на колу, как головы моих товарищей.

То ли то, что его речь была холодна, то ли упоминание высохших на кольях голов не оставило и намёка от игривого настроения Людмилы, уголки её рта опустились вниз, она вдруг стала серьёзна.

— Я, между прочим, не прохлаждалась всё это время, — сказала она, — я работала, работала для тебя. Нужно же было собрать информацию. Ты же не сможешь приехать в город и сам всё сделать.

— Конечно, не смогу, я вообще теперь не могу ездить в город, — подтвердил её слова инженер.

— Ну вот, я кое-что выяснила о докторе для тебя.

Она хотела уже продолжить, но он её опередил.

— Вы кое-что выяснили? — Горохов в общем-то не сомневался в её уме и ловкости, но в данной ситуации речь шла о его жизни, и рисковать он не хотел. — Вы, значит, собирали информацию о докторе Рахиме?

— Да, — ответила красавица, ещё не понимая, куда он клонит.

— И после сбора информации доктор вдруг погибает при невыясненных обстоятельствах. Как вы считаете, есть у вас в городе внимательные люди, которые могут заметить логику в этих событиях?

— Я делала всё аккуратно, — теперь она всё поняла.

— Хорошо, если так, — они подошли к буровой вышке, Людмила задрала голову, разглядывая конструкцию, а он продолжил: — просто ваш Тарасов может узнать, что перед тем, как доктор был убит, вы собирали о нём информацию, и он придёт к вам с вопросами, ну а после и ко мне…

— Не волнуйся об этом, — ответила Людмила с типично женским вызовом, весь этот разговор ей, видимо, не нравился.

— Не волноваться? — Горохов даже попытался заглянуть ей в глаза. — Нет уж, позвольте мне поволноваться. Возможно, у вас есть покровитель, который вас оградит от ненужных вопросов. Есть, да?

Красавица недовольно покосилась на него, но не ответила.

— Значит, есть, — сделал вывод Горохов, — ну, в таком случае будем надеяться, что у вашего покровителя хватит влияния, чтобы уберечь вас от неприятных вопросов, если у кого-то они возникнут. И меня от необходимости… — он сделал паузу и вместо фразы «вас убивать» произнёс более благоразумные слова: — уносить отсюда ноги, не закончив операцию.

— Сказала же, — с заметным недовольством произнесла Людмила, — я всё делала осторожно, и, если будет нужно, меня прикроют.

— Прикроют? — Горохов усмехнулся. — Сам собой возникает вопрос: кто? Но я его задавать не буду, так как, скорее всего, вы на него отвечать не захотите.

И, конечно же, она на это вопрос отвечать не стала.

— Ещё раз повторяю, никто о моём интересе к доктору не узнает. Может, уже перейдём к делу?

— Ну хорошо. Рассказывайте.

— Он сильно изменился, помнишь, какой он был в Губахе?

Горохов хорошо помнил. Доктор носил очки в кармане халата, был невысоким, худощавым брюнетом с седыми висками.

— Ты его сейчас не узнаешь, — продолжала Людмила, — он весит килограмм сто двадцать, лысый, раньше от солнца всё прятался, боялся проказы, а последний раз, когда я его видела, он шёл по городу без респиратора, и это при том, что ветер был с реки. Я как-то у него спросила, что с ним произошло, почему он так изменился, а он говорит: новая терапия. И больше об этом говорить не хотел.