Страница 36 из 175
И опять она ухмыляется противно:
— Для городских может и жарко, для нас нормально.
— Сказал же вам, тут посидите, — повторяет он, не повышая тона, но вполне твёрдо.
И она, как ни странно, смиряется, принимает его за старшего, но опять не до конца, хоть немного, но по её должно быть:
— Одну убью, тут недалеко след утром видела, и вернусь.
— Одну и возвращайтесь, — настаивает инженер и пока она одевается и собирает посуду, засыпает.
Как хорошо в палатке, под кондиционером термометр показывает всего тридцать три. Он ни черта не выспался. Взглянул на часы. Уже пять. Через два с половиной часа начнёт темнеть, у него в ногах, чтобы тоже попадать под прохладную струю кондиционера, сидит Самара. Рукодельничает и тихо мычит какую-то мелодию. Он садится, а она сразу протягивает ему пиалу с водой:
— Я тебя не будила, не знала во сколько нужно. Думала будить после жары.
— Ничего, всё нормально, я не проспал, — сказал он, отпивая невкусной воды.
Ему снился сон. Не очень хороший. Он ехал по пустыне, а за ним, прячась за барханами, бежал… бежало то зелёное существо, делая огромные шаги. Ему редко снились сны, а тут раз и приснился, да ещё дичь такая. Он допил воду и огляделся.
Его вещи были аккуратно сложены в углу перед выходом, ремень с револьвером лежали поверх одежды, а обрез прямо под его рукой. Её одежда была там же у входа.
Самара бросает своё рукоделье и говорит ему:
— Я убила сколопендру.
— Вы молодец, Самара, — говорит Горохов нейтрально. И тут же спрашивает. — Послушайте, а вы не встречали тут такого… Ну такого странного существа, высокого, выше человека, на двух лапах ходит. Бегает. Быстро бегает, а след у него на след дрофы похож, но только трёхпалый.
Первый раз он видит её удивлённой. Инженер понимает, что ей что-то известно, он ждёт пока она начнёт, и она произносит:
— Антоха Сизый, из соседского коша, приезжал к нам месяц назад, спрашивал наших казаков, кто такого зелёного видел в степи. А над ним тогда наши посмеялись, говорили ему, дескать, перегрелся, так он и уехал. А наш дед Станислав, сказал, что таких он видал в Перми.
А здесь, в степи, так далеко от развалин, таким не выжить.
— А этот дед Станислав в Пермь ходил?
— Много раз, сам ватаги туда водил, пока глаза и руки не лишился. — Отвечает казачка. — А что ты такого тоже видал?
«Значит из Перми, эти зелёные уже и сюда добегают?» — Он кивает женщине:
— Да, видел одного такого, позавчера, кажется.
— Вот, а над Сизым все смеялись.
Горохов кивает и встаёт.
— Зря смеялись.
Очень ему не хочется отходить от кондиционера, хоть и маленький он, хоть и слабенький, но всё-таки льётся из него живительная прохлада. Жаль, что пора собираться.
— Ты есть хочешь? — Самара тоже встаёт с ним вместе.
— Куска хлеба будет достаточно, — отвечает он, и начинает одеваться, на самом деле думая, что съел бы парочку кактусов, уж очень они были вкусные и главное сочные. В степи это самая сочная еда, всё остальное тут, как правило, жирное или вообще сухое.
— Съешь кактусов, — она берёт блюдо с едой, а там ещё осталась эта вкуснятина, казачка ни одного кактуса сама не съела, ему всё оставила.
— Это ваши остались, — отвечает инженер и берёт с блюда большой кусок жёлтого, кукурузного, уже подсохшего хлеба.
Женщина убирает еду, берёт свою одежду:
— За сколопендрами собрался? Пойду с тобой.
— Нет, я еду в город.
— Атаман рассказывал, что у тебя в городе проблемы. — Она тоже начинает надевать штаны, — я с тобой могу поехать.
«Да что ж вы там в вашем коше все такие болтливые, что бабы, что атаман ваш!» — Горохов смотрит на неё с укором и говорит:
— Нет, вы останетесь здесь, тут у меня ценный инструмент,
приглядите за ним.
Ну, конечно, ей это не нравится, но спорить она не берётся, боится что ли, ему перечить:
— А когда приедешь?
— К ночи, — отвечает он, проверяя патроны в обрезе и револьвере. Обувается, выпивает ещё воды, берёт кусок хлеба в рот и, натягивая перчатки, выходит из палатки.
Когда он думал, что ему хорошо в палатке, он ещё не предполагал насколько. В три часа тут точно было под шестьдесят. Да и теперь его обдало зноем, как из печки. Мотоцикл стоял в тени, а весь горячий.
Пересидеть жару? Подождать ещё часик? Нет, потом придётся
возвращаться ночью. Запросто можно налететь на многоножку. Тут их вон сколько. Он завёл мотоцикл и поехал за начинавшим уходить солнцем, на запад, к реке. Дело у него, по большому счёту, было одно, он решил доехать до пристани, поглядеть не приплыл ли Дячин, не привёз ли буровую. Но помимо главного дела, у него было ещё и дельце. Инженер хотел проверить одну свою мыслишку, он размышлял об этом последние сутки даже когда делал расчёты или когда ел. Вот для этого и поехал к реке. И не доехав километра, остановился и полез во флягу. Достал оттуда передатчик. Осмотрел его внимательно и снова прилепил его на то самое место к мотоциклу, с которого его снял.
То, что шланг подачи топлива перерезал ему кто-то из людей Коняхина, в этом Горохов был почти уверен, а вот в то, что они же прицепили ему жучка, в это ему верилось с трудом. Тарасов? Тарасов. Даже думать об этом было неприятно, к тому же это походило на правду. Поставив передатчик, он поехал в город, если кто-то его пеленгует, то пусть думают, что он ездит вдоль реки.
Приехал в город и первым делом на пристань, поглядеть, не пришла ли баржа. Нет, лодки новые есть, но его баржи нет. Впрочем, волноваться ещё рано, она могла прийти сюда сегодня лишь в идеальных условиях. Реальные же сроки это завтра или послезавтра. Если Дячин не привезёт буровую через два дня, вот тогда можно будет начинать волноваться.
Горохов чувствовал, что в городе опасно, слишком всё непонятно. Но он воспринимал это чувство чуть иначе, чем другие люди. Нет, никакого удовольствия чувство опасности ему не приносило, но именно в этом состоянии тревоги он работал с наивысшей результативностью, что головой, что руками. Главное — не пасовать, не искать укрытие, а спокойно воплощать задуманное. Торчать на берегу, где ветер по пирсам гоняет красную пыль грибка, дальше смысла не было, он сел на мотоцикл и поехал в гостиницу. Предлог — он хотел помыться, причина — он хотел перекинуться парой слов с умненькой девочкой Ниной.
В гостинице народа ещё не много, или уже не много, хозяйка его увидела и обрадовалась:
— Ой, вы вернулись? Я как раз комнату помыла вашу.